— Я хочу вырваться из духоты… — неразборчиво произнес сын, опустив голову.
— Что-о-о? — удивленно протянул Джави. — Это что-то новое. Тебе здесь душно? Может быть, включить кондиционер?
Юноша пропустил мимо ушей незамысловатую шутку. Они давно уже не находили общего языка, все больше отдаляясь друг от друга. Нарендер не хотел раскрывать истинную причину своего поступка и уже пожалел о том, что намекнул отцу, почему он хочет уйти. Если тот решил не понимать сказанного, пусть так и будет.
— Я хочу поехать к истокам Ганга и посмотреть, так ли он чист, как о нем говорят. Я знаю, почему он загрязнен, и если в горах действительно течет прозрачная вода, то я должен прикоснуться к ней и очиститься от лжи.
— Вот ты как заговорил… — процедил сквозь зубы Джави. — Не знал я, что ты такой правдолюбец.
— Прекрасные слова сказал твой сын! — раздался веселый, жизнерадостный голос, разрядивший напряженную атмосферу.
Все обернулись. В столовую вошел дядя Джай — еще один человек, при виде которого фабрикант морщился, словно от зубной боли.
— Мальчик хочет ехать — не надо его удерживать. Нарендеру надо пожить одному, он вступает в самостоятельную жизнь. Джави-бабу, не сковывай его свободу!
Дядя улыбнулся, сверкнув белыми зубами. Ничто не могло испортить его хорошего настроения, и это раздражало угрюмого Джави. Зато Нарендер встречал его, как близкого друга.
— Ты ведь отлично знаешь, — продолжал Джай, — если птица не будет учить летать своего птенца, тогда он сам научится и обязательно улетит из отчего гнезда.
— Какой вздор! — скривился Джави. — Я уверен, вы с ним просто сговорились.
— Отпусти, — сказала Деви. — Пусть едет. Я оплачу его путешествие.
— Значит, и ты на их стороне? — воскликнул фабрикант. — А если с сыном что-нибудь случится? — Слово матери имело для него решающее значение, но он не хотел просто так сдаваться и ворчал уже для порядка.
— В ответе буду я, — твердым голосом сказала Деви.
Юноша порывисто шагнул к бабушке и попытался прижаться к ее руке, но она не дала ему сделать это и подтолкнула к дверям:
— Не теряй зря времени, собирайся. Нельзя лишать самостоятельности взрослого сына.
Известие об отъезде Нарендера прозвучало для Ратхи как гром среди ясного неба. Она не могла ничего понять, может быть, это розыгрыш? Он что-то говорил ей о своем намерении во время последней встречи, но она решила, что это просто мечты о лучшей жизни. И вот теперь он уезжает, совсем не заботясь о том, как она проведет свои каникулы. Нарендер мог бы и предупредить ее, но о его отъезде она узнала почти случайно — от отца, которому сказал Джави. Все это выглядело так странно! Ратха подумывала даже о том, не она ли причина его бегства?
Нет, ей просто необходимо поговорить с ним до того, как он уедет. Ратха решила ослепить его перед расставанием своей красотой. Она надела сари нежно-лилового цвета, украсила себя старинными украшениями, бросающими на ее лицо разноцветные лучи сверкающих бриллиантов. Взглянув в зеркало, она осталась довольна собой.
В доме господина Джави Сахаи царила суматошная атмосфера, которую, в основном, создавали суетящиеся слуги. Они любили молодого хозяина, им было жаль расставаться с ним, потому что сам господин фабрикант никому не давал спуску. Если он пребывал в дурном настроении, все в доме ходили на цыпочках, и все равно слугам не удавалось избежать мелочных придирок и выговоров.
Однако Джави не отменил своего расписания из-за отъезда сына. Холодно попрощавшись с ним за завтраком, фабрикант уехал по делам и больше в этот день домой не возвращался.
Ратха вошла в комнату Нарендера в тот момент, когда он рассеянно бродил от шкафа к шкафу, перебирая какие-то вещи. Небрежно распахнутый чемодан был забит одеждой на все случаи жизни. Такая предусмотрительность насторожила девушку.
— Зачем столько одежды? Ты что, надолго туда собираешься? Даже костюм прихватил.
— А если кто-нибудь завладеет мной, — отшутился Нарендер, прибавляя к стопке вещей еще один свитер. — Вдруг кто-нибудь похитит меня и я не вернусь?
— О, не шути так! — воскликнула девушка. — Мне рассказывали, горянки владеют магией. Смотри, чтобы они не заманили тебя в свои сети. Какая-нибудь красавица может приворожить тебя — и что тогда?
Ратха надеялась: он скажет ей, что кроме нее никто ему не нужен, но юноша отделался шутливой фразой:
— Черная магия? По-моему ты тоже ею владеешь.
— О, если бы! — воскликнула девушка, и лицо ее омрачилось печалью. — Если бы я владела магией, ты никогда не уехал бы. Но оказывается, моих чар недостаточно. Ты уходишь в горы, к диким людям.
— Не говори так.
— У нас с тобой странная дружба, — продолжала Ратха, — когда мы рядом, то встречаемся нечасто, а когда ты уезжаешь, я скучаю.
И на этот раз Нарендер ничего ей не ответил. Он не хотел поддерживать этот разговор, чтобы не разочаровывать девушку. Та прикусила пухлую губку, досадуя на столь явное равнодушие.
Как всегда атмосферу разрядило появление дяди Джая. Еще из прихожей донеслась его веселая песня, которую он тут же и сочинил:
Вид у него был очень экзотический — на голове дяди, лихо сбитая набок, торчала настоящая тирольская шляпа с узкими загнутыми полями и пестрым пером. В руках он держал рыжеватую замшевую куртку, а через плечо висел фотоаппарат.
— Ну что, собрался? — бодро выкрикнул дядя, заходя в комнату. — А я тебе кое-что привез.
— Здравствуйте, дядюшка, — приветствовала его Ратха.
— Здравствуй, — отсалютовал Джай, приложив два пальца к полям шляпы. Ловким движением он сбросил ее, так что шляпа закувыркалась в воздухе, и поймал на лету. — Вот тебе шляпа, альпийская. Вот тебе куртка, французская, — он кинул юноше куртку, — чтобы ты не замерз там, в горах.
— О, пусть он примерит куртку, — воскликнула Ратха, — идет ли она ему!
— А ну, надень! — поддержал Джай девушку. — Посмотрим, какой ты удалец.
Нарендер охотно надел мягкую плотную куртку на скользкой шелковистой подкладке и повернулся перед гостями, демонстрируя обнову.
— Ну, теперь тебе любовных сетей не избежать! — Ратха прищурила сильно подведенные глаза. — Все девушки будут от тебя без ума!
— Вот тебе еще подарок, — проговорил дядя и снял с плеча «Полароид». — Не надо ни проявлять пленку, ни печатать фотографии. Все очень просто — навел, нажал… Джай прицелился объективом в юношу, — и готово!
Раздался легкий щелчок, жужжание — и из «Полароида» медленно выползла квадратная карточка, которая на глазах стала темнеть. Сначала появилось бледное изображение, а потом оно окрасилось яркими цветами, и на фотографии появилось изображение Нарендера.
Дядя вручил снимок юноше и ударился в пространные воспоминания о том, как он много путешествовал в его возрасте. Он рассказывал о далеких странах, где ему довелось побывать.
Нарендер слушал его с улыбкой, продолжая укладывать вещи в чемодан. Дядя был известным непоседой, он исколесил пол-мира и нигде не нашел места лучше, чем Калькутта.
Его излияния прервала бабушка. Она въехала в комнату на своем кресле, которое катила молодая молчаливая служанка. В руках Деви держала серебряный сосуд причудливой формы. Старинное серебро потемнело от времени. На его все еще мягко поблескивающей поверхности был изображен Шива в ипостаси царя танцев — Натараджи и его супруга Парвати.