— Ясно, — сказал Кэллаген. — Но давайте вернемся к ссоре: она, конечно, была грандиозной?
— Да нет, самая рядовая. По правде говоря, Жерваз всегда был чем-то или кем-то недоволен. Но обычно это касалось меня или Корины, ее он действительно не любил, прямо терпеть не мог, но к Виоле он чувствовал симпатию, по крайней мере до этого злосчастного обеда. Виола такая замечательная девушка…
— Итак, он недолюбливал Корину, — вернул разговор в нужное русло Кэллаген. — По-видимому, для этого были основания?
— Между нами, — сморщила носик Патриция, — Корина — зловредная тварь и эгоистка до мозга костей, проще говоря, — настоящая стерва. Иногда я просто боюсь ее, но это между нами. В Корине есть что-то от итальянских мафиози, и я не удивлюсь, если это она убила Жерваза.
— А зачем ей это понадобилось? — поинтересовался Кэллаген.
Патриция пожала плечами.
— Спросите о чем-нибудь попроще, — вздохнула она. — Я не понимаю, кому он мог так уж сильно насолить, что его прикокнули. Конечно, мне не следовало бы плохо говорить о покойнике, но в сущности это был просто выживший из ума старик, который не мог принести особого вреда. По крайней мере, именно так мне всегда казалось.
Кэллаген кивнул.
— А теперь вспомним: во время ссоры был разговор о каком-то клубе, куда ходили Корина и Виола?
— Да, он говорил об этом, — подтвердила Патриция, — но это было потом, а началось все из-за меня. На самом деле, — сказала она с известной долей гордости, — большинство ссор в нашей семье начиналось из-за меня. Это вносило хоть какое-то разнообразие в нашу жизнь, ведь других развлечений в нашем доме явно маловато.
— Понятно, — улыбнулся Кэллаген. — Итак, как же все началось?
Патриция оживилась.
— Мне пришло в голову взять одно из вечерних платьев Корины — красное с глубоким вырезом. Корина увидела меня еще до обеда и просто взбесилась. Она вообще охраняет свой гардероб, как львица детенышей.
— Ну, если вы это преодолеваете, то я верю, что обладаете всеми качествами шпионки самого высокого класса, — рассмеялся Кэллаген. — А ей не приходило в голову просто напросто запереть свой гардероб?
Патриция снисходительно усмехнулась.
— Она пыталась, и много раз. По крайней мере, она запирала свою комнату. Откуда ей было знать, что у меня есть запасные ключи? — самодовольно добавила Патриция. — Думаю, у меня найдутся ключи ко всем замкам, которые может запереть Корина.
— А зачем они вам? — поинтересовался Кэллаген.
— Не знаю. Наверное, потому что я всегда не доверяла Корине, а тут, чувствую, что она задумала что-то против Виолы. Я очень люблю старшую сестру. По-моему, она — прелесть. Все любят ее, все — кроме Корины, эта никого не любит, я уверена. Так вот, я никак не могу понять, в чем дело, и последнее время стараюсь не спускать глаз с этой стервы. Вам это не кажется опасным?
— Я ничего не могу вам ответить: мне неизвестны их отношения, но, может быть, вы все слишком драматизируете, насмотревшись детективов?
Патриция покачала головой.
— Может и так, все говорят, что я слишком увлекаюсь кинофильмами.
— Послушайте, Патриция, — сказал Кэллаген, — хотите помочь мне?
Она энергично кивнула:
— С удовольствием. Что я должна сделать?
— Меня интересует вот что: вечером накануне своей смерти полковник получил письмо и собирался поговорить со мной об этом. Сейчас, когда полиция заполонила весь дом, мне не слишком удобно заниматься поисками письма, а вы вполне можете это сделать.
— Ну, конечно, — согласилась Патриция. — Я проберусь в комнату отчима. Может быть, оно находится у него в столе.
«Иногда риск вполне обоснован, — подумал Кэллаген. — И это, кажется, именно такой случай». Вслух он сказал:
— Патриция, я полностью полагаюсь на вас и знаю, что вы не подведете меня и не проболтаетесь.
— Будьте спокойны, — заверила она. — Кстати, как вас зовут? Просто удивительно, но у меня такое ощущение, что я знаю вас уже сто лет.
— Меня зовут Слим.
— Отличное имя Слим.
— Я полагаю, — Кэллагена развеселили ее слова, но погасив улыбку, он продолжал: — Я полагаю, что Корина подслушала разговор вашего отчима: на следующий день Виола посетила мою контору, значит, кто-то рассказал ей о намерениях полковника, если только не она сама подслушивала…
— Исключено, — заявила Патриция. — Я знаю, что она поднялась в свою комнату. Теперь я уверена: это была Корина.
— Возможно, — согласился Кэллаген. — Если это была Корина, то, узнав о письме, она заинтересовалась его содержанием, решив, что оно касается не только Виолы, но и ее самой. Если полковник собирался поручить мне проследить за обеими, ей было просто необходимо заполучить письмо.
Патриция секунду подумала.
— Скорее всего, так оно и есть.
— В таком случае, — сказал Кэллаген, — узнав о смерти полковника, она первым делом должна была попытаться завладеть письмом. Может быть, оно уже у нее.
— Вы хотите сказать, — догадалась Патриция, — что в первую очередь я должна обыскать комнату Корины?
Кэллаген кивнул.
— Это проще простого, Слим. Если письмо у нее в комнате, считайте, что оно в наших руках.
— Но вы должны быть осторожны, — предупредил Кэллаген. — Если она застанет вас у себя, то это может плохо кончиться.
— Можете не беспокоиться, — успокоила его Патриция, — Корина ничего не узнает.
— Хорошо, — сказал Кэллаген. — Вы сообразите, как нужно действовать. В случае удачи звоните мне в «Два монаха», но назовитесь другим именем.
— Ну, конечно же, — улыбнулась Патриция. — Я буду мадам Икс.