Впечатляющее описание тогдашних Туниса и Алжира (вся Северная Африка именовалась общим словом «Ливия»), дает Геродот:
«...Напротив, часть к западу от этой реки, занимаемая пахарями, весьма гористая, лесистая, со множеством диких зверей. Там обитают огромные змеи, львы, слоны, медведи, ядовитые гадюки, рогатые ослы, люди песьеглавцы и совсем безголовые, звери с глазами на груди (так, по крайней мере, рассказывают ливийцы), затем — дикие мужчины и женщины и еще много других уже не сказочных животных.
В земле же кочевников вовсе нет таких зверей, но зато водятся вот какие: пигарги, зоркады, бубалиды и ослы, но не рогатые, а иные, не пьющие воды (и они, действительно, не пьют); затем ории (из рогов их делают изогнутые грифы для лир); это животное величиной с быка; далее лисицы, гиены, дикобразы, дикие бараны, диктии, шакалы, пантеры, бории, сухопутные крокодилы (длиной до 3 локтей), весьма похожие на ящериц, страусы и маленькие однорогие змеи. Кроме того, в западной Ливии водятся и такие животные, которые встречаются и в других землях (кроме оленя и дикого кабана). Оленя же и дикого кабана вовсе нет в Ливии. Мыши там трех пород: одни называются двуногие, другие — «зегерии» (ливийское слово, по-эллински значит холм), третьи — ежи. В зарослях сильфия живут ласки, очень похожие на тартесских. Вот какое множество зверей водится в земле ливийцев кочевников, насколько я могу судить по обстоятельным расспросам. <...> Обезьян же там в горах несметное количество».
Давайте расшифруем, что именно хотел сказать Галикарнасский старец. «Местность к западу от этой реки, занимаемая пахарями» однозначно трактуется как западное направление от тунисского залива Габес, или, в древности, Малый Сирт. Как раз в сторону Утики. Гористая местность — Атласские горы. Оставим на совести Геродота (точнее, тех рассказчиков, со слов которых он записывал) упоминание о песьеглавцах и безголовых людях — по тем временам это совершенно нормальная мифологическая практика. Куда интереснее пассаж о «диких мужчинах и женщинах» — не исключено, что это человекообразные обезьяны, гориллы, тогда еще обитавшие в Северной Африке.
Пигарги, зоркады и бубалиды, соответственно, это газели, антилопы и капский олень. «Не пьющие воды ослы» — антилопа гну; ории — аравийский орикс, обитающий там поныне. Диктии («сетчатые») — жирафы, которых теперь можно встретить только к югу и юго-востоку от Сахары. «Сухопутный крокодил» и «маленькая однорогая змея» — варан и вымерший вид кобры. «Двуногие мыши» — зайцы, «зегерии», в свою очередь, алжирская мышь.
Оснований не доверять Геродоту у нас нет, поскольку им прилежно описаны известные и распространенные тогда в Северной Африке/Ливии виды животных, никак не относящихся к фантастическим песьеглавцам — причем и в этом вопросе нет полной ясности, ибо среди наскальных рисунков Сахары встречаются изображения собакоголовых. Путешественник мог увидеть граффити, решить, что эти существа реальны и поведать о них пытливому греку?
В любом случае разнообразие жизни в лесах, окружавших Утику, было на порядки выше, чем сейчас. Небольшой Атласский медведь, обитавший в одноименных горах Алжира, окончательно вымер не столь давно, в XIX веке. Сгинули львы, жирафы и слоны — тогда североафриканских слонов было предостаточно для того, чтобы использовать их в армиях Древнего Египта и Карфагена, исчезли они только после римского завоевания Африки. Антилопы гну к сегодняшнему дню остались только на юге континента.
Огромное количество диких животных, густые леса пригодные для кораблестроения, плодородные почвы, достаточное количество пресной воды — что еще нужно для счастья выходцам из Ханаана?
Некоторое время финикийцы Утики и соседних с ней поселков держались прадедовского принципа — в глубину материка далеко не заходить, чужие земли не захватывать, контролировать только побережье и вести колониальную торговлю с местными племенами. Природных ресурсов здесь с переизбытком хватит на всех. Какое-никакое подсобное хозяйство завести пришлось: в конце концов, не покупать же хлеб в Египте за полновесное золото, когда рядом находятся заиливающиеся речные долины, родящие пшеницу ничуть не хуже, чем на великом Ниле?
Необходима разумная экономия, сикль талант бережет, понимать надо! Опять же, кругом полно отличных пастбищ для курдючных овец. А вот здесь можно было бы высадить оливки или виноград...
Мы понятия не имеем, каково было население Утики с момента основания до появления Карфагена 287 спустя, но вряд ли оно на пике превышало две-три тысячи человек — десятитысячный город по тем временам это уже огромный мегаполис. Однако, в первой трети или середине X века до н.э. происходит событие по финикийским меркам экстраординарное.
Тиром тогда правил Хирам I Великий, царь авторитарный и жесткий, сумевший усмирить тирский совет старейшин, или, говоря проще, олигархат. Хирам установил тесные контакты с остепенившимся к тому времени евреями, уже не устраивавшими по любому поводу лютую резню с обязательным сожжением городов, а предпочитавшими подчинять ханаанеев и взимать с них дань. Правитель Тира подружился с израильскими царями Давидом и Соломоном и даже помог последнему в строительстве Храма Иерусалимского.
В деяниях Хирама Великого есть один весьма странный момент, который упоминает греческий историк II века до н.э. Менандр Эфесский: «...Впервые он отпраздновал “пробуждение Геракла” в месяце перитии, когда пошел в поход на жителей Утики, не плативших податей; подчинив их, он снова покорил их себе».
«Геракл» — это Мелькарт, верховное божество Тира, месяц перитий исчислялся с 16 февраля по 17 марта. Но это малозначащие детали. Ключевые слова тут «пошел в поход на жителей Утики, не плативших податей».
Дошло до того, что всего пятнадцать лет спустя, в 853 году до н.э. несколько финикийских городов (Арвад, Усаны и Арка) вступают в вооруженную коалицию против Ассирии и участвуют в битве при Каркаре, остановившей продвижение армии царя Саламнасара III на юг. В одном строю сражались сирийцы, воины Израильского царства, жители Хамата, финикийцы и аммонитяне; даже египетский фараон, обеспокоенный расширением Ассирии, прислал свой отряд.
Напомним, что Передняя Азия тогда была (да и сейчас остается) редкостным змеюшником, где все друг друга искренне ненавидели и старались подсидеть, но перед лицом общей опасности вынуждены были на время объединиться.
Саламнасар приписал победу себе, но объективно сражение закончилось вничью — ассирийцы не были разгромлены наголову, при этом наступать дальше не могли и несолоно хлебавши отправились домой, так и не достигнув главной цели — Дамаска, как ведущего центра сопротивления. Заметим, что царь громко объявил о потерях коалиции (14 тысяч человек), скромно умолчав об утратах в своей армии — значит, они были существенны.
Окончательно звезда свободной Финикии закатилась в VIII веке до н.э., когда Тиглатпаласар III (745-727 гг. до н.э.) практически завершил строительство Ассирийской империи, последовательно разгромив халдеев, эламитов, Мидию, Урарту и Дамасское царство. Настала очередь Финикии и Израиля. Профессиональное ассирийское войско (комплектование по принципу ополчения было отменено, заместившись системой рекрутинга) вломилось в Левант и Палестину как кабан в камыши, уничтожая любые очаги сопротивления на своем пути.
Это была настоящая катастрофа — в 732 году до н.э. Тир уплатил самую большую в своей истории единовременную дань в 150 талантов золотом, Тиро-Сидонский царь Хирам II становится вассалом Тиглатпаласара, а у северных израильтян так и вообще началось «Ассирийское пленение» (не путать с более знаменитым Вавилонским) — насильственные депортации обитателей завоеванных земель вместе с семьями, имуществом и даже «вместе с их богами» стали для ассирийцев постоянной практикой для профилактики мятежей. Это и были «Десять потерянных колен Израилевых», о судьбе которых доселе ведутся споры. Благодаря развитой бюрократии в Ассирии известно лишь точное число пленников-евреев: 27290 человек, если доверять клинописным записям из Дур-Шаррукина.
Северная часть Финикии становится провинцией Ассирии, Тир и Сидон начинают платить дань в казну завоевателя. Ассирийцы полностью монополизируют торговлю ливанским кедром, вводя несусветные пошлины за рубку леса и запрещая продавать его потенциальным противникам — в частности Египту. Финикийский «Золотой век» завершился.
Дальнейшая история Финикии до появления Александра Македонского — это череда почти беспрестанных (и неудачных) мятежей против Ассирии, осады и разрушения ключевых городов, вынужденное сотрудничество с завоевателями и период общего упадка. Первенство в Средиземноморской торговле и колонизации постепенно перехватывают лукавые греки, но и у них появился новый-старый конкурент — те же финикийцы, теперь именуемые карфагенянами или пунами.