— Об этом не может быть и речи, сеньор адмирал, — поспешно перебил Мендес. — Разумеется, на это должен решиться кто-нибудь из нас… И… я согласен… да, я согласен попробовать… У меня только одна жизнь, — торжественно произнес он, — и я рискну ею ради вас, ради товарищей, ради себя самого, черт возьми! И да поможет мне Христос, наш спаситель, и святая дева Мария…
…И вот в одно прекрасное тихое утро, после первой неудачной попытки, два каноэ вышли в необыкновенное плавание. На одном из них сидел Мендес, на другом — капитан Бартоломе Фреско. Их сопровождали матросы и несколько человек индейцев.
Товарищи провожали их, от всей души желали им счастливого плавания: ведь от этого зависела их собственная судьба. Теперь им оставалось ждать и надеяться…
И медленно потянулись дни. Они складывались в недели; вот и миновал месяц, а вестей от Мендеса и Фреско не было. Колумб больной лежал в своей хижине. И в долгие бессонные ночи из-под его пера льются строчки, полные обиды и горечи: «…Одинокий, я пребываю здесь в Индиях. Пусть же восплачется обо мне всякий, кто отличается справедливостью, милосердием, любовью к правде. Я не ради почестей и прибылей отправился в это плавание. Это ясно, ибо надежда на то и другое уже умерла во мне».
А между тем жизнь на берегу Ямайки становилась тревожной. Морякам надоело ждать. Все громче раздавались их грозные голоса, все чаще они обвиняли адмирала во всех своих несчастьях. И наконец в один несчастный день часть экипажа взбунтовалась. С криком «В Кастилию! В Кастилию!» моряки захватили купленные Колумбом каноэ и вознамерились сами плыть на Эспаньолу. Из этого ничего не вышло, они вернулись назад, разбрелись по острову, безобразничая, обижая индейцев. Произошло то, чего все время так опасался Колумб.
Беда никогда не приходит одна. В это же время индейцы объявили, что не могут больше кормить моряков. То ли потому, что у них пропал интерес к безделушкам, на которые они выменивали свои продукты, то ли из-за обиды на моряков, причинявших им немало неприятностей своей грубостью и бесцеремонностью. Адмирал спокойно выслушал их, он был к этому готов давно. Помолчав немного, он сказал:
— Хорошо, поступайте, как вы находите нужным, вы у себя дома. Но остерегитесь, друзья мои! Мой бог накажет вас за это.
— Что же он сделает, твой бог? — поинтересовались индейцы.
— Он заберет у вас Луну!
Индейцы недоверчиво покосились на Колумба. Неужто этот белый говорит правду? Они немного потоптались и, больше ни о чем не спрашивая, ушли к себе.
Колумб тоже удалился в свою хижину и стал ждать. Он знал, что угроза его сильно напугает индейцев, ведь нынче ночью, как говорит календарь, должно быть затмение Луны, и со свойственной ему находчивостью он остроумно воспользовался этим явлением, чтобы наладить свои отношения с индейцами. Его авторитет должен быть поднят, иначе жизнь здесь станет невыносимой.
И вот настала ночь, прекрасная ночь Ямайки. Роскошен был небосвод с его сияющими звездами и серебряным месяцем, который спокойно плыл среди ночных светил. Индейцы то и дело с беспокойством посматривали на Луну. Нет, он сказал неправду, этот белый, решили они. Месяц у них никто не отнимет, сегодня он так же, как всегда, стоит на своем месте, и чужой бог не осмелится… Но внезапно на светлый лик Луны стала наползать темная тень, словно протягивалась чья-то рука — так с перепугу казалось индейцам. А тень все увеличивалась, она все больше заслоняла великолепное ночное светило. Тогда индейцы кинулись к Колумбу. Они клялись, что сделают все, чего бы он от них ни потребовал, только пусть он сжалится над ними и оставит им Луну.
И Колумб оставил им Луну…
…Но что же случилось с Диего Мендесом и Бартоломе Фреско?
Покинув Ямайку, они целый день усердно гребли по курсу, который прокладывал Мендес. Первый день и первая ночь прошли спокойно; погода, на счастье, благоприятствовала плаванию, но к утру выяснилась пренеприятнейшая история. Индейцы, эти наивные дети природы, не думая о завтрашнем дне, выпили весь положенный им паек пресной воды. И теперь, когда снова стало припекать солнце, почувствовали страшную жажду. Бедняги ослабели и не могли грести. Хорошо, что на горизонте показался какой-то островок, где моряки могли пополнить запасы пресной воды. Продовольствия им на весь путь не хватило; страдая от голода, изнемогая от нестерпимо палящих лучей солнца, они гребли из последних сил. И наконец через четыре ночи и пять дней, не выпуская из рук ни на минуту весел, они достигли Эспаньолы.
Овандо любезно встретил посланцев Колумба, он сокрушался, читая письмо адмирала, ахал и охал и на словах всячески выражал ему свое сочувствие, но на деле… кораблей почему-то не давал, хотя они и стояли у него на приколе. Бартоломе Фреско хотел было плыть обратно на Ямайку, чтобы сообщить Колумбу, что цели они достигли и что теперь следует ждать помощи, но матросы отказались сопровождать его, а один он, разумеется, не мог пуститься в путь. Так и сидели они оба, Бартоломе Фреско и Диего Мендес, ожидая милостей губернатора.
А Колумб на Ямайке жил в постоянной тревоге и беспокойстве, не зная, что ему и думать об участи своих друзей и о том, что ожидает его самого, его сына, брата и весь экипаж…
Но вот под настойчивым давлением со стороны влиятельных поселенцев медлительный Овандо разрешил наконец представителям Колумба взять два корабля. На одном из них Диего Мендес поплыл в Испанию, чтобы принести вести об исчезнувшей экспедиции Колумба, на другом Фреско поспешил на Ямайку.
…Увидав на горизонте спасительный парус, моряки боялись верить своему счастью. Год прожили они на Ямайке и не видели этому конца. Неужто же они покинут наконец этот остров, неужто же они увидят наконец Испанию? Восторженными криками встретили моряки Бартоломе Фреско, его мужеству они обязаны были своим спасением.
Колумб простил мятежников, и в конце июня 1504 года все сели на корабль и поплыли к родным берегам.
Так закончилось последнее, великое плавание Христофора Колумба!
…И вот снова Испания. Никто Колумба не встречает… Его не замечают… Жизнь идет мимо него. А из гавани то и дело отплывают за океан все новые и новые корабли. Каждый, кто может на свои средства снарядить экспедицию, плывет по следам Колумба, а сам он, в тиши и безвестности, доживает свои дни. Такова благодарность Испании.
20 мая 1506 года Колумба не стало. В последние минуты возле него были его сыновья, его старые верные друзья — Мендес, Фреско и еще кое-кто из тех, кто делил с ним превратности беспокойной жизни моряка.
Смерть Колумба прошла незамеченной. В придворных хрониках об этом событии не было сказано ни единого слова. Ни епископ, ни другие придворные не удостоили чести почтить память адмирала моря-океана. Никто из вельмож не проводил его в последний путь.
Но всесильное время все расставляет по своим местам.
Кто помнит теперь громкие титулованные имена при дворе испанских королей того времени? Кто, кроме историков, помнит и самого короля Фердинанда и его супругу королеву Изабеллу Кастильскую?
А есть ли ученик младшего класса, который не слыхал бы имени замечательного мореплавателя — дона Христофора Колумба?!
Про Колумба как-то было сказано, что он несчастнейший человек. Он не мог написать своего имени на своем открытии.
В самом деле, это так. Но почему? Как случилось, что новый континент получил имя ничем не примечательного торговца судовыми принадлежностями, который в один прекрасный день решил бросить торговлю и отправился в дальнее плавание через Атлантику?
Он ничего не открывал. Не он первый ступил на берег нового материка, это сделал Колумб. В архивах Испании и Португалии о нем почти ничего нет. Сам же он пишет, что короли Испании послали его с экспедицией Алонсо Охеды в 1499 году «для содействия открытию новых земель». Потом он плавал по повелению короля Португалии, всего, как выяснилось, он ходил к берегам новой земли три раза, да и то последняя экспедиция, по словам самого же Америго Веспуччи, была неудачной.
Странная история… Вот уже добрых четыреста лет ученые разных стран удивлялись этому, пытались разобраться в досадной ошибке, но к общим выводам до сих пор не пришли: виноват ли Америго Веспуччи в этой ошибке или же он и сам ничего не знал и не ведал, что с его именем делают издатели и печатники? Потому что все произошло именно с их легкой руки!
…В один прекрасный день 1503 года, когда Колумб был на Ямайке, вышла в свет небольшая книжка под заманчивым названием «Mundus Novus», в переводе на русский это значит «Новый Свет». Написана она была неким Америго Веспуччи в форме письма знатному флорентийцу, своему покровителю Лоренцу Медичи, одному из членов рода Медичи, правившего Флоренцией.
Америго Веспуччи рассказывает ему о своих плаваниях к берегам неизвестной земли, где живут красивые люди с красноватой кожей, «как у льва». Живут они, словно в раю, ходят обнаженные, у них нет никакого имущества, они не сеют и не жнут для того, чтобы быть сытыми, сама природа заботится о них. Она кормит их чудесными, большей частью незнакомыми европейцам плодами, разнообразной морской рыбой, поит из чистых источников вкусной водой; легкие ласковые бризы навевают приятную прохладу, а по ночам сияют другие звезды и складываются они в другие созвездия, каких нет в небе Испании. Нет, положительно где-то неподалеку находится самый настоящий рай, о котором говорится в священных книгах!
Это был не строгий, точный отчет о путешествии начальника экспедиции, а увлекательный рассказ «собственного корреспондента» о его необычайных впечатлениях.
«Никто из наших предков, — справедливо утверждает он, — не имел ни малейшего понятия о странах, которые мы видели, и о том, что в них находится; наши знания далеко превзошли знания предков. Большинство из них писало, что южнее экватора нет материка, а только беспредельный океан, который они называли Атлантическим; и даже те, кто считал возможным наличие здесь материка, по разным причинам придерживались мнения, что он не может быть обитаем. Теперь мое плавание доказало, что такой взгляд неверен и резко противоречит действительности, ибо южнее экватора я обнаружил материк, где некоторые долины гораздо гуще населены людьми и животными, нежели в пашей Европе, Азии и Африке; к тому же там более приятный и мягкий климат, чем в других, знакомых нам частях света».
Эта маленькая книжка «Новый Свет» впервые рассказала людям, что сделано величайшее открытие. А так как написал ее Америго Веспуччи, то честь этого открытия принадлежит ему.
А как же Христофор Колумб? Но ведь он сам утверждает, что нашел всего лишь новый морской путь в Индии, что Куба — это, по его мнению, южная часть Китая, а Эспаньола — Япония. Правда, после своего третьего плавания, стало быть, еще до выхода книжки Веспуччи и до того, как сам Америго увидел берега нового материка, Колумб стал в этом сомневаться: в его донесениях мелькают слова «другой свет». Но кто читает эти сообщения, кроме узкого круга деловых людей? А им вовсе не хочется, чтобы о новых открытиях было широко известно, это не выгодно, они стараются избегать соперников и ревностно охраняют от посторонних глаз архивы.
А книжка Веспуччи раскрывала пленительные тайны новых, никогда не виданных людьми Старого Света земель! Она была напечатана, ее мог прочитать каждый грамотный человек. Книгопечатание в те времена было еще молодое, недавно изобретенное; издатели, печатники искали интересные материалы, которые привлекали бы читателей и хорошо раскупались бы, давали прибыль. А авторы? Да издателей они нисколько не тревожили, лишь бы найти интересный материал, а дальше они все сделают сами, никого и ни о чем не спрашивая, допуская грубые ошибки, искажения и ни перед кем за ото не отвечая.
И теперь найти источник неточностей, грубых ошибок и даже подделок в книжке Америго Веспуччи было невозможно: нельзя узнать, чьих это рук дело — самого «хитрейшего обманщика» Веспуччи или печатников, потому что не сохранился подлинник рукописи.
А что касается печатников, то в одном они не ошиблись: книжка «Новый Свет» имела успех, ее охотно раскупали, ее переводили на разные языки, имя автора становилось все более известным, и слава его, как первооткрывателя, распространялась все шире, как круги на воде.
Прошло два-три года, и появилась новая книжка, сборник рассказов об интереснейших плаваниях и самого Христофора Колумба и Васко да Гамы, но на первом месте был Америго Веспуччи, и весь сборник назывался «Новый Свет и новые страны, открытые Америго Веспуччи из Флоренции».
И совсем утвердилась за ним слава первооткрывателя, когда была выпущена в свет книга Клавдия Птолемея «Космография» в исправленном и дополненном виде, с обширным предисловием о новейших открытиях, а в этом предисловии главное место было отведено снова Америго Веспуччи. На приложенной к книге новой карте были обозначены берега нового материка, и названы они были «землями Америго», или «Америки по имени мудрого мужа, открывшего их».
Правда, в следующем же издании «Космографии» надпись на карте была изменена, и вместо земли Америго было написано неизвестная земля. Надо думать, издатели и картографы поняли свою ошибку, но было поздно. Другие картографы подхватили ее, и чем яснее вырисовывались очертания нового материка, тем прочнее укреплялось за ним имя Америка, и окончательно утвердил его знаменитый картограф Меркатор, начертав на своей карте «благозвучное слово — Америка».
Так и случилось, что имя человека, не совершавшего в своей жизни великих открытий, осталось в веках. Правда, ему можно было поставить в заслугу то, что он раньше самого Колумба понял значение его открытия, он первый громко и уверенно сказал, что открыт Новый Свет!