- И зачем только вы меня позвали?! - набросился я на старика.
- Красивая девушка, - вместо ответа сказал он.
- Еще какая красивая!
- Любишь ее. - Он не спрашивал, а словно утверждал.
- Люблю.
- Ну и люби. Только помни: пока любишь ее, она будет молодой. Такой, как сегодня.
Я и без него знал, что она всегда будет молодой. Какой же ей еще быть?
- Дай-ка закурить, - опять попросил он.
Я выдал ему сигарету и спросил:
- Так что же все-таки за аттракцион в этой избушке? И зачем две двери?
- Дверь здесь одна, парень, - ответил он. - Одна дверь. Куда вошел, оттуда и вышел.
А действительно, дверь-то была одна. Только сейчас это до меня дошло. А внутри домика я шел по прямой, лишь огибал печь. Вот тебе на! Что же это было? Вывернутое пространство? Здесь? Но для чего? Я так его и спросил:
- Для чего это?
- А чтобы посмотреть, что там будет.
- Так ведь это одно и то же место. Что же здесь смотреть?
- Место-то одно, да время разное.
- При чем тут время?
- А при том. Кому ты помогал на обрыв влезть?
- Девчушке одной. Олей зовут.
- Вот то-то и оно, что Олей… Дочь это твоя была. А девушка - твоя жена.
- Ну, вот еще, - смутился я.
Он вдруг замолчал, закашлялся. А я вспомнил, что когда вышел из этой двери, то на небе была тучка, хотя и сейчас, и до этого на небе ни облачка! Да и одежда на ней, на этой девушке, была другая. И позвала она меня так, словно не сомневалась, что я подойду.
- Можно еще раз?
- Отчего же. Хоть сколько. Пять копеек только плати. А лучше дай сигарету. Только подумай, стоит ли?
- А что так?
- Да так… Заходили тут всякие…
- А вы-то сами заходите?
- Захожу, да только все в одну дверь. Выйдешь в другую, а вернешься ли? Да и на что оно мне?
«Конечно, - подумал я. - Он настолько стар, что может и не вернуться».
Но я не боялся этого. Будет ли только она здесь в это время?
- Если захочешь, конечно будет, - сказал старик.
И я рискнул. Я отдал ему всю пачку сигарет и шагнул в дверь.
А когда вышел, то почувствовал, что за спиной ничего нет. Домика нет. Только асфальтированная дорожка да белоснежные корпуса зданий над обрывом.
Я оглядел себя. Все на мне было другое. Да и сам я, казалось, стал чуть ниже ростом и шире в плечах. И в сердце вдруг что-то кольнуло, словно какая-то болезнь послала предупреждение.
А на обрыве стояла она. Она и еще одна девушка. Они были очень похожи друг на друга, только вторая повыше ростом. И обе замахали мне руками.
- Ну что ты все ходишь туда? - сказала она. - Ведь уже сколько лет прошло, как эту избушку снесли. А ты все ходишь.
Они были очень похожи друг на друга. У обеих чуть вздернутые носы, восточный разрез глаз и черные волосы. И лет им, казалось, поровну. Их так и называли: сестры. Я сейчас это вспомнил. Я все-таки что-то помнил, но очень мало.
- Что с тобой, папка? - спросила меня дочь.
- Так, Оля. Грустно. Время бежит… Только вошел в одну дверь и вышел, а прошло почти двадцать лет. За один миг.
- Брось, папка. Ты еще совсем молодой.
- Правда, ты совсем не изменился, - сказала она. - Какой был, такой и остался. Секрет молодости, наверное, знаешь?
Я посмотрел на нее. Нет! Это она совсем не изменилась. Ей так и оставалось восемнадцать. Прав оказался старик. Она всегда будет молодой.
А я? Что я помню из этих двадцати лет, промелькнувших в одно мгновение? Что я знаю о ней? Только то, что люблю ее. Двадцать лет! Ведь я даже не знаю, какие ей нравятся цветы, запахи, книги. Я почти ничего о ней не знаю. Кроме одного: я люблю ее.
Они взяли меня под руки, и мы пошли по чистеньким асфальтированным дорожкам Лагерного сада мимо киосков и каруселей, мимо аттракционов и клумб. Лагерный сад был уже не тот. Только молодые парочки все так же ходили в обнимку и целовались, полагая, что их никто не видит. Или им просто ни до кого не было дела?