Накануне рокового дня Харкот сказал ей, что у него скоро будут деньги в достаточном количестве, причем первую сумму он получит завтра. Миссис Берингтон поинтересовалась, откуда он возьмет эти деньги. Он ответил, что ему даст их Фредерика Уэнинг. Завтра, сказал он, ему придется заехать к Фредди на коктейль, чтобы потом отвезти ее к тебе на прием. Во время этого визита он и собирался получить от нее эти деньги.
Как показали последующие события, его план не удался. Фредди не поехала с ним к тебе и не дала ему денег — об этом он говорил Айрис Берингтон на приеме. Выдвинутый Фредди предлог относительно внезапной простуды не выдерживает критики: ведь в тот же вечер, чуть раньше, она говорила мужу, что собирается к тебе.
Во всяком случае Марч привез к тебе не Фредерику Уэнинг, а Айрис Берингтон. При этом миссис Берингтон утверждает, что он был вне себя и ругал последними словами Фредерику.
Ты, наверное, помнишь, что Марч ушел из твоего дома вместе с женой, а миссис Берингтон уехала одна несколько раньше. Но Харкот не поехал вместе с Ванессой домой. Они поссорились, выйдя из дома. Ванесса поехала домой на такси, а Харкот, как он утверждает, отправился бродить по улицам под проливным дождем; так он якобы провел время до половины двенадцатого, после чего появился у Айрис Берингтон.
Такие вот дела, дорогая Кэрол!
Почему я решил заняться всем этим? Ответ прост: я свалял дурака и влип в очень скверную историю. Когда ко мне пришел инспектор из Скотланд-Ярда — они узнали, что Фредди звонила мне, когда я собирался покинуть твой дом, — я перетрусил и сказал, что в тот день вообще не заезжал к миссис Уэнинг. Однако, когда он ушел, я понял, что вел себя смешно: ведь я не следил за тем, чтобы не оставить в квартире отпечатки пальцев. Поэтому на следующее утро я отправился в Скотланд-Ярд к инспектору, которому поручено расследование, его фамилия Мейнел, и изменил свои показания.
Но и на этот раз я не сказал всю правду. Я показал, что был в квартире Уэнингов, видел миссис Уэнинг и говорил с ней несколько минут. Когда я уходил, Фредерика лежала на кровати.
Живая, разумеется.
Ну что ж, с самого начала я повел себя как идиот и в том же ключе продолжал действовать дальше. Конечно, мне следовало бы сразу сказать всю правду.
Я отдаю себе отчет в том, что полиция подозревает меня, но не делаю из этого драмы. Ведь в любой день я могу эти подозрения отвести. Для этого мне достаточно сказать "правду, всю правду, ничего, кроме правды". Однако, поступив так, я нанес бы удар Харкоту. Совершенно очевидно, что после этого он окажется в очень опасной для него ситуации. Харкот Марч, конечно, не подарок, он парень со странностями и п… у кого из нас не вызывает особой симпатии, но среди порядочных людей принято придерживаться определенных правил игры, и правила требуют, чтобы я посоветовался с тобой, прежде чем что-либо предпринять.
Кэрол! Я понимаю, что ты бесповоротно порвала со мной, и тем не менее я все же прошу тебя оказать мне любезность. Я хотел бы, чтобы ты показала это письмо Ванессе. Пусть она честно расскажет, было ли что-нибудь между Харкотам и Фредди.
Хочу заметить, что в отношениях между Ванессой и Харкотам мне и раньше многое казалось странным. Почему Ванесса вдруг настолько охладела к Харкоту, что даже приглашает на вечеринку даму, за которой тот ухаживает? Почему Харкот, который всегда был очень скромен в отношениях с женским полом, вдруг столь же внезапно начал бегать за каждой юбкой?
Но все это может быть объяснено, если допустить, что между Харкотом и Фредди что-то было, хотя любой, кто хоть немного знал Фредди, вряд ли способен в это поверить. Но если Ванесса полагает, что это так, то я буду считать, что Фредди убил Харкот.
Я брошу это письмо прямо в твой почтовый ящик, чтобы завтра рано утром оно уже было в твоих руках. Пожалуйста, не медли. Сразу же поговори с Ванессой и передай ей, что я хотел бы встретиться с ней завтра в любое удобное для нее время.
Ванесса — очень славная женщина. Она умница и, как мне кажется, не питает ко мне неприязни. К тому же она твоя подруга.
Если ты позвонишь ей утром, у нее будет время все обдумать и решить, что ей следует сказать мне, когда я приду.
Если она считает, что это Марч, то я буду вправе сообщить полиции всю правду. И пусть она не медлит: события развиваются бурно, и я вынужден спешить.
Желаю тебе всего доброго.
Всегда твой Ники".
Беллами отложил ручку и внимательно перечитал письмо от первой строки до последней. Затем, сложив исписанные листы, он сунул их в конверт, написал адрес и, надев пальто и шляпу, вышел из дома.
Шагая по Халфмун-стрит, он тихонько насвистывал какую-то мелодию.
Беллами проспал до двенадцати часов. Проснувшись, он подошел к окну и некоторое время наблюдал за жизнью полуденной Халфмун-стрит. День был пасмурный и унылый. Солнце скрывали тучи. Стоя у окна, Беллами размышлял о Фенелле и Харкоте. Его особенно интересовало состояние дел у Фенеллы, однако, он был вынужден ждать ее звонка.
Вдруг ему показалось, что он и раньше видел Фенеллу. Это было смутное, неопределенное воспоминание, и оно каким-то образом было связано с клубом Мотта. Может быть, она была одной из тех дам, услугами которых пользовался Мотт, чтобы завлекать-в свой клуб игроков и расширять клиентуру. Но, если это так, то она, по всей вероятности, сообщит Мотту о событиях вчерашнего дня, связанных с Беллами и Марчем.
— Ну что ж… Предположим, что она поступит именно так…
Беллами усмехнулся.
Он позвонил, распорядился относительно чая и отправился в ванную.
Когда, побрившись и приняв душ, он вышел оттуда, поднос с чаем уже ждал его на столе. На подносе лежали также три письма, пришедшие с утренней почтой. Одно из них было от Уэнинга.
Беллами сел на кровать и вскрыл конверт из манильской бумаги. В него было вложено несколько сложенных листков.
Беллами развернул первый из них. Это был список сотрудников отдела "Си", свидетельствующий, что Филип не терял зря времени. В списке были приведены фамилии и адреса работников отдела, а также краткие сведения об их финансовом и семейном положении, привычках и пристрастиях, родственниках и любовницах — при наличии таковых, разумеется. Над этим документом явно поработал спецотдел Ярда.
Беллами просмотрел список, затем порвал его, а клочки бумаги швырнул в корзинку для мусора. После этого он развернул второй лист. Это было личное письмо Уэнинга. Беллами снова сел на кровать и приступил к чтению.
"Дорогой Мики!
Мне пришлось приложить усилия, чтобы заставить себя написать это письмо. То, что произошло с моей несчастной Фредди, совершенно выбило меня из колеи. Мне трудно подобрать слова, чтобы это выразить, но я чувствую, что если что — то может спасти меня от безумия, то это работа. Лишь работа может удержать меня на краю пропасти. Фредерика всегда так интересовалась работой отдела; она всем сердцем желала нам успеха. Она верила в наше дело, верила в меня и мечтала стать леди Уэнинг… Бедняжка! И вот теперь в память о ней я просто обязан докопаться до дна в этом деле об утечке информации. В решении этой задачи я, как вам известно, в определенной мере полагаюсь на Вас, Ники.
Вместе с этим письмом я посылаю Вам список работников от дела и ту информацию о них, которой располагаю. Если вам понадобятся какие-нибудь дополнительные сведения и конкретные данные, сообщите мне, и я постараюсь предоставить вам всю необходимую информацию.
Сегодня мне звонил сэр Юстас. Он не сказал об этом прямо, но у меня сложилось впечатление, что правительство нажимает на него в связи с этим делом, так что он хотел бы, чтобы я как можно скорее представил ему отчет о ходе расследования. Поэтому я хотел бы, чтобы Ваш отчет о проделанной работе поступил ко мне до конца недели — лучше в пятницу, в крайнем случае — в субботу. Я добавлю к нему некоторые свои суждения, и сэр Юстас будет иметь возможность убедиться, что расследование не стоит на месте.
Если я Вам понадоблюсь, звоните. Я каждый день работаю допоздна — для меня это единственное спасение. Будьте поаккуратнее со списком, который я Вам послал, а это письмо уничтожьте, после того как прочтете.
Я узнал о Вашем разрыве с Кэрол и очень сожалею по этому поводу. Вы поступили крайне глупо, Ники. Кэрол — чудесная девушка.
Боюсь, Вы еще не осознали по-настоящему, какая это для Вас потеря. Вчера я имел возможность обменяться с ней несколькими фразами у Клериджей. Она не держит на Вас зла и надеется, что работа, которой Вы заняты, поможет Вам начать новую жизнь. Очень хочу надеяться, что она не ошибается.
Желаю успеха.
Всегда ваш
Филип Уэнинг".
Беллами поразмышлял над письмом Уэнинга, перечитал его еще раз, а затем сжег в камине. По-видимому, он пребывал в весьма хорошем настроении; во всяком случае, одеваясь, он напевал "Веселый май", изрядно фальшивя. Когда он завязывал галстук, зазвонил телефон. Когда он поднял трубку, в ней зазвучал бодрый голос Фенеллы.
— Алло! Это вы, Ники? Как вы себя чувствуете? Отлично? Увы, о себе я этого сказать не могу. Я чувствую себя ужасно. Вы представить себе не можете, что за безумное утро я провела с нашим Харкотом. А сейчас я чувствую, что разваливаюсь на части и нуждаюсь в поддержке.
Неужели? — Беллами хохотнул. — Однако, по вашему голосу этого не скажешь: вы звучите, как единое целое. Ну а теперь о деле. Есть что-нибудь интересное?
Ну… и да, и нет, — ответила Фенелла. — Вы думаете, мы сразу поехали к Харкоту? Ничего подобного! Он очнулся и потребовал, чтобы таксист отвез нас в "Монастырь". И знаете, кого мы там встретили? Милочку Айрис Берингтон. Последовала не большая сцена… но ничего особенного, раненых и убитых не было. Потом мы отправились к Марчу, но в его квартире ничего не удалось обнаружить.