— Миссис Берингтон предложила мне виски с содовой. Мы выпили… — продолжил свой рассказ Беллами. — Не помню, говорил ли я, что она тоже была на приеме у Кэрол, но ушла домой чуть раньше меня: она собиралась в ночной клуб и ей нужно было переодеться. Мы посидели минут десять-двенадцать, поболтали, а потом вместе вышли. Она поехала в Сент-Джон-Вуд — там находится клуб Мотта, — а я отправился домой, сюда. На душе у меня было скверно, хмель развеялся, и я начал понимать, каких дров я наломал на вечеринке у Кэрол. Я почувствовал, что не могу оставаться в одиночестве. Тогда я решил тоже поехать в клуб Мотта, где находилась миссис Берингтон. Взял такси и отправился туда.
— А потом? Вы покинули клуб вместе с миссис Берингтон и отправились к ней?
— Нет. Дело было не так. Понимаете, инспектор, в клубе было много знакомых, а я вовсе не хотел афишировать наши отношения. Поэтому я ушел раньше, поехал в Клейрндон-Хаус и там подождал ее в холле. Она присоединилась ко мне через несколько минут.
— Все понятно, сэр. Я крайне признателен вам за вашу откровенность. Нет необходимости говорить, что все рассказанное вами будет рассматриваться как конфиденциальные показания со всеми вытекающими отсюда последствиями.
— Рад слышать это. — Беллами улыбнулся. — Я не думаю, что миссис Берингтон понравилось бы…
— Если бы о вашем визите к ней стало известно широкой публике, — подхватил Мейнел. — Вы совершенно правы, мистер Беллами. Однако мне кажется, что у вас нет оснований беспокоиться по этому поводу.
Он начал натягивать свои заметно потертые перчатки.
Беллами заглянул в свой портсигар. Он был пуст. Мейнел, наблюдавший за ним, вынул из кармана свой портсигар — старомодный, полированный, массивный.
— Прошу вас, сэр, — сказал он. — Я заметил, что мы курим одни и те же сигареты.
Он протянул портсигар Беллами; тот открыл его, взял сигарету и, защелкнув, вернул Мейнелу. Инспектор встал.
— Насколько я понял, сэр, у вас нет никаких предположений относительно убийства миссис Уэнинг? — спросил он. — И все же подумайте, не могла ли миссис Уэнинг, скажем, мешать кому-нибудь? Видите ли, убийца — это отнюдь не человек с улицы. Он должен хорошо знать миссис Уэнинг, ее жизнь, привычки, и она тоже должна хорошо знать его. Можно ожидать, что он вхож в дом и может позвонить заранее, чтобы договориться о встрече… Кстати, днем в квартиру Уэнингов звонили, только мы не можем установить, кто и откуда… И встреча эта могла состояться не только дома…
Беллами подумал и покачал головой.
— Миссис Уэнинг была знакома со многими. Я перебираю в памяти всех этих людей, но не могу выделить среди них хотя бы одного, кто мог бы ее убить. Она жила в своем замкнутом мире и была в нем счастлива. Была счастлива в замужестве и очень любила своего мужа. Я не думаю, чтобы у нее мог быть роман на стороне с каким-нибудь мужчиной. Я ограничусь словами «не думаю» вместо «не может быть», потому что вы, инспектор, не хуже меня знаете, как умеют женщины хранить свои тайны, особенно если речь идет о делах сердечных. Можно быть знакомым с женщиной долгие годы, но по сути дела ничего о ней не знать.
Полицейский кивнул и надел свою шляпу.
— Вы правы, сэр. Абсолютно правы. И я предчувствую, что это будет чертовски трудное дело. Еще с тех первых моих лет в полиции, когда я простым постовым полировал мостовые, я запомнил первое правило полицейского: ищи мотив преступления. А здесь я сколько-нибудь очевидного мотива просто не вижу. Я не могу припомнить убийство, которое было бы столь мало мотивировано. — Он направился к двери. — Спокойной ночи, сэр. И простите за беспокойство — ведь я отнял у вас так много времени в столь поздний час. Благодарю вас.
— Всего доброго, — сказал Беллами.
Он проводил инспектора вниз и постоял у двери, пока полицейский автомобиль не отъехал. А потом он тихо закрыл дверь и поднялся к себе. Оказавшись в гостиной, он подошел к камину и несколько минут стоял неподвижно, глядя на пылающие угли.
Затем прошел в спальню, достал телефонный справочник и отыскал в нем номер коммутатора Клейрндон-Хаус. Набрав его, он попросил портье соединить его с миссис Берингтон. Портье ответил, что телефон в квартире миссис Берингтон подключен к городской сети непосредственно, и назвал номер.
Беллами поблагодарил, нажал на рычаг телефонного аппарата и набрал новый номер. В трубке зазвучали длинные гудки, но ему никто не ответил. Итак, Айрис ушла. Куда? Беллами казалось, что он с уверенностью может ответить на этот вопрос. Он вернулся в гостиную и, облокотившись о каминную полку, задумался.
Он думал об Айрис Берингтон, о Харкоте Марче… и об инспекторе Мейнеле. Инспектор был любезен и откровенен, очень любезен и слишком откровенен. Беллами кое-что знал о работе криминального отдела, и этого было достаточно, чтобы осознать неординарность происходящего: люди из Скотланд-Ярда не обсуждают версии только что совершенного убийства с посторонним человеком… да еще с таким странным, подозрительным типом, как он, Ники Беллами… Не обсуждают, если у них нет на то какой-нибудь достаточно веской причины.
Из кармана брюк он достал окурок сигареты, которой угостил его Харкот в клубе Фердинанда Мотта. Беллами внимательно осмотрел его. Да, Марч верен своей привычке — он продолжает курить сигареты «Марокко», довольно редкую марку, смесь кипрского и турецкого табака.
Из письменного стола в углу комнаты Беллами извлек конверт и вложил в него окурок. Конверт с окурком он запер в ящике стола.
После этого он отправился спать.
Полицейский автомобиль доставил инспектора Мейнела на Кэннон-роуд. Выйдя из машины, он отпустил водителя, сказав, что тот может быть свободен до утра, и зашагал через двор к зданию Скотланд-Ярда.
Поднимаясь в свой кабинет, он автоматически взглянул на часы. Они показывали половину пятого. Да, жизнь полицейского инспектора — отнюдь не путь, усыпанный розами, но все же судьба могла бы и не подбрасывать ему дело об убийстве миссис Уэнинг. Он предчувствовал, что это расследование сулит ему чертовски много неприятностей в самом близком будущем.
Детективы — во всяком случае подавляющее большинство их — предпочитают расследовать преступления, в которых прослеживается более или менее четкий мотив, и Мейнел не был исключением. Что же касается этого дела, то он уже сейчас подсознательно ощущал, что делу этому суждено пополнить печальную коллекцию оставшихся нераскрытыми преступлений. Если бы его спросили, почему он так считает, он не смог бы дать ответ, что не мешало ему скорбеть о том, что это расследование поручено именно ему.
Когда Мейнел вошел в свой кабинет, его помощник, констебль Грирс, расположившись за столом, зевал во весь рот.
Подойдя к столу, Мейнел сунул руку в перчатке в карман пальто и извлек оттуда свой старомодный полированный портсигар.
— Есть какие-нибудь новости, — обратился он к Грирсу. Тот кивнул.
— Снимки готовы, а парни из дактилоскопической лаборатории собрали в квартире кучу отпечатков пальцев. Я решил подождать вас, мистер Мейнел: вдруг вам все это понадобится немедленно.
Мейнел достал другой рукой чистый носовой платок и аккуратно завернул в него портсигар.
— Возьмите его, Грирс, и отнесите в дактилоскопический отдел. Пусть они сверят найденные в квартире отпечатки с этими. — Он указал на портсигар. — На этом портсигаре только отпечатки мистера Николаса Беллами — я специально протер эту штуку перед беседой с ним. Потом угостил его сигаретой… словом, избитый трюк.
Грирс взял завернутый в платок портсигар.
— Я подожду здесь. Скажите в лаборатории, чтобы они сразу же позвонили мне, когда получат результаты. Грирс исчез за дверью.
Мейнел повесил на вешалку пальто и шляпу, набил табаком свою трубку из верескового корня и, сев за стол, приготовился к ожиданию.
Пришедшая убирать квартиру горничная разбудила Беллами около одиннадцати. Не вставая, он выпил чашку чая и просмотрел первую страницу доставленной утренней газеты. Об убийстве ничего не сообщалось.
Покинув кровать, он подошел к окну и бросил взгляд на Халфмун-стрит. Утро было ясным и холодным. От окна дуло, и Беллами поежился в своей тонкой пижаме из красного шелка. Вернувшись к кровати, он присел на нее и несколько минут размышлял, устремив взгляд в пол. Приняв, по-видимому, какое-то решение, он подошел к гардеробу и распахнул створки. Висевшие внутри костюмы производили впечатление странной коллекции. Слева направо их качество и возраст закономерно менялись: слева висели совсем новые, модные, прекрасно сшитые костюмы; чем правее располагались костюмы, тем более старыми, доношенными и скверно скроенными они были. Самый старый, вышедший из моды заношенный костюм висел крайним справа.
Беллами, зевая, окинул взглядом эту выставку нарядов и выбрал модный синий костюм в узкую синюю полоску. Он перенес его на кровать, после чего подошел к телефону и набрал номер Кэрол.
— Доброе утро, дорогая! — приветствовал он ее без какого-либо смущения. — Хочу с утра пораньше еще раз извиниться за вчерашнее. Я чувствую себя законченным негодяем! Представляю, какие чувства ты сейчас питаешь ко мне. Но ты же простила меня, не так ли? — В его голосе прозвучали интонации капризного ребенка.
— Ники, я всегда говорила, что ты жуткий тип! И это не только мое мнение. Сегодня меня навестила тетушка, и я уже успела рассказать ей о том, какое ты гнусное создание и как мне повезло, что я вовремя от тебя отделалась. Правда, я немного разочаровала ее, сказав, что решила все же держать тебя под рукой — вроде домашнего котенка. Видишь ли, вопреки всему в тебе есть нечто привлекательное.
— Ага! — охотно согласился Беллами. — Я это знаю. Бывает, что я даже сам себе нравлюсь. И при всех условиях я предпочел бы быть домашним котенком, чем фаворитом Шебы, королевы джунглей. Так как, мне будет дозволено предстать перед тобой, или ты отправишь меня в африканские джунгли на большую охоту? Так, кажется, надлежит поступать с отвергнутыми поклонниками. Те ли они охотятся на львов, то ли львы на них…
— Последнее для тебя не подойдет. Я слишком люблю львов, чтобы подложить им такую свинью, — ответила Кэрол. — Уверена, что встреча с тобой обошлась бы им недешево… Что же касается остального, то сегодня в двенадцать я буду в баре ресторана «Беркли» — мы с Ванессой договорились там встретиться. Так что, если тебе случится оказаться поблизости…
— С двенадцатым ударом Биг-Бена я буду там, — прервал ее Беллами. — И в новом костюме, между прочим. Новый костюм, как начало новой жизни! Да, да, я собираюсь начать новую жизнь! И какую! Ты будешь удивлена.
— Ну-ну, Ники, — рассмеялась она. — Надеюсь, ты будешь вести себя прилично.