Но он тут же услышал, как Гейл говорит:
— Спасибо, Йан. Уверена, что в Штатах это пойдет. Однако совсем не уверена, что вам позволят еще раз вернуться в Канны.
— Хватит двуличия! — провозгласил Уодли. — Долой политес. Обличай во всеуслышание этих продажных тварей и их ничтожные потуги на творчество! Таков мой девиз.
О Господи, он опять оседлал любимого конька!
— Добрый вечер, друзья, — приветствовал Крейг.
— А, это ты, Джесс! — прогремел Йан голосом таким же могучим, как его бронзовое тело. Общество девушек буквально его преобразило! — Я только сейчас объяснял двум очаровательным юным дамам некоторые закулисные механизмы кинофестивалей. Кто что продает, кто кого покупает, какие гнусности и пакости вытворяются ради получения «Золотых Пальмовых Ветвей». Садись, папаша. Что будешь пить? Официант! Гарсон!
— Спасибо, ничего, — отказался Крейг. Слово «папаша» прозвучало довольно язвительно. Он сел рядом с Гейл, напротив Энн.
— Что ты пьешь? — спросил он у дочери.
— Джин-тоник.
Он никогда не видел, чтобы она пила спиртное. Когда за обедом он предлагал ей вино, Энн неизменно отказывалась, утверждая, что ей не нравится вкус. Вероятно, джин более соответствует пристрастиям молодых.
— С твоей стороны весьма любезно, папаша, — продолжал Уодли, — импортировать моих поклонниц за собственный счет через континенты и океаны.
— О чем это ты? — удивился Крейг.
— Я читала его романы, — пояснила Энн. — Они включены в курс современной литературы.
— Только послушайте! — воскликнул Уодли. — Я важная фигура современной литературы! Прилежные студенты от одного побережья до другого жгут по ночам электричество в честь Йана Уодли! В унылой и бесплодной пустыне Канн я нашел своего читателя.
— Я тоже читала парочку, — вставила Гейл.
— Воздайте им хвалу, дорогая, воздайте хвалу.
— Они ничего, — признала Гейл.
— Бедняжка моя, — жизнерадостно фыркнул Уодли, — боюсь, вы завалили экзамен.
Уодли был совершенно невыносим, но Крейга оскорбила легкость, с которой Гейл разделалась с делом всей жизни этого человека.
— Думаю, вам следовало бы перечитать его книги, Гейл, — заметил он. — Когда повзрослеете. Может, тогда ваше суждение будет куда более точным.
— Спасибо, — поблагодарил Уодли. — А то спасу нет от этой молодежи!
Гейл улыбнулась:
— Не знала, что вы такие близкие друзья. Простите, Джесс, мне нужно задать мэтру еще пару вопросов, а потом можете получить его в полное распоряжение…
— Простите, — извинился Крейг, вставая. — Не хотел вам мешать. Просто искал Энн. Пойдем, дорогая. Становится прохладно.
— Я хочу дослушать до конца, — запротестовала Энн. — И совсем не замерзла.
— Оставайся и ты, Джесс, — предложил Уодли. — В присутствии равных себе я особенно красноречив.
Крейг, по какой-то непонятной причине не желая оставлять Энн с Гейл Маккиннон, кивнул.
— Благодарю за приглашение, — отозвался он, вновь садясь. — Раз уж я здесь, можно выпить виски.
— Еще два, — потребовал Уодли, протягивая официанту пустой стакан. — Валяйте, Гейл.
Гейл включила диктофон.
— Мистер Уодли, в начале интервью вы заявили, что положение сценариста становится с каждым годом все более шатким. Не будете ли так любезны пояснить свои слова?
Крейг заметил, с каким восхищением взирает Энн на занятую работой Гейл. Он сам был вынужден признать, что действует она профессионально, а голос у нее приятный и естественный.
— Видите ли, — начал Уодли, — с одной стороны, сценарист сейчас как никогда становится лицом влиятельным. Я говорю о тех, кто ставит свои же сценарии и таким образом ответственен за конечный результат. Такой человек попадает в поле зрения критики и в то же время получает соответствующее финансовое вознаграждение. Просто же сценарист остается незамеченным.
Теперь он говорил серьезно, не стремясь позабавить или изобразить великого человека перед двумя неопытными девушками.
— Возьмите хотя бы этот фестиваль: учреждены премии для актеров, режиссеров, композиторов, операторов и так далее. Только не для сценаристов. Это новейшая тенденция, возникшая в основном из-за принятия критиками теории авторского кинематографа.
Крейг был совершенно уверен, что Уодли написал свою речь заранее, возможно, для статьи, отвергнутой дюжиной журналов.
Гейл выключила диктофон.
— Помните, Йан, — предупредила она, — что говорите для американских слушателей. Не считаете, что нужно объяснить подробнее?
— Тут вы правы, — согласился Йан, глотнув виски, принесенного официантом.
— Сейчас задам вам вопрос, — пробормотала Гейл, снова нажимая кнопку. — Не будете ли так добры объяснить нам эту теорию, мистер Уодли?
— Принципы авторского кинематографа очень просты. Теория основана на убеждении, что фильм — детище одного человека, режиссера. Что в конечном счете человек, стоящий за камерой, — истинный автор работы, что фильм, в сущности, создается камерой.
— Вы согласны с этой теорией?
«Очередная игра, — подумал Крейг. — Маленькая девочка в мамином платье, или, вернее, в бикини, приходит в кабинет отца, садится за его стол и говорит по интеркому».
— Нет, — покачал головой Уодли. — Конечно, есть немало режиссеров, ставших одновременно авторами своих фильмов, но это означает лишь, что они не только режиссеры, но и сценаристы, и, следовательно, если и заслуживают премии за свое произведение, то не одну, а две — за сценарий и режиссуру. Правда, многие из них настолько склонны к самообману, что мнят себя писателями и пытаются навязать свои «шедевры» публике.