Наблюдая, как конвульсивно сотрясаются плечи приятеля, Крейг чувствовал, как остывает его гнев. Он обнял Энн за плечи, чтобы утешить хотя бы ее, и ощутил, что она дрожит.
— Прости, Энн, — прошептал он, — за то, что втравил тебя во все это. Не стоило приходить. Думаю, это последний ужин в обществе мистера Уодли.
— Бедный, бедный, отчаявшийся человек, — вздохнула Энн. — Все так несправедливы к нему.
— Он сам напросился, — возразил Крейг.
— Знаю. Но все равно.
Уодли выпрямился и обернулся, вытирая губы платком.
— Пропал мой стофранковый ужин, — пробормотал он, пытаясь улыбнуться. — Что ж, вечер прошел неплохо. Стоил каждого потраченного франка. Ладно, Джесс, выкладывай, что у тебя на уме.
— Ничего у меня нет, — покачал головой Крейг.
Гейл махнула рукой шоферу такси, делавшему разворот у ресторана.
— Я отвезу вас в отель, Йан, — мягко сказала она.
Уодли послушно позволил увести себя к такси. Дверца захлопнулась, и машина рванулась прочь. Ни намеков, ни тайных знаков.
— Ну, — заключил Крейг, — вот и все.
И тут Энн расплакалась; сухие, тяжелые рыдания словно раздирали ее.
— Полно, полно, — беспомощно повторял он. — Постарайся не думать об этом. Сам он к утру наверняка забудет все, что случилось.
— Не забудет, — выдавила Энн между всхлипами. — Ни за что не забудет. Как могут люди быть так жестоки друг с другом?!
— Еще как могут, — спокойно уверил Крейг. Он не хотел выказывать излишнего сочувствия, боясь вызвать новый приступ слез. — Не принимай близко к сердцу, дорогая. Уодли бывал и не в таких переплетах.
— Никогда бы не подумала, что человек может так себя вести, — удивленно произнесла. Энн, перестав всхлипывать. — Человек, который способен так чудесно писать, который кажется таким уверенным в себе, если судить по книгам…
— Книга — это одно, — возразил Крейг, — а человек, который ее пишет, — совсем другое. Чаще всего книга — маска, а не портрет автора.
— «Когда звонит телефон и вы знаете, что это я, вас никогда нет дома», — повторила Энн. Слезы иссякли, и она вытерла глаза тыльной стороной ладони, как маленькая одинокая девчушка. — Что за ужасная вещь — знать такое о себе. Ненавижу кино, папа! — яростно выкрикнула она. — Ненавижу!
Крейг опустил руки.
— Бизнес как бизнес, никакой разницы. Просто немного более специфичен.
— Неужели никто ничего для него не сделает? Мистер Мерфи? Ты?
Крейг от удивления рассмеялся.
— После сегодняшнего… — начал он.
— Именно из-за сегодняшнего, — настаивала Энн. — Сегодня на пляже он рассказывал, какими хорошими друзьями вы были, как весело проводили время, каким прекрасным человеком он тебя считал…
— Это было сто лет назад. С тех пор много воды утекло. Люди иногда надоедают друг другу. И расходятся. И я впервые слышу, что он считал меня прекрасным человеком. По правде говоря, боюсь, это не совсем точное определение твоего отца.
— Уж хоть ты себя не изводи, — попросила Энн. — Почему только такие люди, как мистер Мерфи, вечно уверены в себе?
— Ладно, — вздохнул он, подхватил ее под руку, и они медленно побрели по набережной.
— Знаешь, ты тоже слишком много пьешь, — заметила она, приноравливаясь к его походке.
— Кажется, да, — признал он.
— Почему люди, которым за тридцать, намеренно стараются себя уничтожить?
— Потому что им за тридцать.
— Не смешно, — резко сказала она.
— Когда не знаешь, что ответить, поневоле приходится шутить.
— В таком случае нечего шутить при мне.
Некоторое время оба молчали; упрек Энн, словно грозовое облако, повис между ними.
— Господи, — наконец пожаловалась Энн, — а я-то думала, что хоть отдохну здесь! Средиземное море, чудесный город, талантливые люди… И ты рядом. — Она печально качнула головой. — Никогда не стоит загадывать заранее.
— Подумаешь, всего один вечер, Энн. Все еще переменится.
— Но ты завтра уезжаешь! И даже не сказал мне! Можно, я поеду с тобой?
— Пожалуй, не стоит.
— Не стану спрашивать почему.
— Меня не будет всего день-другой, — смущенно пробормотал он.
Они снова замолчали, прислушиваясь к тихому плеску волн о борта лодок, пришвартованных к причалу.
— Вот было бы здорово, — заговорила Энн, — сесть в такую лодочку и поплыть не зная куда.