Вернувшись, я попал под проливной дождь. Искривление пространства тоже продолжалось, и девушка ходила вокруг меня. Но не одна.
Привставая на цыпочки, над ней нес зонт юноша — еще более невысокий, полный и рыжий, чем я сам.
Рядом с ним у меня не было никаких шансов.
Задрожавшим голосом я произнес формулу Исходной Ситуации. И все вернулось на круги своя. Пространство выпрямилось, тучи с гулом унеслись к Атлантике, девушка в полном одиночестве шла мне навстречу, высотный дом держался не на бетоне, а на честном слове прораба Михайлова.
У меня оставался последний шанс. И я рискнул. Когда мы с незнакомкой поравнялись, я небрежно произнес:
— Здравствуй!
Она удивленно подняла брови. Спросила:
— Разве мы знакомы?
— Нет, — бледнея ответил я. — Но, может быть, мы познакомимся?
Девушка рассмеялась. И сказала:
— Давайте. А то вы уже полчаса ходите вокруг меня кругами!
Утром директор завода пришел в цех Спивина. Цех крепко хромал по всем показателям и являлся для завода своего рода грузилом, уверенно тянущим предприятие вниз.
Сейчас начцеха Спивин привычно и покорно получал очередной разнос из уст первого руководителя, стоя между урчащих, грохочущих и визжащих механизмов.
«А ведь могут выгнать,— тревожно думал Спивин, глядя, как директор ожесточенно тыкал пальцем по сторонам.— Значит, надо действовать, еще есть шанс».
— Проработаем. Будет сделано. Обязательно исправим,— быстро отчеканивал Спивин, едва директор на миг замолкал. А когда тот вконец выдохся, Спивин неожиданно закричал, перекрывая шум станков:
— Семен, иди сюда!
— Давно хотел показать этого парня, товарищ директор, он артист, да и только. У нас есть один токарь — бывший циркач, но и тот такое не может.
Спивин знал, что говорил — директор был страстный поклонник цирка.
— Семен, покажи-ка что умеешь.— Спивин хлопнул в ладоши, покосившись на директора, который ничего не понимая, пока молчал.
Семен, здоровенный детина с добродушным лицом, неуклюже потоптался на месте, глубоко вздохнул, сделал медленный выдох и... приподнялся сантиметров на сорок над полом.
У директора округлились глаза, а Спивин радостно скомандовал:
— Выше!
Семен поднялся еще на метр и завис, слегка покачиваясь в этом положении. Директор, судорожно сглотнув слюну, бросился к нему и начал шарить руками под подошвами его ботинок, словно хотел нащупать невидимую опору.
— Могу еще выше,— пробасил Семен сверху.
— Не надо,— испугался директор и с силой дернул ноги Семена вниз, но безрезультатно.
— Опускайся,— махнул рукой начцеха.
— Не может быть... Феномен какой-то... И здесь, у вас... Надо в академию наук, сейчас же...,— задыхаясь от волнения и вытирая вспотевший лоб, отрывисто заговорил директор, изумленно рассматривая стоявшего перед ним Семена.
— Не хочет,— твердо сказал Спивин,— говорит, цех для него — второй дом. Отсюда — никуда.
— Эт, точно,— нехотя кивнул головой Семен.
— Надо же,— недоверчиво протянул директор, и взгляд его увлажнился и потеплел,
— Молодец! Опять выручил,— начцеха крепко пожал Семену руку, когда директор ушел.— Здорово у тебя получается, даже я удивляюсь. Способный. Где только этому научился?
— Да у вас в цехе. Как устроился месяц назад слесарем-электриком, первое время прямо измучился, и кто так придумал: распредщиты, электрошкафы, стеллажи с инструментами — все под потолком, а ни стремянку, ни лестницу не поставишь — внизу станки, линия. Вот и приходилось со страховочным поясом работать — неудобно. Но потом привыкли вдруг чувствую, могу вообще без всего.
— Способный,— повторил Спивин.— У нас многие привыкают и со временем мастерами становятся. С сегодняшнего дня зачисляю тебя в цеховую команду. В этом году мы заняли второе место на областных соревнованиях по многоборью, а с тобой — первое место нам обеспечено.