— Она исчезла прямо у меня из рук, из хрустального шара. За это я теперь здесь и заточена.
— Но как она могла исчезнуть?
— Я долго думала об этом, Лия! Её могла забрать только другая кера, такая же Повитуха, как и я.
— Если бы тебя здесь не держали или она пришла в Замок, ведь ты могла бы её почувствовать?
– Конечно! Так же как душу того несчастного мальчика, которому она, увы, уже не пригодилась.
— Теперь я понимаю, почему вижу будущее только рядом с тобой. Он не умер, Гудрун, не умер! Но даже не подозревает о том, что в нём за душа.
— О, нет! Гудрун, ему нельзя ехать в какую-то Со… Сос… Сосновку.
— Кому нельзя? — Агата ничего не понимала.
— Феликсу. Его зовут Феликс.
— Но как, что я могу сделать? — Агата запаниковала.
— Просто скажи это Тео. Он слышит тебя, а она слышит его.
— Кто слышит? Марта? — почему-то Агате пришло на ум именно это имя.
— Просто скажи Тео, что Феликсу нельзя в Сосновку. Это будет трудно, но заставь его произнести это вслух.
Феликс!
Ева открыла глаза, не понимая, сон это был или явь. В последнее время она часто спала днём, но не потому, что стала больше уставать, хотя её беременный живот уже изрядно подрос и создавал определённые трудности. Однажды нечаянно задремав в середине дня, она услышала голос Тео, друга Анны Гард, как он утверждал, знаменитого Парацельса, которого в Замке, впрочем, держали просто за чудика. Он словно разговаривал с кем-то, хотя ответов слышно не было. Кажется, он проклинал сверчков и разгадывал вслух какой-то кроссворд или шараду. Ева не поняла, но она точно знала, что это ей не приснилось. Просто, в то время, когда она спала, она переносилась в сознание Анны Гард, которая там тоже спала, то есть прибывала в коме. «Моя Марта, ты, как и прежде, в полной отключке?» — говорил каждое утро её забавный друг.
И чтобы слышать эти его недолгие монологи Ева вставала каждый день всё позднее и ложилась спать, как только предоставлялась такая возможность. Правда, расплачивалась за это ночной бессонницей, но это казалось ей важней.
В этот раз Тео с кем-то снова спорил. Ева не знала на каком языке он произносил свои ругательства, но ругался он сильно и судя по всему грубо. Он чего-то ни за что не хотел произносить вслух, но кто-то, видимо, очень сильно настаивал, потому что он сдался и, страшно коверкая название, произнёс: «Феликс не должен ехать в Сьоснафку» Но Ева его поняла.
«Феликс, ты не должен ехать в Сосновку» настрочила Ева сообщение. «Только не спрашивай меня почему. Считай, что мне приснилось или это прихоть беременной женщины».
«Попробую» — ответил ей Феликс и издевательски лыбящийся смайлик явно говорил о том, что он не воспринял её предупреждение серьёзно. А у неё не было ни одного аргумента, чтобы доказать, как это важно. Она и сама не сильно была в этом уверена.
«Феликс не должен ехать в Сосновку» — написала она Дэну.
Он прислал смеющийся до слёз смайлик и два слова: «Он понял».
Эти упрямые мужики! Ведь всё равно поступят по-своему! Ева нервно колотила пальцами по подлокотнику кресла-качалки, которое ей купили, чтобы она могла разгружать спину. Честно говоря, это совершенно не помогало, спина болела, но в отличие от упрямого Дэна, Альберт Борисович выполнял любую её даже самую вздорную прихоть. Кого она ещё могла попросить ей помочь? Эмму! Ну, кого же ещё! Евиными цепкими пальчиками она крепко держала их обоих и Дэна, и Феликса в ежовых рукавицах. Её они точно послушают!
Не знаю, как раньше обходились без телефона, но сейчас со своим животом Ева звонила даже на кухню, не то что Эмме на первый этаж.
— Эмма, может, ты тоже сочтёшь меня идиоткой, но у меня сложилось впечатление, что специально для меня через Анну Гард передали сообщение, что Феликс не должен ехать в Сосновку.
Повторяя это очередной раз, Ева уже сама не верила, что это правда.
— Тогда это очень своевременно, — совершенно не смутившись абсурдности Евиного заявления, ответила Эмма.
Она была в спортивной форме и большие мокрые пятна на груди и спине красноречиво говорили о том, что Ева сорвала её с тренировки.
Эмма тренировалась каждый день всё то время, что была в Замке Гард. Всё остальное время она отсутствовала. И где она была, Ева не спрашивала. Но глядя на свои подтянутые мышцы, обтянутые эластичной тканью, Ева была рада, что Эмма увлеклась тренировками, а не едой.
— Своевременно? — переспросила Ева.
— Да, эти двое как раз собрались туда. Так что, можно сказать, что ты нарушила их планы, — невозмутимо ответила Эмма, вытирая тыльной стороной ладони со лба пот.
— Ты думаешь, они меня послушались?
— Однозначно, Ева! Тем более я собиралась с ними, и мне уже пришло сообщение, что планы изменились — мы едем вдвоём.
Ева облегчённо выдохнула.
— А зачем вы собирались ехать?
— Понимаешь, моя бабка сильно плоха. А ведь я провела с ней сорок с лишним лет вместе. А не прощу себе, если не попрощаюсь.
— Кэкэчэн? — сердце Евы мучительно защемило. Она посмотрела на свой странный календарь, который перестала заполнять после Нового Года. — Как жаль, что без тебя ей осталось жить так мало.
— Мне тоже жаль. Передать ей что-нибудь от тебя?
— Конечно! Скажи, что я её помню и всегда буду помнить.
— Я передам.
И Эмма уже хотела уйти, когда Ева задержала её в дверях вопросом.
— Скажи, тебе не кажется, что эти двое как-то подозрительно спелись?
— Кто? — улыбнулась Эмма, но по её улыбке было понятно, что она прекрасно поняла кто. — Дэн с Феликсом?
— Они самые.
— Да, времени с Феликсом Дэн проводит даже больше, чем со своей невестой.