Проезжая мимо Никифора, я на полном серьезе козырнул ему. Как и мои спутники и спутницы. Даже парни на облучках фургонов, едущие за нами, откозырялись, чем доставили старику немало удовольствия.
Впрочем, Евгения и обе ее подчиненные заставили его удивленно моргнуть, и украдкой перекреститься. Но вот его бормотание меня удивило.
— Господи боже, неужто покойной княгини дочки?
Какая княгиня? С чего привратник принял девушек за дочерей совершенно неизвестной мне княгини? Непонятно, надо уточнить и выяснить. Здесь это может вылезти с совершенно неожиданного бока.
Внутренний двор все так же был тесноват. Но наша компания даже с двумя фургонами(кстати, точная копия американских армейских) вполне себе поместилась.
Спешившись, и привязывая поводья быков и аргамаков к коновязи, я с удовольствием слушал просыпающийся замок. Все же навел я шороху со стрельбой, но ничего, именно этого я и добивался.
Наверху по галерее дробно простучали каблучки, и черно-красный вихрь метнулся вниз по лестнице, длинным прыжком повиснув у меня на шее.
— Женька, братишка, приехал!!! — Красивая молодая женщина со странными, черно-красными волосами расцеловала меня в обе щеки, после чего повернулась к моим товарищам, мгновенно превратившись в чопорную аристократку. — Дамы, господа, рада вас приветствовать в нашем доме.
— Товарищи, это моя сестра, баронесса Элизабет фон Жменева. Белс, это мои командиры и сослуживцы.
— Господа, не стоит представляться во дворе. Прошу вас всех в дом. — тоже пожилой мажордом, важный, высокий, прямой, как будто палку проглотил, величаво выступил вперед. — Ваших коней обиходят, фургоны поставят на каретную площадку. Прошу вас в каминный зал, господин барон сейчас спустится.
Подождав, пока мои гости не войдут в дом, я придержал за рукав пошедшую было за ними Элизабет.
— Белс, секундочку. Эти красавицы — твои. — Я похлопал по золотистому крупу ближайшую ко мне ахалтекинку. — Принимай подарок, сестрица.
И, оставив пискнувшую от восторга сестру пританцовывать с парой кобыл (а те прямо-таки заплясали, когда Белс ухватилась за поводья), подошел к шестерым нашим бойцам, которые при помощи десятка пацанов распрягали коней из фургонов, и отводили их в конюшню. На ходу подозвал к себе привратника и старшего конюха.
— Никифор, Евлампий, эти парни — солдаты. Хорошие солдаты. Так что… — Я глянул на кивнувшего отставного унтера.
— Обиходим со всем почтением, вашбродь. — Надо же, услышали, что меня Жилин лейтенантом назвал. Ну все, теперь я вообще для них истинный барон. Как же, офицерский чин выслужил. Раньше то от них максимум, что слышал, так это барчук.
— Ну и ладушки. — Я подошел к вопросительно глянувшему на меня сержанту. Тому самому, который командовал нашим бэтэром в рейде на Эр-Рияд. — Слав, старики все отставники-сверчки. Они вас устроят. Отдыхайте.
— Есть, товарищ лейтенант. — Кивнул сержант, удерживая под уздцы пару коней. — Я смотрю, тут озеро неподалеку. Порыбачить можно?
— Можно. Но старайся с местными дворянами не пересекаться. А то поубиваешь, лишние проблемы будут.
— Я аккуратно. — Усмехнулся спецназовец, принимая вводные к сведению.
Ну и ладушки. А то я его успел узнать. Сержант Кормильцев, кроме того что водит все, что вообще может двигаться, то есть от тачки до вертолета, еще рыбак страстный, обожает нахлыст и спининг. Ну и пусть. Тут рыбы в озерах немеряно, Финляндия все-таки.
В каминный зал успел как раз перед выходом деда. Высокий и жилистый старик, затянутый в мундир покроя времен императора Николая Первого, вошел в зал и вопросительно глянул на меня.
— Господа, разрешите представить. Мой дедушка, барон фон Жменев, Алоиз Вильгельмович. Господин барон, мой командир и непосредственный начальник — контр-адмирал Жилин. Полковник Большаков. Капитан первого ранга Иванов. Старший научный сотрудник и доктор философии, профессор Семенов. Старший лейтенант Ларина, лейтенанты Семенченко и Лукина.
— Седьмого Самогитского гренадерского полка майор в отставке барон фон Жменев, Алоиз Вильгельмович. — Дед каким-то щегольским, до совершенства оточенным комплеком движений вытянулся, щелкнул каблуками сапог, и кивнул. — Рад знакомству, господа. Дамы, поражен вашим мужеством и сражен вашей красотой. Мне внук говорил, что у вас служат дамы в офицерский чинах, но он и словам не обмолвился, что они такие красавицы.
— Графиня Евгения Васильевна Ларина, для вас просто Женя. — Старший «хвостик» сделала на удивление изящный книксен. Оба-на, а вот этого я не знал. И Жилин с Большаковым жучары еще те, сто пудов знали о дворянских корнях девчонки, и промолчали.
— Мария Александровна Семенченко, для вас запросто Маша. — Хохлушка очаровательно улыбнулась, повторяя действие командира.
— Ксения Витальевна Лукина, для вас, господин барон, просто Ксения. — Скромница Ксюша покраснела, но повторила книксен старших подруг. Эти самые книксены с их фигурками и в их костюмах смотрелись совершенно сногсшибательно.
Далее представлялись мои командиры, причем деда добило, что кап-раза Иванова зовут Моисей Аронович. Но дедуля мужик крепкий, сдюжил, и вида не подал, хотя я и видел, насколько он ошеломлен этим.
— Дамы, господа, рад знакомству с вами. Комнаты вам приготовлены, отдыхайте с дороги. Через два часа завтрак, буду рад видеть вас за столом. — Дед подождал, пока наших гостей не разведут по комнатам, и повернулся ко мне. — Мне сказали, господин барон, что вас адмирал назвал лейтенантом. Так ли это?
— Да, дедушка. За проводку эскадр меня вне выслуги произвели в лейтенанты военно-морского флота СССР. А так же, я был награжден орденами «Знак почета», Нахимова и «За морские заслуги». — По мере доклада, я видел что старый барон становится ну очень довольным. Все-таки старый вояка всерьез уважал такие вещи.
— Рад, очень рад. — Дед прошелся мимо камина.
— И еще, дедушка. — Я поднял сумку с пола, и поочередно выложил добытые мной в Эр-Рияде драгоценные венцы на старый стол. — Это короны саудовских принцев. Трофейные. В нашу трофейную залу.
— Удружил, внучек. И потешил предков. — После долгого молчания сказал старый барон, беря ближайший из венцов в руки. Покрутил, любуясь переливами драгоценных камней в отблесках камина, и прочел привязаную мной бирку с именем принца. — Я так понимаю, что принцы эти?..
— Зарубил я их, дед. Некоторых застрелил. И часть их присных порубил и пострелял. А остальных товарищи прикончили. Мы всю королевскую семейку извели, дед, за исключением детей и женщин. — Я устало сел на тяжелый табурет. На меня как-то навалилось по новой все это — гибель Елены, она и дочка, их уходящие души. Холодная, чуть ли не из ушей плещущая ярость, дикий и радостный угар боя.
— Что случилось, братишка? — Рядом села Белс, положив мне на плечо свою руку.
— Да, что случилось? Все-таки изводить августейшие семейства — на это нужна очень серьезная причина? — Дед подошел к столу, налил мне мой любимый ежевичный взвар.
— Есть причина, дед. Есть. Это семейство открыто нам противостоять не хотело, а всякую тварь настраивало. Повсюду гадило, вооружало боевиков, спонсировало террористов. Пользовалось тем, что их тронуть напрямую мы не могли, так как скорее всего бы началась мировая бойня, с применением ядерного оружия. А это гибель десятков миллионов, вполне возможно — гибель человечества. — Я вздохнул-выдохнул, стараясь успокоиться. Поглядел на встревоженную Элизабет, на построжевшего деда. — Они убили мою любимую, дед. Вот едва успел встретить и влюбиться, и убили. Точнее, Лена погибла как настоящий офицер — на боевом посту, спасая людей от гибели. Но и сама не убереглась, погибла. А с ней — моя нерожденная дочка. Ваша правнучка, барон, и твоя племяшка, Белс.
Негромкий низкий рык, вырвавшийся из горла такой хрупкой и красивой молодой женщины, которой была моя сестра, мог бы напугать многих. А уж выскочившие из-под черно-красной прически два лисьих уха, внезапно ставшие звериными глаза и выступившие из-под приподнятой губы немалые клыки — тем более.
— Элизабет, успокойтесь. Евгений же сказал, что уничтожил с товарищами все вражье семейство. — старый барон подошел ко мне, и положил свою руку поверх ладони Белс. Поглядел на нас обоих, грустно улыбнулся. — Надо заказать поминальную службу о твоей невесте, и моей правнучке, Евгений. Белс, пожалуйста. Собиремся в воскресенье, съездим в монастырь, впишем в поминальный список, не прямо сейчас, но на неделе точно… — Тут дед поглядел на меня.
— Елена и Вера. — Мне стало полегче, все-таки выговориться своим и душу вывернуть перед ними — многое значит.
На колено мне легла тяжелая собачья голова, стаф коротко заскулил. Сандро пришел, почуял что хозяину тоскливо. Пройтись самому со спинингом, что ль? Пару форелей или щук зацепить, окуней с десяток? Может, немного развеюсь. Или и здесь какого-либо из арабских принцев ухайдокать?
— Так, пошли, внук, возложишь трофеи на место. — Дед решительно встал, и, опираясь на тяжелую трость, чуть ли не строевым пошел к выходу из каминного зала. Пришлось мне собирать венцы в сумку, и топать за ним.
Трофейная зала собственно была небольшой комнатой. Где-то десять на двенадцать метров, не больше. Вдоль двух стен тяжелые, толстые полки из мореного дуба. Около камина пяток полных латных доспехов, которые мои предки содрали с каких-то рыцарей. Учитывая, что доспехи не выкуплены — рыцари явно моими пращурами успешно уконтропуплены. Так же здесь, но уже на специальных болванах пластинцатые и кольчужные доспехи, с катафрактов и каких-то бояр. Мечи, боевые топоры, сабли, шпаги, копья длинные рыцарские и короткие пехотные. Испанские аркебузы (один из предков в Голландии воевал рейтаром, против испанских терций), пищали, мушкеты, всевозможные пистолеты. Несколько флагов и вымпелов. Гобелены, снятые во французском замке в году тысяча восемьсот четырнадцатом. Оттуда же, из Франции, две короны, графская и виконта какого-то. Дед моего деда батальоном командовал, и взял штурмом пару поместий в предместьях Парижа. А еще черная шапка с парой перьев, и обломком третьего. Это какого-то новоявленного барона из наполеоновских войск корона, или тока. Есть еще две короны с крестами, это трофеи с более ранних времен, это пра-прадед здесь, на Балтике ушкуйничал немного. Вот от выкормышей крестоносцев, так называемых виданов, и достались. От деда здесь лежат три ятагана, кольт, винчестер. И еще феска турецкого полковника. Но самый ценный, если можно так сказать, дедов трофей — три свинцовые револьверные пули на простом фарфоровом блюдце. Их дед поймал в окончании войны, и именно из-за этого оставил службу. Хорошо жив остался, при том уровне полевой медицины скопытиться от трех пулевых ранений можно было элементарно.
Принцевские золотые обручи устроились повыше виконта, графа и барона. Все-же принц статусом поболее, чем маркиз или граф. Кинжалы в золоте и такие же пистолеты легли на на одну из полок.
— Ну вот, кровь не водица. — Старый барон довольно поглядел на пирамидку из золотых головных уборов. Поправил что-то, мешающее лично ему. И склонив голову, полюбовался делом рук моих. — Так и дальше действуй, внук. Нам и врагам нашим не жить на одной земле. Так что убирай их под землю.