– Так и есть, – ответил Моноган.
– А Махатма Ганди знает об этом?
– Я говорил о североамериканских индейцах, – сказал Моноган. – Если кто помер, они закидывают его труп на деревья.
– Зачем?
– Хрен их разберёт.
Медэксперт перевернул тело и прислонил стетоскоп к груди мертвой женщины.
– Какие мысли, док? – спросил Монро. – По-вашему она достаточно мертва?
– Тихо, пожалуйста! – ответил медэксперт.
– Он надеется услышать сердцебиение, – сказал Моноган.
Все замолчали. Лишь звук порхания листьев раздавался в залитом солнцем пространстве.
Глаза мертвой были широко раскрыты. Они голубели, как небо над головой. Волосы были золотыми, как и листья на которых она лежала. На вид ей было около тридцати пяти. Внешне она была привлекательна, если не принимать во внимание зияющую рану в ложбинке шеи. Карелле стало любопытно, была ли она хотя бы раз на солнце. Она казалась слишком белой.
"Ладно, она мертва, – сказал медэксперт, поднимаясь и пряча свой стетоскоп обратно в сумку. – Можете оформлять это как огнестрельное ранение".
"Раз Вы здесь, – сказал Монро, – у меня тут проблемка с горлом, может, взглянете на него?"
Следующее "письмо", так сказать, на самом деле не было письмом. Следующее "сообщение", хотя и сложно назвать его таковым, все же что-то сообщало. Следующий лист свернутой бумаги с, так сказать, "картинками" на нем, уже ожидал их, когда они вернулись в участок. По словам сержанта Мёрчисона, письмо пришло в простом белом конверте без обратного адреса. Почтовая марка поверх штампа указывала на то, что его отправили из города вчера, двадцать четвертого числа. Это факт явно говорил в пользу Департамента Почты. Иногда в этом городе письму требуется целых четыре дня, чтобы переместиться всего на три квартала.
Они не знали, было ли это письмо от Глухого, ведь на нем не было изображения уха. Они знали наверняка, что первое письмо, лист свернутой бумаги, черт побери, пришло от Глухого. Потому что они были опытными сыщиками и, когда их взгляд упал на глухое ухо, все сразу прояснилось. Первое сообщение, они полагали, что это было сообщение, пришло в субботу, 22 октября. Адресовано детективу 87-го участка Стивену Луису Карелле. Выглядело оно так:
Всему отделу сразу стало понятно, что фигурки, скачущие по поверхности листа, это – лошади. Несомненным также являлось то, что было их восемь, они черные и если собрать воедино все перечисленное, получалось просто восемь черных лошадей. Что, конечно же, ничего не означало само по себе. И что, конечно же, в том случае, если письмо прислал Глухой, имело определенный смысл. Все потому, что Глухой имел обыкновение присылать сообщения, которые с виду ничего не означали, до тех пор, пока не подберешь разгадку к вложенному в них смыслу. О Глухом наверняка было известно лишь одно: он всегда играл честно. Они не понимали этого, но с другой стороны они редко понимали алгоритм работы преступного ума, в особенности такого искусного.
Они считали Глухого искусным преступником. И потому он играл честно и присылал сообщения, казавшиеся бессмысленными, но на самом деле, имеющие определенное значение.
Детективы поняли, что это был Глухой по уху, нарисованному с черточкой наискосок. У большинства людей на ушах нет никаких черточек. Согласно международной системе знаков, сигарета с черточкой наискосок означает "не курить". Если большая буква "Р" имеет такую же черточку, это значит "не парковать". Перечеркнутое ухо по логике должно было бы значить "не слушать", но более вероятным казалось "не слышать", что в конечном итоге обозначало глухого человека. И так как это ухо было больше похоже на мужское (конечно, если оно не принадлежало женщине-борцу), детективы заключили, что картинка с перечеркнутым ухом обозначала ГЛУХОГО. Это обескураживало. Не хотелось верить, что Глухой вернулся.
Они прикрепили сообщение о Глухом на доску объявлений и надеялись, что все само по себе пройдет. Но теперь был вторник, 25 октября и ничего само по себе не прошло. Вместо этого, появился второй конверт, адресованный лично Карелле. При вскрытии в конверте обнаружился еще один свернутый лист белой бумаги. Карелла развернул его. Посмотрел. В этот раз не было никакого перечеркнутого уха. Вместо этого там было следующее:
Майер Майер смотрел через плечо Кареллы. Он был одет в легкую рубашку-поло с коротким рукавом, на которой красовался крокодильчик в том месте, где обычно располагается карман. В наши дни на большинстве рубашек-поло уже нет карманов. Майер не обращал на это внимание, особенно сейчас, когда он наконец-то бросил курить. Рубашка была немного темнее цвета его глаз. Брюки были из кремового цвета полиэстера, бледного, как его лысая башка. Утром его жена, Сара сказала, что надев на работу летнюю одежду в конце октября, он выглядит несуразно. На что Майер ответил, что, не смотря на то, что в голове его октябрь, все остальное находиться всё ещё в июне. Саре показалось, что эта ремарка имела сексуальный подтекст.
– Снова от него? – спросил Майер.
– Не знаю, – ответил Карелла.
– Как бы там ни было, что же это такое? – спросил Майер.
– Радиоприемники, наверное, – предположил Карелла.
– Больше похоже на рации, – сказал Браун.
– Пять раций, – произнес Карелла.
– Но без уха.
– Да, уха нет.
– Может, это и не от него, – сказал Карелла.
– Твои бы слова да Богу прямо в уши, – сказал Майер.
– Пять раций, – произнес Браун и покачал головой.
– Он задает нам задачки по арифметике, – сказал Майер. – Восемь, пять…
– Он просто задрачивает нас, – сказал Браун. – Восемь черных лошадей, пять раций – между ними вообще нет ничего общего.
Проблема с голыми трупами заключается в том, что на них нет одежды.
Одежда содействует опознанию. Одежда также помогает определить, кем был преступник или преступники. Волосы цепляются к одежде. Крошки хлеба, железные опилки, стружка, пудра, порох, все виды аппетитных кусочков информации цепляются к одежде, немного облегчая жизнь лаборанта-криминалиста. К мертвому телу ничего особо не цепляется. Если не было изнасилования, когда часто находят в промежности жертвы лобковые волосы или сперму во влагалище. Согласно предварительному отчету офиса медицинского эксперта, леди, обнаруженная в парке, не была изнасилована ни до, ни после смерти, что довольно необычно для этого цивилизованного города. Она была убита выстрелом в затылок, по-гангстерски.
Одна единственная пуля сделала свою работу, но на месте совершения преступления ни стреляные гильзы, ни пули не были обнаружены. Автоматическое оружие выбрасывает гильзы после выстрела. Револьвер оставляет стреляные гильзы в барабане. Но независимо от типа ручного оружия, из которого леди была застрелена в Гровер-Парке, где-нибудь поблизости должна была остаться пуля. Об этом свидетельствовала рана от выходного отверстия на её шее. Но пулю не смогли найти. Это указывало на то, что леди застрелили где-то в другом месте, а потом просто перевезли в парк.
Люди верят в миф, что Отдел Опознаний любого отделения полиции мегаполиса может мгновенно идентифицировать кого угодно, просто сверив его отпечатки пальцев с отпечатками в базе архивных данных. База архивных данных в этом городе поделена на два отдела. Самый большой из них занимает целый этаж здания Главного Управления в центре города. Он, в свою очередь, подразделен еще на два отдела. Первый следит за актуальностью записей по лицам, совершившим или осужденным за уголовное преступление любой тяжести. Второй отдел хранит неопознанные отпечатки пальцев, найденные на месте преступления. Весь этот отдел именуется Уголовный Отдел Отдела Опознания. Архив из этого отдела, отведенный известным преступникам, назывался "Архив-А", а картотека с неопознанными отпечатками – "Архив-Б".
Проверка "Архива-А" не выявила уголовных записей по леди, обнаруженной мертвой в парке.
Проверка "Архива-Б" тоже не выявила никаких совпадений. Это значило только то, что она никогда не привлекалась к ответственности за совершенное ею преступление и никогда не оставляла отпечатков на месте преступления.
Второй архив в Отделе Опознания содержал отпечатки пальцев лиц, занятых в обширной системе правоохранительных органов, любого кто, например, работал начальником охраны тюрьмы, и любого, кому выдавалось разрешение на владение или ношение оружия.
Так все обстояло.
На муниципальном уровне.
Но Соединенные Штаты это – большая, очень большая страна, к тому же это – свободная страна, а это значит, что любой человек, даже тот, кто намеревается совершить уголовное преступление, может легко укатить из одного города или штата в другой без удостоверения личности или, с вашего позволения, может даже сбежать от местного военкома. Это самое приятное, что касается жизни при демократии. И в тоже время это – постоянная головная боль для сотрудников правоохранительных органов.
Город, на который работал Карелла, был самым большим в штате, но картотеки отпечатков в Отделе Опознания его полицейского участка кропотливо сравнивались с теми, что были в хранилище штата, расположенного в добрых ста пятидесяти милях к северу от города. Когда в Отделе Опознаний Айсолы на Джейн Доу ничего не нашли, автоматический запрос был отправлен за город. Отпечатки, снятые с трупа были сверены с картотеками штата с идентичным результатом: нет записей.