— Влад, мы раздали не простые задания. Удалось нам собрать алмазы в редакции или нет, узнаем в деле. Если в ней таланта ни на грамм вылетит отсюда как пробка из бутылки.
— И каковы шансы у Гроховской? — Владимир роздал им бокалы.
— Малые, до сих пор ничего не предоставила.
— Так прошел лишь день. — Яков поддел Петра.
— Я же сказал, задания не простые. — Ответил тот, сверкая глазами.
— Яс-но.
О том, что после задания Петра большая часть новичков обратно не вернется, Владимир знал хорошо. Выдержит Гроховская испытания — ее подвергнут новым, не выдержит — что ж сразу было ясно, что она не их формата.
И с этого момента о новенькой Владимир забыл напрочь. Провел в запарке еще два дня, прежде чем вспомнить о загубленном вечере и устроить любовнице выход в свет. Вначале ресторан, затем театр. О желанной собачке Раиса вряд ли забыла.
Так что на радость себе, стоит порадовать кошечку сюрпризом. Рассудил он и направился за гламурным четвероногим.
Сижу под деревом фешенебельного дома № 24 переулка Гагаринский, и думаю о том, как меня подставили с этим заданием.
Итак, наш талантливый дизайнер одежды Дмитрий Дьюко перед своим показом имеет привычку исчезать. Как рак отшельник он перестает общаться с народом и прячется, предположительно в ракушку, и это вовсе не его модная студия, что значительно усложняет мою жизнь. И где эта ракушка рассказать не желает ни его личный водитель, ни массажистка, на любовница (точнее все три), ни наемная прислуга по уборке его домины за садовым кольцом. Его агент по связям с информационными источниками так вообще послал журнал «Titul», в моем лице, дальше некуда.
И я охотно пошла — в студию Дмитрия. Кстати, она очень походила на темное место моего посыла — сплошная безвкусица, присыпанная блестками. Там я встретилась со словоохотливой уборщицей тетей Юлей, которая восхваляла Митю, так она назвала самого кутюрье и плевалась на его новую пассию. Точнее музу, заполучившую от воздыхателя новую квартирку в переулке Гагаринский. Вот так я узнала, где проживает его новая муза — Раиса Окунева. Та самая Раиса, что второй месяц не сходит со страниц журнала «MAXIM», пышногрудая шатенка с забавным бантиком губ и раскосыми глазами кошки.
Поняв, что сегодня мой счастливый день, я в кратчайшие сроки оказалась у дома звезды отечественного кинематографа, но звезду не застала. Как сказал консьерж на входе, пташка упорхнула с новым воздыхателем.
Вот ее я и выжидаю третий час к ряду. Потому что времени гоняться за ней по столице уже нет, как и найти другой источник информации. Моя электричка до родного дома уходит через час, так что либо этим вечером я ее ловлю, либо накануне показа у Дмитрия.
В ходе тяжелых мыслей — обдумывания статьи от Гроховской для журнала «Titul» я пропустила момент, когда во двор медленно и очень плавно въехало авто. Очнулась, оказавшись на мгновение в свете его фар, когда BMW подъехал боком. Раздался щелчок, авто мигнуло фарами, и дверца с мужской стороны щелкнула, чтобы открыться, но не открылась. Фары мигнули вновь, заработал двигатель, видимо, чтобы продолжал работать кондиционер. Из авто послышался веселый женский смех и более низкий мужской голос.
Собственно я бы не смотрела на прибывших, если бы авто не показалось знакомым. Его я видела во дворе офиса на Шаболовке. Кажется, на таком же ездит Владимир — мой новый директор. Надеюсь не такой же упертый как старый.
Смотрю на номер машины, и точно авто Владимира Александровича.
Видимо послал прошлую обитательницу пространства под столом и нашел для себя новую. За этими мыслями перевела взгляд на его пассажирку и чуть ли не свалилась со скамейки — Раиса Окунева собственной персоны!
Ее педикюрша как раз рассказала, что девушка обзавелась красным брючным костюмом с белой брошью на груди. И вот теперь я вижу, как эта красотка в красном флиртует с моим боссом. Вижу отчетливо, потому что сижу в темноте в пяти метрах от авто, а они свет в салоне включили и разговаривают. Ну, как сказать разговаривают, Раиса оперативно избавляет Владимира от застегнутых пуговиц рубашки. И тот не сопротивляется, откинул голову на подлокотник и вырубил в салоне свет.
Нет, такого не может быть, чтобы я за три дня дважды его застукала на «клубничке». Это невозможно, и… так оно и есть.
Так, Раиса явно занята, так что пора уходить. Поймаю ее завтра.
Бочком аккуратно слезла со скамейки и, пригибаясь, пошла в другую сторону. С моим зрением и везением в темноту идти не следовало, я об этом знала, но страх быть пойманной повторно не давал покоя. Не пройдя и двух метров, я задела оставленные кем-то ящики возле спуска в подвальное помещение. Они задели пустой не закрепленный мусорный бак и он с грохотом выехал на дорогу.
— Кто здесь? — рявкнул мужчина, выбежавший из подвала, и я поспешила назад. Прикрыв лицо сумкой прошмыгнула мимо черного BMW и побежала на остановку. Кажется, краем глаз я видела удивленное лицо шефа, почти такое же, как в прошлый раз.
Я начинаю искренне жалеть его.
— Твою мать! — грохот мусорного бака, вырвал Владимира из забытья. — Опять?!
Он дернулся, так резко, что отпрянувшая от него Раиса стукнулась головой о руль.
— Влад, что ты дергаешься! Как ненормальный? Я ударилась. — Вытерев губы, потянулась за зеркальцем.
— Я от неожиданности. — Попытался он замять ситуацию и вновь притянул ее к себе.
— У меня будет синяк! — захныкала девица капризно.
— Извини, котенок, не хотел. — Потянулся по гладить по щеке, поцеловать, если нужно. — Я действительно не хотел.
— Не хотел он…! — от одной только интонации стало понятно, вечер подошел к концу. Продолжения не будет, девочке синяк нанесли, бедняжке. Владимир кивнул, принялся приводить одежду в порядок.
— Владимирчик, — спохватилась она с опозданием. Накрыла его руки своими, и заглянула в глаза.
Собаку, вспомнила, бритую шавку-лилипутку в ошейнике, которая сидит в ее квартирке наверху. А может и то, что одеваю ее второй месяц, не скупясь.
Подумал он и отбил изящные ручки с красным маникюром.
— Прости-прости меня! Я же знаю, ты хочешь… меня простить. — Зубками захватила его мочку уха, прильнула грудью к плечу.
— Если тогда не хотел… — голос сел от ее захвата.
— Хотел, — ласковая ручка потянулась к штанам. — Я же знаю.
— … значит, и сейчас не хочу, — произнес он, намекая о прощении. Хотя настрой пропал давно. Девчонка ощупав, поняла по-своему это его «не хочу». Отпустила ухо, откинулась на сиденье и прищурила кошачьи глаза:
— Раз не хотел, нефиг было намекать. — Презрительно покосилась на застегиваемую им ширинку.
Вот тебе и благодарность су…, запросившей ручного кобелька за три штуки евро.
— Если бы не хотел, ты бы тут не сидела. — Он ответил таким тоном, от которого малышка захлебнулась собственной желчью.
— Еще на ресторан укажи…!
Смотри, заерепенилась как невинный ангелочек, словно сама не лезла на рожон. Если это можно назвать «на рожон».
— Зачем указывать? Все и так ясно. — Усмехнулся он, застегнув рубашку. — Ты-то здесь еще… сидишь. — Намеренно подчеркнул он последнее слово.