— А если я это узнаю через час?
— Вы через час увидите Петушиного Рыцаря в вашем особняке.
Жильбер перенес без смущения взгляд начальника полиции, взгляд, от которого трепетали многие.
— Приходите каждый день и каждую ночь в часы, назначенные вами, — продолжал Фейдо. — Когда я захочу говорить с вами, дам вам знать. — С этими словами начальник полиции вошел в свой сад.
Фейдо де Марвиль не спеша прошел через сад к лестнице, которая вела в его личные апартаменты. Едва он поднялся на последнюю ступеньку, к нему подбежал слуга.
— Его превосходительство министр иностранных дел ждет ваше превосходительство в гостиной.
Фейдо поспешно прошел в гостиную. Маркиз д’Аржансон действительно ждал его там. Это был человек высокого роста, выражение его лица трудно было бы однозначно описать: в нем смешивались и доброта, и холодность, и робость. Из-за его неуверенности, сутулой осанки и несвязной речи ему дали прозвище д’Аржансон-дурак. Не имея внешности умного человека, он, однако, обладал быстротой ума и большой проницательностью. Людовик XV оценил его по достоинству и назначил министром, несмотря на насмешки, сыпавшиеся на маркиза.
Начальник полиции низко поклонился министру иностранных дел, тот ответил вежливым поклоном.
— Крайне сожалею, что заставил вас ждать, — сказал Фейдо, — но я был занят по службе.
— Я также приехал к вам по служебному делу.
— Я к вашим услугам, маркиз.
— Мы сможем поговорить конфиденциально? — спросил д’Аржансон, с беспокойством оглядываясь вокруг.
— Конечно, нас никто не услышит.
— Любезный месье де Марвиль, я мог бы и не дожидаться вас, поскольку должен был вручить вам только приказание, продиктованное его величеством.
Д’Аржансон вынул из кармана бумагу, сложенную вчетверо, и подал ее начальнику полиции.
— Прочтите, — сказал он.
Фейдо развернул бумагу и прочел:
«Предписывается начальнику полиции: сегодня вечером, между десятью и двенадцатью часами, в Париж через Венсенскую заставу въедет почтовый экипаж с двумя извозчиками. Два лакея без ливреи будут стоять на запятках. У этого экипажа коричневый, без герба, кузов и колеса того же цвета с зелеными полосами. В экипаже будет сидеть молодой человек, не говорящий по-французски.
Необходимо принять все меры, чтобы захватить этого человека при въезде в Париж. Установив его личность, отвезти в его же экипаже в полицию, при этом никто не должен садиться вместе с ним, и окна кареты должны быть зашторены.
Особенно следить за тем, чтобы никакая бумага не была выброшена из окна экипажа; самая глубокая тайна должна окружать это дело».
— Это легко выполнить, — сказал Фейдо, закончив читать. — Я сейчас же приму необходимые меры. Но что же мне делать с этим человеком, когда его привезут сюда?
— Этот человек говорит по-польски. Без всякого сомнения, когда его арестуют, он потребует, чтобы его отвезли ко мне для того, чтобы потребовать помощи своего посла; в таком случае привезите его ко мне, в каком бы то ни было часу. Если же он этого не потребует, предупредите меня и держите его в вашем кабинете до моего прихода.
— Это все?
— Спрячьте его бумаги так, чтобы никто их не видел.
— Хорошо.
Фейдо поклонился. Министр иностранных дел вышел из гостиной. Оставшись один, Фейдо прошел в свой кабинет, прижал пружину и отворил секретный ящик, из которого вынул стопку бумаг. Он отнес эти бумаги на свое бюро, открыл другой ящик и вынул два медных трафарета для расшифровки дипломатической корреспонденции. Прикладывая эти трафареты к бумагам, он читал их про себя.
— Так и есть! — прошептал он. — Эти сведения верны. Польская партия хочет свергнуть короля Августа, другая партия хочет призвать на трон короля Станислава, но ей не сладить с саксонским домом. Этим свободолюбивым народом может управлять только принц из рода Бурбонов! Очевидно, этот поляк прислан к принцу де Конти!..
Фейдо долго размышлял.
— Одобряет или нет король этот план? — продолжал он рассуждать. — Вот тонкий вопрос… Арестуя этого поляка, друга или врага приобрету я в лице принца де Конти?
— Жильбер прав, — сказал Дажé, — следует действовать именно таким образом.
— Вы позволите мне поступать так, как я сочту целесообразным? — спросил Жильбер.
— Позволяю. Сделайте все, но мы должны раскрыть тайну этого злодеяния!.. Дочь моя! Мое бедное дитя!..
— Успокойтесь ради бога, будьте мужественны!
— Хорошо, делайте как знаете!
Этот разговор проходил в комнате за салоном Дажé. Салон имел один выход во двор, другой — в коридор и комнаты, а третий — в лавку. Была ночь, и лампы горели. Дажé, Жильбер и Ролан сидели за круглым столом, на котором находились письменные принадлежности.
Дверь комнаты отворилась, и вошел третий подмастерье, Блонден.
— Виконт де Таванн вернулся из Версаля? — спросил Жильбер.
— Нет еще, — ответил подмастерье, — но как только он вернется, первый камердинер отдаст ему ваше письмо.
— Хорошо! — сказал Жильбер, знаком разрешив подмастерью уйти.
Рупар, Урсула, мадам Жереми и мадам Жонсьер сидели в комнате за салоном и смотрели друг на друга с выражением нескрываемого любопытства. Две служанки стояли у камина, три подмастерья — у стеклянной двери, отделявшей комнату от салона.
— Друзья мои! — начал Жильбер. — Вы все глубоко огорчены трагическим происшествием, поразившим нас. Вы все любите Сабину, вы жаждете так же, как и мы, узнать правду, раскрыть это злодеяние. Вы нам поможете, не правда ли?
— Да-да! — отозвались в один голос мадам Жереми, мадам Жонсьер и Урсула.
— Начнем по порядку, — сказал Жильбер. — В котором часу вы вчера уехали в Версаль? — обратился он к Дажé.
— В восемь утра.