— Что ж, ради этого задержимся на несколько дней. Тем более, что своим рассказом облегчил ты мне, Ольгимунт, задачу. Потому что знаю я теперь, что брату твоему предложить. И против каких наших общих врагов в этот раз ему направиться.
Первая половина дня совсем не задалось Кузьке. Все последнее время оружейный мастер Младшей Стражи был занят детальным осмотром, чисткой и ремонтом трофейной воинской справы, добытой в походе за болото. Работы было много, а толку от выделенных помощников — Киприана и Назария, как иногда по-взрослому они называли себя, а по-простому Кипрюхи и Назарки, как звали их все окружающие, почти никакого. И если Киприан, отличавшийся спокойным и вдумчивым характером, потихоньку перенимал секреты технического мастерства и уже вполне мог самостоятельно выполнять значительное число несложных операций, то Назарий …
Быстрый и подвижный, как ртуть, он на лету схватывал разные тонкости непростого оружейного ремесла, до которых его напарнику приходилось доходить днями и неделями. Разные "технические" идеи так и фонтанировали из него и Кузьме Лавровичу, как почтительно именовали Кузьку его юные помощники, то и дело приходилось спускать мечтателя с небес на землю. Иногда хватало строгого взгляда, но зачастую дело доходило и до подзатыльников. Но так же быстро, как и вспыхивал, Назарка остывал к своим задумкам, если они не поддавались его стремительному натиску. Пару раз в таких случаях Киприан приходил дружку на помощь и доводил его замыслы до практического применения, но еще больше всяких недоделанных штуковин валялось на заднем дворе академической кузни.
Вот и накануне Назарка попытался отковать какой-то замысловатый резец по дереву, но только зря перевел пару сломанных ножей и, главное, большую часть оставшегося запаса древесного угля. Утром, узнав, что угля осталось всего лишь на пару дней работы, Кузьма рассвирепел и, схватив первую попавшуюся под руку железяку, погнался за виновником этого безобразия. Но у того все же хватило ума рвануть во всю прыть, скрыться в помещениях "девичьего взвода" и упасть в ноги "матушке-боярыне" Анне — старшей. В итоге оружейного мастера Младшей Стражи, ворвавшегося спустя мгновения следом, уже ждал "теплый" прием, весьма схожий с приемом пчелами назойливого медведя. От эпитетов, которыми девки наградили нарушителя спокойствия, свернулись бы в трубочку и уши взрослого мужика. Анна Павловна же, властным жестом уняв своих подопечных, просто послала Кузьку … к Неклюду, в лесную кузню.
Волей-неволей пришлось брать лошадь и отправляться к артельному кузнецу. Но и там ждала его неудача — Неклюд с помощниками еще с раннего утра отправился на поиски болотной руды, запасы которой тоже подходили к концу. Как рассказал шестилетний сынишка кузнеца, оставленный отцом присматривать за кузней, Неклюд хотел использовать для поисков последние теплые деньки уходящего лета. Заглянув в угольный сарай и убедившись, что и там угля осталось — кот наплакал, Кузьма даже сплюнул от злости. По-любому приходилось ехать в Ратное к отцу. А значит, снова все технические дела в Академии встанут. Кивком попрощавшись с пацаном, который широко распахнув глазенки разглядывал притороченный у седла самострел, Кузька устремился по лесной тропинке в сторону Ратного.
Не успел он проехать и пары сотен шагов, как до него донесся стук нескольких топоров. Вскоре показалась и делянка, где десятка два мужиков во главе с рыжебородым Жагрой валили дубы и высокие, как однажды сказал Михайла — "мачтовые", сосны.
— Бог помощь!
— Спасибо на добром слове, паря! Как зовут-то тебя? Ты ж вроде как родич воеводы Корзня? — видно было, что Жагра рад новому человеку и не прочь чуток поболтать с ним. — К нам по делу или так, мимо проезжал?
— Кузьмой меня звать, а воеводе я внуком довожусь.
— Вон оно что, стало быть, ты брат Михайлы?
— Двоюродный. А мимо вас просто проезжал — я в лесной кузне у Неклюда был, а теперь в Ратное еду.
— А что за дело у тебя в кузне было? Пошабашьте пока, ребята, — повернулся он к своим лесорубам, — кваску вон испейте. Тебе, кстати, не налить? Мы сегодня брусничного с собой прихватили. Пока дерево свалишь — семь потов сойдет да вся глотка пересохнет, вот только квасом и спасаемся.
— А не откажусь, — Кузька соскочил на землю и повел коня в поводу вслед за Жагрой.
На дальнем конце делянки у небольшого шалашика стоял открытый бочонок, в котором плавал искусно вырезанный ковшик.
— На, держи. Первый завсегда гостю, — зачерпнув из бочонка, Жагра передал собеседнику ковш. — Так чего, говоришь, в кузню ездил?
— Ну да, хотел у Неклюда насчет угля узнать, — прохладный, чуть вяжущий напиток, как бы сам собой испарился из емкости. — А то у нас его и не осталось почти.
— А чего узнавать-то? Дело нехитрое, бери и жги. Али дерева мало в лесу?
— Так я хотел уже готового спросить. Да и не знаю я тонкостей этого дела.
— А тебе-то уголь зачем? Неклюд кузнечит, так пусть он и добывает себе уголь, когда потребно будет.
— Мой батя, Лавр Корнеич — тоже по железу работает, только в Ратном. А я в нашей Младшей Страже оружейный мастер. Вся воинская справа на мне. Ну и, конечно, простыми вещами тоже заниматься приходится. Вот почти весь запас угля, какой был, к концу и подошел.
— Стало быть, уголь нужен? Ну, а что взамен?
— Взамен? А чего нужно-то?
— Да в хозяйстве ведь завсегда железная ковань потребна. Давай так — я со своими людьми для вашей мастерской выжиг угля налажу, а ты с помощниками — нам в обмен из железа чего нам потребно изготовите — подковы там, гвозди, ну, что для хозяйства сгодится, словом.
— Пожалуй, я согласен. Только вот с отцом и Михайлой посоветуюсь — сколько за пуд угля железной ковани давать. И еще — расскажи, а как вы уголь-то жечь будете?
— Советуйся, конечно, раз твой отец кузнечит, то ему всякая цена на железный товар знакома — лишку не возьмем. А как уголь жгут? Расскажу, чего ж не рассказать — дело нехитрое, только времени да рабочих рук требующее. Вот, смотри: валим мы лес, отмеряем бревна нужного размера, а из ветвей, щепы да коры складываем кострище размером… сажень на сажень да высотой примерно в людской рост. Затем еще готовим дерн, и обкладываем им всю кучу.
— А это еще для чего?
— Чтобы дерево не сгорело почти все, а только "прожарилось". Вспомни костер — если оставить его свободно гореть — одна зола останется, а если вовремя землей забросать, то вот он уголь как раз и получится. Однако, не сбивай меня. Хочешь научиться — слушай, а потом, как делать будем — приезжай, смотри. Так вот, как кучу дерном обложили, поджигаем и день да ночь глядим, чтоб все как должно шло, чтоб открытого пламени не было. Чуть только появилось — надо его дерном заложить. Потом кучу заливаем водой, а после перебираем да просеиваем, на это еще день. Всего, стало быть, за раз выходит двадцать — двадцать пять пудов угля. А сколько вам его всего потребно — это ты сказать должен.
— Да уголь лишним никогда не бывает. Вот только сомнение меня берет — разве столько много веток останется, чтобы из них хоть пудов триста угля получить? А ведь этого едва-едва на десять пудов ковани хватит.
— Сомневаешься? Ну, пошли, глянем.
Вместе они прошагали к противоположному концу вырубки, где возился с длинной жердью высокий сутулый мужик.
— Скажи-ка, Бажен, сколько всего на строительство бревен будет потребно и каких?
— А ты что, проверять меня вздумал, старшой? Так ведь я не Сучок, и не Алексей, я за все градские дела не в ответе.
— Да нет, никто тебя не проверяет. Тут вот ведь какая штука. Вот Кузьма, ты его видал, небось? Так вот мы с ним договорились насчет обмена — уголь на железную ковань.
— Дело хорошее, — он сделал топором зарубку на поваленном стволе и повернулся к подошедшим. — Ну, а я здесь каким боком?
— Так он и хочет посмотреть — много ли после разделки на бревна веток остается, сколько мы сможем ему угля жечь. Глядишь, и из Ратного заказ на уголь будет.
— А… Тогда совсем другое дело. Значит так. Гляди, Кузьма, — с этими словами Бажен снова взялся за свою жердь. — От башни до башни считаем двадцать пять саженей, да в высоту — сажени четыре. Стало быть, на все про все нужно: бревен пятисаженных сто да еще полста, четырехсаженных — восемь сотен без трех десятков, да трехсаженных — одиннадцать сотен без малого. А кроме того — тесниц двухсаженных — две сотни, да полуторасаженных — тыщи полторы. Это только на стену между башнями. На сами же башни отдельно надо считать.
— Вот у меня жердь, — подходя к лежащей сосне, продолжал он. — Я ее длиной как раз в одну сажень сделал. Ею я все сваленные дерева меряю. Из одного — одно бревно нужной длины и выходит. Редко когда два трехсаженных выкроить удается. Ближе к вершине для градского дела дерева нет — уже и ствол тонкий совсем и веток и суков полно, словом, возни много, а толку чуть. Да и, правда сказать, не в пустой степи живем — вон, вокруг дерева сколько. Так что, если всего лес считать — половина на половину выходит. Половина — бревна да тесницы, другая половина — дрова.
— Не забудь, что разное дерево на разные дела идет, на одни дуб, на другие — сосна, а на третьи — липа.
— Ну, это он, небось, и сам понимает, парень-то смекалистый. Нет, это ты, старшой, здорово придумал — попутно уголь жечь. Кстати, и пни также выгорать будут. Только надо все начинать тогда, когда на новую делянку переберемся.
— Почему? — удивился Кузьма.
— Уж больно угарно от угольного огнища будет, — снисходительно глядя на Кузьку, пояснил Жагра. — Вот ты, небось, замечал, что от долгой работы в кузне голова болит, на свежий воздух выйти тянет? А здесь, почитай, целый день такая кузня будет.
— Ага, понял.
— Ну, раз понял, то совсем молодец. Тогда езжай, да скажи отцу, чтобы приехал для обстоятельного разговора. Мы пока потихоньку все потребное готовить станем, а как по рукам ударим, то сразу все дело и пойдет.
— Ладно, прямо сейчас поеду передам. Наверно, и Михайла придет — он же в Академии старший.