Траку спросонок, не понимая, что происходит, выхватил корд и скользнул к двери. Та буквально прогибалась под ударами.
— Павел, открой, это я, Мария Казимировна!
…Павел потряс головой. Слова на мониторе не увязывались с мыслями. Кто такая Наташа? Какая еще к черту Казимировна! Стук в дверь повторился. Павел встал и направился в сени.
— Кто там?
— Пашенька, слава богу! Ты не спишь! Отвори скорее! Это я, Мария Казимировна.
Распахнув дверь, Павел угрюмо посмотрел на соседку:
— Что случилось-то?
— Идем, милый, с Наташей беда. Совсем с ног свалилась девка. Помоги!
— Что с ней? — медленно возвращаясь в реальность, спросил Павел.
— Не знаю, ты доктор. Пойди посмотри, может, в больницу ее нужно? Совсем плоха.
— Хорошо, подождите меня, сейчас иду.
Противный дождь не унимался уже второй день. Там, в мире, который виделся Павлу, подобной гадостной погоды не бывало. Зимы были снежными, лето жарким, а осень золотой. Сохранив написанное, Павел захватил чемоданчик со всем необходимым, натянул резиновые сапоги и направился через дорогу. В доме напротив жила его давняя приятельница и верная читательница баба Маня. Всю жизнь отработавшая агрономом в колхозе, она осталась жить здесь. Дети разлетелись, лишь летом подбрасывали ей внуков. Остальное время жила одна. Вторую половину дома занимала местная учительница, молодая, но какая-то невыразительная девушка. Павел видел ее редко, здороваясь каждый раз, но, в общем, совершенно не замечал ее. Всю жизнь провел в одиночестве и особо не страдал без женского общества. По молодости пережил несколько романов, закончившихся ничем. А теперь, уже на излете, стал сочинять романы сам. Время от времени какие-то женщины появлялись в его жизни, но, к счастью, ненадолго. Не умел он жить с кем-то. Павла раздражали расспросы, попытки контролировать. Ему было удобно одному. Поселившись в деревне, он не то чтобы стал затворником, нет. Но в основном общался с бабусями, которые рассказывали истории о здешних местах, а они, эти истории, давали направление его фантазии. Уже много лет он жил в своих книгах, в том волнующем Средневековье, когда по тутошним лесам скакали рыцари, а среди болот и озер высились угрюмые замки. Именно здесь, в центре Европы, скрестились пути многих народов. Разобраться во всех хитросплетениях истории не хватит жизни. Павел увлеченно писал книги о том романтическом времени, переплетая реальные события с собственной фантазией.
Наташа временами проваливалась в бред. Она то слышала какие-то голоса, то видела бабу Маню. Болело все тело. Она почувствовала прикосновение чужих бесцеремонных рук, и вновь кошмарные видения захватили ее. Ей снова казалось, что она в руках насильников и опять с нее срывают одежду. Тело пыталось сопротивляться, но силы покинули ее.
— Мария Казимировна, собирайте ее. Срочно нужно в больницу. Похоже на перитонит. Я пока оденусь и подгоню машину, а вы тут соберите все необходимое. Белье, халат теплый, ночную сорочку, — словом, все, что может понадобиться в больнице.
— Хорошо, милый, вези ее.
Бережно, словно ребенка, Павел на руках отнес в машину худенькую, почти невесомую девушку. Нудный дождь заливал ветровое стекло. «Ниву» мотало на поворотах, но руки Павла уверенно держали руль. Вырвавшись из непролазной грязи проселка на шоссе, он свернул направо, в город. Всего сорок километров, должен успеть. Его сильно беспокоила необычно высокая температура. В том, что у девушки острый аппендицит, он не сомневался, не случилось бы только перитонита, тогда дорога каждая минута. Павел гнал на максимальной скорости. По дороге созвонился со своими знакомыми врачами, теперь важно было успеть. На въезде в город притормозил у поста ГАИ. Быстро договорился с лейтенантом и уже в сопровождении машины ГАИ, с включенными мигалками, понесся через город к больнице. Санитар с каталкой ожидал у двери приемного покоя. Павел бережно перенес девушку, уложил на каталку и, забрав пакет с вещами, пошел ее оформлять. Мария Казимировна предусмотрительно положила сверху паспорт. Теперь Павел заочно знакомился со своей больной.
Шевчук Наталья Мирославовна, 1979 года рождения. С фотографии на него смотрела милая девушка с очаровательными ямочками на щеках, огромные ясные глаза искрились радостным огоньком. Странно, Павел видел ее совсем другой. Измученной, бледной, согнутой какой-то непосильной ношей. Он остался в больнице до окончания операции. Через час сообщили, что все прошло успешно. Просто острый аппендицит на фоне сильного истощения. Потому-то и симптоматика такая нестандартная. Домой Павел решил не возвращаться, отправился на городскую квартиру.
Утром попробовал писать, но работа не шла, мысли постоянно возвращались к Наташе. Позвонил в больницу, справился о ее состоянии. Нужно было что-то сделать для бедной девушки. Павел по пути в больницу заехал в магазин, купил необходимое и теперь, накинув на плечи собственный, оставшийся с прежних времен халат, шагал по больничному коридору. Много лет назад все это было для него родным. Почти пятнадцать лет Павел провел за операционным столом. Если бы не та мина, работал бы и сейчас. Резал, собирал перебитые кости, спасал бы жизни. Но судьба распорядилась по-иному. Осколок, разворотивший ему правую кисть, не оставил шансов работать хирургом. Преподавать Павел не захотел. Вот и занялся, поначалу от нечего делать, писательством. Отправил свою первую книгу в издательство, не особенно надеялся на успех, но, как ни странно, его напечатали. С тех пор он написал двенадцать книг. Он не любил детективы, ничего не понимал в дамских романах. Павел писал, как он сам говорил, сказки. Сказки со счастливым концом. Его герои бродили по земле, совершали подвиги, любили и ненавидели так, как он сам хотел бы любить и ненавидеть. Он писал о своих мечтах, о том, как бы сам поступал в то восхитительное время. Наверное, Павел где-то внутри остался увлеченным подростком, который жадно смотрит в мир и стремится стать самым сильным, умелым, храбрым. Весь его средневековый мир был именно таков. Буйный, яркий, непосредственный.
Наташа лежала в двухместной палате. Осунувшееся, заострившееся лицо желтым пятном выделялось на тощей больничной подушке. Огромные темно-серые глаза невидяще смотрели в потолок. Соседняя кровать была пуста, очевидно, ее обитательница куда-то вышла. Павел, поискав глазами, куда бы присесть, не нашел стула и пристроился рядом с Наташей на узкой больничной койке.
— Добрый день. Как вы себя чувствуете? — по возможности мягко спросил Павел.
Застывшие глаза Наташи даже не повернулись в его сторону, только худенькие, тонкие руки подтянули одеяло выше к подбородку.
— Вам плохо? Шов болит? — Павел осторожно накрыл ее тонкие пальчики своей широкой сильной ладонью.
— Я вас знаю, — произнесла слабым голосом Наташа. — Вы Павел.
— Да, я Павел. Мы живем напротив. Я вас привез в больницу, — зачем-то уточнил он.
— Я хочу умереть. Я не могу больше жить, — едва слышно прошептала Наташа.
— Успокойтесь, все пройдет, от аппендицита не умирают. Операция прошла успешно, ваша жизнь вне опасности. Через недельку вас выпишут, и я вас отвезу домой.
— Не стоит беспокоиться, — прошептала Наташа и отвернулась к стене.
— Хорошо, я не буду вас беспокоить. Вот здесь фрукты, сок, я поставлю вам все это на тумбочку. До свидания! — Павел, не зная, что еще можно сделать, встал и покинул палату.
Поведение Наташи было весьма странным. Перенесенная операция не могла вызвать такого шока. Павел нашел врача и, переговорив с ним, поехал домой. В городской квартире его ожидал неоконченный роман и молодой сильный рыцарь по имени Траку.
Просидев за компьютером почти два часа, Павел так и не написал ни строчки. Работа откровенно не шла. Он оделся и отправился гулять по городу. Дождь прекратился, но пасмурное небо нависало над самыми крышами. Настроение было препаршивейшее. От нечего делать он зашел в небольшой бар. Заказал коньяк и кофе, долго сидел, развлекая себя рассматриванием стайки молоденьких девушек, которые устроились за соседним столиком. Унылое настроение не оставляло его. Когда все, наконец, осточертело до невозможности, Павел отправился домой. Поднявшись на третий этаж, позвонил было в дверь соседу, но того не оказалось дома. Пообщался через дверь с его собакой, вошел в свою квартиру. Привычно включил комп и, пока тот проверялся и загружался, плеснул еще коньяка и с бокалом в руке уселся перед монитором.
Веста ждала своего принца, пусть даже не принца, титул не главное. Вчерашний воин сегодня вполне мог стать ярлом, а то и конунгом. Кто-то становился и королем. Много таких историй ей рассказывала мама. Да зачем далеко ходить за примером? Ее собственный отец, хоть и был сыном ярла, начинал простым воином, только благодаря своему мужеству и уму сумел стать конунгом. Теперь его земли простираются на пять-шесть конных переходов в любую сторону от могучего замка. Щедра земля, в реках тесно от рыбы, а по дремучим лесам бродят несметные стада кабанов. Славно живет конунг Рагнар. Давно, совсем молодым воином, со своими побратимами, под предводительством ярла Сигурда, он пришел сюда. На высоком мысу заложили они малый замок, простой деревянный, но окруженный глубоким рвом. Сигурд ушел дальше, на полдень. А Рагнар с побратимами остался, здесь проходил великий шлях, с полночи на полдень, к богатым волшебным странам, что не знали зимы. Рагнар где мечом, где хитростью, где разумным словом привлек на свою сторону местных вождей. Собрал людей отовсюду, и через несколько зим вокруг малого замка уже стоял большой град. Породнившись с вождем самого могучего племени Сейбором, взял в жены его красавицу дочь, Леду. Она-то и родила ему Весту, самую прекрасную деву во всех окрестных землях. Хоть и страстно желал сына-первенца Рагнар, но не мог он нарадоваться на дочь. Умна не по годам, в свои двенадцать весен она уже поражала всех своей красой. Хотел конунг Рагнар хорошего мужа для Весты. Еще пройдут две-три весны, и придет пора созывать гостей на свадебный пир. Найти славного мужа для Весты — задача не из легких, слишком многим требованиям должен отвечать жених. Одному только человеку можно доверить выбор, да, как на беду, сгинул Траку, уже две зимы как пропал он в походе, так и не объявился. Верный побратим, он никогда не служил Рагнару. С той самой поры, когда пришли они в этот край, был и оставался равным. Даже этот смертельно опасный квест на остров Буян Траку затеял по собственной воле, чтобы добыть для него, Рагнара, святую реликвию. А ведь именно она и позволила Рагнару провозгласить себя конунгом. И хоть его уже давно величали этим титулом, подтверждением могла стать только эта реликвия. Траку сам принес ее Рагнару. Много еще добра он сотворил, а две зимы назад ушел, как обычно, не сказав никому прощальных слов.
Рагнар накинул на плечи корзно и вышел на высокое крыльцо. Во дворе учились рубиться на топорах молодые воины. Весело рубились, задорно, пусть удары и тяжелы, но воин должен уметь быть стойким. Рагнару захотелось самому схватить тяжелый топор, ведь, по сути, он еще так молод, всего-то тридцать две весны за плечами. Да нельзя! Он должен силу пробовать только на равных, на воеводах да десятниках. Эти ему пока не соперники.
В распахнутые ворота замка влетел всадник. Едва спешившись, бросил поводья хлопцу и поспешил к Рагнару.
— Княже! Гонец из Киева! От самого Аскольда.
— Где он? — спросил Рагнар, а про себя подумал: стражник из местных, титулует так, как ему ближе.
— У полуденных ворот. Воли твоей дожидается.
— Веди его сюда.
Рагнар поднялся в тронный зал. Позапрошлой весной варяги Аскольд и Дир со своими воинами проходили здесь. Собирались идти в Визант. Да только не дошли. Воспользовались распрями среди полян, да и захватили стол в Киеве. Теперь сидят вдвоем. Что только заставило их посылать гонца к Рагнару? Не столь уж он силен, чтоб войной идти на Киев. На своих землях дать отпор — одно дело, а в чужие соваться пока рано. Хотя сумели же они с малой дружиной захватить стол! Да и сесть на нем, похоже, крепко. Дорога-то до Киева отсюда прямая, волоками до Борисфена, а там на драккары и вперед. Пока ведут гонца, нужно все предусмотреть. На все вопросы найти ответы. Негоже конунгу попадать впросак.
Леда сидела в светелке и, напевая долгую песнь, вышивала. Веста, заслушавшись, опустила на колени рукоделье и тихонько, стараясь не мешать, подпевала матери. Красивая была песнь. Пелось в ней о том, как могучий воин поставил крепость на острове для своей нареченной. Как отправился в долгий-долгий квест. Как шли годы, а он все шел и шел к своей нареченной, как потерял коня, как дикие звери едва не растерзали его, как замерзал он в утлом челне, средь бурного моря. Как пробирался без воды и пищи через жаркие пески. Многого не поняла в песне Веста, да только нельзя мать прерывать, лучше после спросить. Веста слушала и мечтала о могучем воине, что однажды прискачет за ней и увезет в свой чудесный замок. Вот только грустно будет расставаться навсегда с мамой, отцом, братьями и сестрами. Незаметно Веста заплакала, слезы текли по ее нежным щекам, капали на рукоделье и расплывались на нем влажными пятнышками. Леда пела песнь любви и даже не замечала светлых дочерних слез. Она пела и думала о Рагнаре, что привез ее в свой замок, что любил ее больше жизни.
Плеснув в бокал еще немного коньяка, Павел закурил очередную сигарету. Побежал глазами текст, поморщился. Нет, слишком слезливо, хотя переработать можно. Интересно, за каким чертом к Рагнару мог прискакать гонец от Аскольда? Что им делить, или на подмогу решили позвать? Да нет. Олег их неожиданно из Киева вышиб. Убрать, что ли, его вовсе?
От сигарет уже першило в горле, коньяк стал невкусен. Все, пора заканчивать. Уже лежа в постели, Павел снова вспомнил о Наташе. Удивительная метаморфоза произошла с девушкой. На фотографии в паспорте она восхитительно мила, а в жизни… Хотя стоп, он ведь видел ее раньше. Ну да, когда приходил к Марии Казимировне, они втроем сидели на скамейке под яблоней и разговаривали. Вернее, Мария Казимировна рассказывала древнюю легенду о старой усадьбе, а он слушал. Наташа сидела напротив и о чем-то думала. Ему тогда понравились ее глаза, именно эти глаза он подарил героине романа, который писал тогда. Все правильно, глаза Ядвиги — это и есть глаза Наташи. Что же произошло с ней за эти полгода? Для него это уже мгновение, раньше, когда был молод, полгода казались вечностью, зато сейчас годы пролетают так, что и не заметишь. Вроде бы только вчера он спасал раненых бойцов, пока не хлопнула та проклятая мина. Чудо спасло его, из всех, кто был в тот момент в операционной, выжил только он. Его тогдашняя подруга, верная помощница Лидочка была сражена насмерть маленьким осколочком, пронзившим сердце. Была ли у них любовь? Трудно сказать, они просто, наверное, были созданы друг для друга. Почти шесть лет жили вместе, все у них было замечательно, Лидочка понимала его с полуслова. Она очень тонко чувствовала его настроение, всегда была готова прийти на помощь. Он до сих пор вспоминал ее роскошное тело. Ее страстные губы. Вот только глаза почему-то стерлись из памяти. Павел ясно помнил, что они были темно-карие, почти черные, ярко очерченные длинными ресницами, но выражения их, как ни старался, вспомнить не мог. Помнил только последнее, застывшее в них удивление, когда развороченной осколком рукой, не чувствуя боли, пытался зажать маленькую дырочку под ее крупной, налитой белоснежной грудью. Больше у него не случалось ничего, даже отдаленно напоминающего те чувства. Конечно, женщины у него были, не без этого, но кого-то сразу интересовали деньги, кто-то пытался его на себе женить. Павел в подобных ситуациях сразу же рвал отношения, предпочитал оставаться один. Он очень быстро понял, что чистые носки дешевле купить, чем убеждать женщину распространить заботу столь далеко. Всех своих временных подружек Павел невольно сопоставлял с Лидой, ни одна из них не шла ни в какое сравнение с ней. У всех были свои, вполне определенные планы и интересы. О том, что нужно ему, женщины, как правило, не задумывались. Именно поэтому все их игры очень быстро наскучили Павлу. Постирать и прибраться он умел не хуже их, а в еде был крайне неприхотлив. В итоге Павел стал предпочитать одноразовые связи, о которых забывал уже через час.
Утром, написав еще пяток страниц, Павел, повинуясь непонятному движению души, отправился навестить Наташу. Как и вчера, она лежала, уставившись в потолок, не реагируя на окружающих. К еде, как установил Павел, не прикоснулась. Он попытался поговорить с нею, но Наташа отворачивалась к стене и не отвечала на расспросы. Пригласив врача, Павел предпринял решительные действия, вдвоем они чуть ли не силой накормили Наташу, а затем, уже в ординаторской, Павел вложил в карман врача солидную пачку денег, взял с него слово, что за этой больной будут следить особо.
Выруливая с больничного двора, Павел подумал было свернуть на автомойку, но махнул рукой, решил, что по такой погоде и так сойдет, отправился домой. Подъезжая, заметил, что дождь как-то разом закончился, проглянуло солнце, руки сами собой вывернули руль, и через двадцать минут деревья старого парка окружили его со всех сторон. Павел шагнул на пропитанную водой землю. Ноги сразу увязли, но он не обращал внимания на подобные пустяки. Широким решительным шагом вышел к реке. Вздувшаяся, бурная, она, как и тысячу лет назад, несла свои воды к далекому студеному морю. Когда-то по ней шел великий путь из варяг в греки. Здесь перемешивались народы и племена, словно в великанском котле сплавлялись в новое, неведомое. Столетия спустя именно на этих землях возникло одно из величайших государств средневековой Европы. В этом городе начинали свой славный путь все великие князья. Неспроста именно этот город называли ключом от Речи Посполитой.
Как и тысячу лет назад, катилась полноводная река к студеному морю. Как тысячу лет назад, стоял на высоком берегу могучий человек и думал о своем: о жизни, о любви, о красоте.