— Всего-то?! — угрожающе прорычал Гарри, беря бутылки и злобно сдвигая брови. — А где еще две?! Потрох ты эдакий!..
— Так ведь с утра так пить хотелось, и, пока вы спали, я и не заметил, как одну по чуть-чуть и выпил до дна, — смущенно затараторил Роберт. — А другая… — он виновато развел руками, — разбилась…
— Ах ты!!! — Гарри хотел замахнуться, но, вспомнив, что у него в руках, спохватился и заорал: — Совсем охамел?! Алкаш чертов! Ну погоди, я те позже всыплю! Пшел на свое место!
Воровато оглянувшись, Роберт повернулся и собрался идти к своему ящику, но Гарри вдруг сделал шаг вслед за ним и изо всей силы пнул ногой под зад. Под дружный хохот прибывших Роберт сделал несколько кувырков и распластался возле самой лестницы. Приняв сидячее положение, одновременно потирая ушибленные зад и голову, обиженно заскулил:
— Ну что вы, маэстро?! Ведь еще же целых две осталось! — чем вызвал еще большее веселье у окружающих.
— Ты теперь у меня одну воду пить будешь! — убежденно пообещал маэстро, откупоривая первую бутылку. Сделав несколько неслабых глотков, он передал вино самому грузному и внушительному на вид самураю — вероятно, их предводителю. Потом открыл вторую и, тоже надпив, вручил другому, самому ближнему к нему гостю. — Угощайтесь ребята! Как у вас говорится: чем богаты, тому и рады. Хоть и немного, но от всей души.
Гости стали не спеша пить, передавая вино друг другу. Видимо, подобное происходило при каждом их посещении. В первый момент, удивившись, что мой друг не угостил вначале других, я вдруг вспомнил еще одну печально известную особенность жизни на Земле. Здесь делались самые страшные и опасные яды и галлюциногены, запрещенные и не допускаемые в другие миры. Поэтому любые предосторожности в этом направлении на древней планете не были излишними.
— Неплохое, неплохое! — одобрительно причмокнул бритый толстяк. — Конечно, не самое лучшее…
— Ну так, — сокрушенно поднял плечи Гарри, — при наших-то доходах! Скоро совсем от голода изойдем.
— А что ж так? — удивился вожак. — Перестали подавать?
— Перестали?! Так ведь с самого начала и не подавали! — возмутился наш маэстро. — Я все-таки решил послушать твоего совета и перебраться в Токио. Думаю, столица нас лучше прокормит. Как, ты говоришь, зовут твоего брата, к которому мне надо будет обратиться за помощью?
— Сандаки! Он заправляет в районе Перешейка и, если сошлетесь на меня, поможет вам обустроиться. — Самурай говорил на ломаном галакто, но вполне сносно и понятно. — Хотя… если бы вы захотели, и здесь я бы подобрал для вас занятие! — Сказав это, он оглянулся, а потом, как бы невзначай, сделал шаг в сторону. Теперь между мной и стоявшим на лестнице никого не было, и я почувствовал, что меня пристально разглядывают. И с каким-то нездоровым интересом. Я продолжал сидеть согнувшись и чуть раскачиваясь, монотонно мыча себе под нос и грязным пальцем перебирая ребра лежащего рядом моего музыкального инструмента.
— Да нет! — оживленно продолжал разговор Гарольд. — Ты знаешь, мы люди творческие, думаю, и так себе на жизнь заработаем. Ты бы знал, как нам здорово жилось на Овчаре! Мы выступали в лучших заведениях и ресторанах и катались как сыр в масле. Если бы не этот гад аккордеонист, чтоб он сдох при рождении! — Он со злостью сплюнул на пол. — Угораздило идиота спереть шкатулку драгоценностей у родственницы самой королевы! И вот результат: он там гниет в песках, а мы здесь прозябаем. Да еще и брату мозги отбили. — Он сочувственно, чуть ли не со слезами погладил меня по голове. — Там полицейские хуже зверей! Хорошо хоть всех не покалечили.
— Сравнил! — хмыкнул самурай. — Здесь у нас совсем другие порядки. И люди вроде нас живут припеваючи. — Потом заржал и скаламбурил: — Или под песни таких, как вы, лабухов!
И вот тут он сделал грубую ошибку, которая решила участь всех гостей. Полуобернувшись, он сказал несколько фраз на гортанном местном наречии, совершенно, правда, для меня непонятном. Но один из его людей вдруг перевел эти фразы на пиклийский(!), обращаясь к человеку на лестнице:
— Шеф спрашивает, долго ли нам еще здесь торчать и тот ли это человек, что вам нужен?
Пиклиец, а в том, что он был оттуда, мы все догадались сразу же, в раздумье пробормотал на своем родном языке:
— Побрить бы этого дурика… — Потом, чуть помедлив, принял решение и скомандовал на галакто: — Подведите-ка его ко мне поближе, а то я даже рост не могу рассмотреть!
Предводитель самураев, явно не привыкший, чтобы ему давали указания, с кислой мордой прогаркал что-то своим людям и указал на меня. Двое из них подскочили ко мне и попытались поставить на ноги. Я поджал ноги и замычал еще громче. Заметив, что Гарри забеспокоился, самурай похлопал его по груди и заулыбался:
— Не бойся толстяк, ничего твоему брату не сделают!
Но мой друг уже все просчитал и дал следующую кодовую команду:
— Он же, бедненький, и так побитый, а вы ему еще и все последние зубы выбьете! — Это он говорил обеспокоенным голосом, просительно сложив руки на груди и чуть ли не целуя похлопывающую его руку.
Тем временем меня поволокли к лестнице. Все самураи явно не ожидали от нас ничего плохого и совершенно не были готовы к схватке.
— Он же совсем не сможет потом кушать! — дал Гарольд заключительную команду.
Но моусовец что-то почувствовал. Глаза его вспыхнули, а с уст сорвалось короткое ругательство. Длинные одежды опасно зашевелились, топорщась поднимаемым оружием. И у него было выгоднейшее положение! Единственный, о ком он забыл и на кого не обращал должного внимания, — Роберт. Метко брошенный обломок стальной арматуры пронзил глаз пиклийца и вылез из затылка. Он рухнул как мешок, так и не успев воспользоваться ничем из своего арсенала. Еще в момент падения его тела я резко вытянутыми ногами махом сбил поддерживающих меня молодцев, схватил их головы локтевыми захватами и изо всей силы пригнулся к полу. Их шейные позвонки хрустнули, как раздавленные спичечные коробки.
Гарольд тем временем превратил свои руки из просящих в карающие. Выхватив у стоявшего к нему боком вожака меч, он почти отрубил тому голову с расширенными от удивления глазами и, не давая мечу остановиться, вспорол живот и грудную клетку другому самураю. И этот успел лишь уронить бутылку да попытался дотянуться до наспинного меча. Но так и упал на спину с заведенной за голову рукой.
Пятый самурай оказался единственным, кто попробовал и имел возможность причинить нам вред. Молниеносно выхватив меч, он нанес такой страшный и коварный удар в направлении Николя, что тот спасся только чудом, уйдя в заднее сальто и грохнувшись всем телом о стенку. Нападавшему оставалось только довершить расправу. Он даже сделал шаг в сторону намеченной жертвы, даже рот раскрыл для готового вырваться крика о помощи. Но так и замер. А потом медленно осел на пол. Из простреленного маленькой ядовитой стрелой горла раздался лишь булькающий хрип агонизирующего тела. Это выстрелил из своей «флейты» Армата. До этого он игрался ею как простым музыкальным инструментом. Я мысленно успел удивиться этому, так как Армата всегда специализировался только на самом современном и сложном вооружении.
С переводчиком вообще получилось как нельзя лучше. Крутнувшись по полу, Роберт сбил его с ног и оглушил, ударив ребром ладони по затылку. За такую прекрасную работу я, не удержавшись, показал большой палец. Подобный жест был большой похвалой с моей стороны.
На весь этот скоротечный бой ушло не больше четырех секунд. Не раздалось ни одного громкого крика, могущего привлечь внимание тех, кто был наверху. Но мы все замерли на некоторое время, прислушиваясь, не подойдет ли к самураям подмога. Все было тихо. Гарольд подскочил к углу с бутылочными сигнализаторами и стал легонько подергивать за отдельно висящую веревочку, отдавая при этом вполголоса указания:
— Таити, поищи оружие на этом. — Он кивнул мне в сторону пиклийца. — И держи лестницу! Роберт, тащи переводчика в подсобку и подготовь к домутилу. Все трупы туда же, и здесь немного прибрать!
Я расстегнул длинные одежды распростертого у лестницы трупа и вздрогнул, увидев в остывающей руке мощнейший парализатор с включенным индикатором готовности и на полном режиме. Ему не хватило какой-то десятой доли секунды! Сейчас бы мы валялись бесчувственными мешками среди этих куч мусора на пыльном и грязном полу. Если бы не Роберт…
Парализатор удобно разместился в моей руке, направленный раструбом на верхушку лестницы. Другой рукой я вытащил из нагрудного кармана трупа изящный пистолетик и отправил в объемистый, но до этого совершенно пустой карман моих штанов. Ребята в отличном темпе спровадили все тела за угол подвала и прикрыли кровь на полу различным мусором. Гарри, прислушиваясь к рывкам веревочки, говорил:
— Малыш видит одного: тот стоит в другом конце ангара и переговаривается с кем-то, кто стоит на выходе из здания. Значит, их еще минимум двое. Даю ему команду: если удастся, пусть убирает кого может, но тихо. Идем в подсобку, послушаем, что болтает наш полиглот.
Мы пробежали за угол, и вместо ожидаемой кучи тел я увидел торчащую из люка в полу голову Николя. Он держал на уровне глаз готовый к бою небольшой автомат с коротким стволом. Скорее всего, изъятый все из того же недавно еще ходячего «арсенала».
— С шажшывными! — обрадованно прошепелявил он, выскакивая наверх и пропуская нас в «подсобку».
— А где ж твои зубки-то, красавчик? — удивился я, заметив пустой провал между его губами.
— Слышь, дантист! — вмешался Гарри, уже спустившийся под пол и высунувший оттуда свое лицо. — Еще успеешь наслушаться жутких и длинных историй о наших мытарствах с невменяемой персоной. Прыгай сюда! А ты, Николя, встань к углу и лупи любого, кто к нам полезет. Малыш сюда уже не вернется. Смотри только, чтобы бомбу не бросили!
Действительно, обстановка была не до расспросов. Неизвестно и сколько человек охотится за нами (а может, только за мной?) наверху. Может, вообще все здание оцеплено? Мы пробежали по слабоосвещенному коридору, стены которого были увиты ржавыми трубами и прогнившими кабелями, и, сделав два поворота, оказались в большой круглой комнате. Лампа слепящим светом охватывала стоящие по периметру баки и в центре прикрытый решеткой зев уходящей вглубь шахты. Все еще бесчувственный переводчик был привязан к железному креслу. Роберт стоял рядом, держа в руках ампулу с домутилом и вопросительно глядя на нас.
— Давай вводи! — скомандовал Гарольд.
— Стоп! — вмешался я. — Есть антидот?
— Есть, но очень мало, всего две порции.
— Ему нет смысла врать, — объяснил я свое поведение. — Приведи-ка его в чувство!
Роберт вместительным ковшиком зачерпнул воду из стоящей рядом бочки и начал поливать привязанного. Тот вздрогнул, застонал и стал медленно покручивать головой, разминая ушибленные мышцы. Налитые кровью глаза немного прояснились, и он, лишь мельком взглянув на свои привязанные руки, уставился на нас.
— Как зовут? — Я спрашивал громко, кратко и голосом совершенно не допускающим ни возражений, ни снисхождения.