— О, ты дождешься совсем скоро, — вельможа елейно улыбнулся. — Ты хочешь помочь и Кругу, и Царству, я же думаю о казне. — Он выглянул наружу через щель в занавесях. — Подождем толпу погуще, тогда вылезешь. Жалимар проводит тебя к обители.
Аджит с облегчением вздохнул, окунувшись в прохладную синеву осеннего вечера после пахнущих благовониями носилок. Жалимар вышагивал рядом бесшумно и необычно молчаливо — как сторожевой пес. Маг позволил себе не сдерживать улыбку. Да, нужно тщательно подготовиться и все взвесить, но… настанет день, и его служение Кругу подойдет к концу, и тогда он вздохнет спокойнее. Тогда ни один пес, в чьих бы то ни было цветах, уже не потревожит его покой.
Действовать чародей решил ночью. Сезон дождей вступил в свои права, ливни проходили сквозь столицу, как колонны неприятельского войска, разогнав гуляк по домам. Временами тучи отступали, и солнце сулило, что непогода вот-вот закончится. Но ясные дни выглядели не убедительнее жреца-бессребреника, да и длились совсем недолго.
Вечер чародей провел в гостиной обители, раз за разом опорожняя чашу густого гранатового вина. Он подобрал болтливую компанию, и когда его, невнятно бормочущего и дышащего перегаром, волокли наверх, Аджит не сомневался: вся обитель узнает, что слуга Верховного напился вдрызг.
Из вредности или озорства чародей отдавил сапог ближайшему провожатому, запутался в собственных ногах и повалил весь конвой на пол. Больше, однако, он издеваться не решился: его должны доставить в покои и уложить спать. Не лучшее прикрытие, но более сложное требовало лишних сил.
Едва за молодыми магами закрылась дверь, Аджит резко сел в постели. Он и впрямь выпил много — для правдоподобия — но ничего такого, с чем не мог справиться.
Когда последние голоса стихли, его голова была яснее, чем вечером, после долгого и тревожного дня. На всякий случай, он скатал валиком две коввы, изобразив на кровати спящего мага — и подошел к окну.
Аджит залез на стол и переступил в оконную нишу. С утра во дворе стояло полдюжины телег, уже разгруженных и готовых, чтобы завтра их забрали. Во тьме они напоминали демонов из царства теней: тут проглянет оглобля, как тощая шея, там выблеснет облупившаяся краска, точно чешуйчатый бок… Сделав шаг в пустоту, чародей плавно опустился наземь, уверенно ступив на обе ноги.
Теперь предстояло перелезть через стену, но и это не так уж сложно. Плющ не подрезали с первых дней заточения, стена скрылась под сетью костистых ветвей. Чародей взялся за них, готовый карабкаться вверх, когда услышал приглушенный смех.
Проклятье! Конечно же, ученики. Нежный шепоток, возня, опять смех… Приглушенные голоса, мужской и женский, раздавались от ближайшей телеги. Вернее, девичий и мальчишеский.
Аджит помрачнел, вспомнив жалящий взгляд Джамилы. Шагнул на голос. Маг мог начать восстание против узурпатора — они и тогда бы не заметили. Устроившись на дне крытой повозки, обложившись подушками и одеялами, они предавались своему занятию с упоением, словно от него зависела победа в последнем бою дня и ночи.
И все же сейчас не время рисковать. Заключить их в непроницаемый кокон? Долго, сложно… кропотливо. Усыпить! Самое мягкое, что он мог себе позволить.
Больше злясь, чем смущаясь шороха, скрипа досок и менее пристойных звуков, он присел подле телеги и закрыл глаза… Сознания парочки были обнажены, как младенец в первый миг существования. Лишь немного подправить вот здесь… и здесь.
— Акиф, — услышал он женский голосок, — ты… ты засыпаешь?
Через пару вздохов спали уже они оба. Путь наружу был свободен.
Ночь выдалась прохладной и ясной. Сточные канавы, еще полные до краев, с плеском несли мутные дождевые воды в море. Маг оглянулся на мрачные стены обители, заслонившие полнеба. Даже удивительно, как просто ускользнуть отсюда. Сбежать в город мог любой. Только годы заточения, страх наказания и нежелание связываться с гафирами держали их взаперти.
«Мы сами заперли себя в клетке», — подумал Аджит, но тут же поправился. Не сами. Старшие маги карали беглецов так же жестоко, как псы узурпатора. Конечно, если побег совершался не по их наущению.
Улицы были почти пусты, а чародей держался теней, так что путь по городу обошелся без происшествий.
Склад разместили в одном из особняков Старого города, ранее он принадлежал знатному чародею. После заключения в богатых районах освободилось немало зданий, маг не удивился бы, узнав, что гафиры неплохо поживились.
Несомненно, здесь была охрана. Но вовсе не обязательно использовать магию, чтобы скрыться от любопытных глаз.
Аджит съежился под сенью мокрых кипарисов и начал втирать черную краску в лицо и ладони. Следом пришел черед войлочных носков, одетых поверх сапог. Из своего укрытия чародей изучил парадный вход и насчитал троих ищеек на улице. Наверняка в передних комнатах были другие, готовые явиться на шум. Нет, этот путь не для него.
Но Старый город хитрее, чем кажется ремесленникам и купцам, что лишь захаживают в кварталы знати. За узкими улочками и резными фронтонами, за фасадами со статуями царей крылся лабиринт тупиков и внутренних двориков. В иные и не протиснешься меж плотно сомкнутыми зданиями. Зато внутри любопытных ждали сады, фонтаны и беседки — все, что спасает в жаркие летние дни.
Дождавшись, пока охрана завяжет вялую беседу, Аджит пересек улицу и нырнул в проулок, такой узкий, что ему пришлось идти боком. C той стороны его встретил кухонный двор — вернее, то, что им некогда было.
Что теперь: входить или нет? Никакой охраны не хватит на все помещения, часть комнат должны стоять пустыми. Сомнения мага разрешил вид кухонной двери: засов так рассохся, что было ясно — об этой части дома все забыли. Тихонько приподняв его и приотворив дверь, чародей скользнул внутрь. Застыл, прислушиваясь и принюхиваясь.
Внутри царил кромешный мрак. Когда-то здесь пахло, как в его кухонном детстве: выпечкой, пряностями, раскаленным металлом… Печи не разжигали много лет, но запах остался, въелся в стены, наполнив дом призраками прошлого.
Не нужно быть пророком, чтобы догадаться: хранилище где-то наверху, в старых покоях и кабинетах. Так делают всегда. Как и маги, гафиры не изобретательней простых смертных. Кухня выходила в темный и затхлый коридор, очевидно, в служебном крыле, вдали маячил неверный свет. Как он и предполагал, передняя часть дома охранялась.
Но ведь у челяди должен быть свой ход наверх! Если бы благородным захотелось поздно поужинать… или хозяин любил, чтобы хорошенькая горничная взбивала ему подушки на ночь… Не могли же слуги с бельем, одеждой и подносами шествовать через главный зал.
Касаясь рукой стены и осторожно ощупывая пол прежде, чем ступить, Аджит направился в противоположную от света сторону.
Покои отыскались скоро. Узкие окна пропускали сияние городских огней, еще один источник света желтая полоска под дверьми в переднюю часть дома. И все же чародей не сомневался: простые охранники сюда не забредают. В центре комнаты на тяжелом столе покоилась книга размером с блок облицовочного мрамора. В снопах лунного света вокруг нее кружилась пыль.
Кодекс. Здесь хранились записи о медальонах со всех концов страны: упорядоченные по буквам, годам и с указанием, где их искать. Сами медальоны тоже были поблизости, маг ощущал чары кожей — такие густые, что привычное покалывание превратилось в зуд. Щелкнув пальцами и создав бледный, цвета лунного сияния огонек, Аджит осторожно перевернул обложку.
Иероглиф «Анаин», год… справа от записей тянулась цепь пометок. Составители знали толк в библиотечном деле и предлагали искать по году, имени и городу. От того, какое богатство лежало перед ним, кружилась голова. Боги! Скольким собратьям он может развязать руки…
Помечтал и хватит, оборвал себя Аджит. Иероглиф «Анаин», десять лет назад, столица. Аджит, родового имени нет. «Конечно нет, Аджит Рахад умер мальчишкой!» Дальше шла неразборчивая вязь индексов и указателей на комнаты, стеллажи и полки. Запись невозможно было понять, не уяснив структуру хранилища. Поменяться с давним беглецом можно позже, сперва разобраться, что здесь и как.
Гадать, как пройти к хранилищу, не было нужды: он словно шел на грохот кузнечного молота. Чародей распахнул двери, увидел ряды шкафов, шагнул к ним… и застыл.
Пошевелиться он не мог. По правде сказать, он не мог ничего: лишь дышать, слушать и шевелить зрачками. Чужая сила оторвала его от пола и подняла в воздух, как щенка. Так же беспомощен был и его Дар.
Колдовская ловушка? И где — у гафиров? Может ли такое быть?
— Не дергайся, — голос был знакомым, но приглушенным, словно исходил из-под слоя ткани. — Это колдовство тебе не по зубам.
— Его можно как-нибудь… подвинуть? Он загородил собой вход!
Второй голос маг узнал.
— Как скажете.
Даже сквозь пелену силы он ощутил бесцеремонный толчок меж лопаток. Чародей думал, что упадет, но чары подхватили его и вновь распяли в воздухе. Мимо него в хранилище проплыл советник. Просторный кафтан скрывал его полноту, с чалмы свисали нити жемчуга, призрачно мерцавшие в колдовском свете.
— И принесите кресла, — махнул рукой вельможа.
Поначалу Аджит не узнал его спутника — по спине в черном много не прочтешь — но стоило тому сесть рядом… Маска, которую носили гафиры, оставляла прорезь для глаз: льдистые, насмешливые, они смотрели сквозь мага, будто уже видели его казнь.
— Поговорим? — Мауз доброжелательно улыбнулся.
Язык и губы его слушались, но Аджит молчал. Вельможа покряхтел, потер подбородок, покрутил перстень, как будто в замешательстве.