После весенних каникул я наконец собралась с духом, чтобы воплотить свой план в действие. В комнате моей была Маргарет — она смотрела, как я одеваюсь. Эми я ни во что не посвящала — та была слишком уж правильной, чтобы не осудить подобную выходку. Я была уверена, что она меня не поддержит по моральным соображениям. У Маргарет, напротив, никаких предрассудков не было.
Я надела комплект черного нижнего белья из шелка от «Виктории Сикрет». Я купила его по какому-то импульсу в прошлом году, но как-то все не имела повода надеть. Прикрепила черные чулки к подвязкам пояса, что было довольно-таки хитрой операцией, особенно в теперешнем моем нервном состоянии. Посмотрела на себя в зеркало. Мягкие светлые волосы, холодные голубые глаза, длинные ноги, гибкая талия, плоский живот. И в самом деле не плоха, но все эти кружева были нелепы.
— Ну и дерьмо, — сказала я своему отражению.
— Вовсе не дерьмо, — сказала Маргарет. — Я все время ношу такие штучки.
Я начала краситься.
— Столько хлопот, — сказала Маргарет, — а он даже не знает, что ты придешь. Может, его и дома-то нет.
— Это было бы нехудо, — сказала я. — Надеюсь, что его нет.
— Хочешь, я позвоню и узнаю?
— Позвони, — сказала я и дала ей номер телефона.
— Что мне ему сказать?
— Что хочешь.
— Я предложу ему шанс, который выпадает раз в жизни, — вложиться на равных в покупку срочно продающегося владения. Как ты думаешь, где он предпочтет — на Западном берегу или в Газе?
— Не надо, — оборвала я. — Так можно его спугнуть.
— Спокойно, я просто дурачусь. А как насчет Катскилл?
— То же самое.
— Это была шутка, — укоризненно сказала Маргарет. — Еврейский отдых в горах Катскилл.
— Ну, он на это не клюнет.
— Ты тоже не клюнула. Я трачу свое искрящееся остроумие на иностранцев. — Она набрала номер, затем повесила трубку. — Занято. А ты кладешь слишком много краски.
— Я должна выглядеть, как дерьмо. Это моя роль.
— Нет, неверно. Ты должна выглядеть гордой и измученной. Ты ненавидишь этого парня, но ничего не можешь с собой поделать. Ты в плену сексуального наваждения. Ты идешь к нему чуть ли не против воли. Короче, не мажься так сильно.
— Гордой и измученной. Это мне нравится, — медленно сказала я. — Как ты до этого додумалась?
— Ты это мне сама как-то сказала, глупый Бимбо. Что ты собираешься надеть поверх этих насмерть разящих предметов?
— Не знаю. У меня нечего надеть. — Я стерла свой макияж и начала по новой.
Маргарет осмотрела мой шкафчик.
— Полагаю, что ты не захочешь надеть мою кожаную мини-юбку, коль скоро ты у нас гордая и измученная.
— Думаю, нижнего белья достаточно, если уж мы с ним дойдем до этой стадии, — сказала я. Мы вместе прошерстили шкафчик и остановились на вельветовой юбке, ниже колен, и свободном свитере из хлопка.
— Как я выгляжу? — спросила я с беспокойством.
— Как шпион в плену страсти.
— Маргарет, у меня ничего не получится, — сказала я.
— Конечно, получится. Ты уже почти два часа собираешься на это свидание, если можно его так назвать. Не может быть, чтобы зазря.
— Мне этого не сделать. Он меня ненавидит, он поднимет меня на смех. Я буду унижена.
— Но тебе-то плевать, вот в чем вся прелесть. Ты делаешь это не для себя. Закрой глаза и думай об Англии.
— Англии?
— Ты не слышала этого выражения? Так посоветовала королева Виктория своей дочери перед первой брачной ночью. А ты можешь закрыть глаза и думать об Израиле. Правда, место для этого не самое подходящее, но не отступать же.
Маргарет дошла со мной до Ливингстон Холла. Были мягкие сумерки. В воздухе была весна. Я глубоко дышала, тщетно пытаясь успокоиться. На лифте я поднялась одна. Остановилась возле двери Али. Сердце мое колотилось, а губы пересохли. Едва слышно я постучала в дверь.
— Открыто, — отозвался голос Али.
Я вошла и закрыла за собой дверь. В комнате все было так же, как тогда, перед арестом. Книги на полках. Компьютер на письменном столе. То же шелковое покрывало на постели.
Али сидел за столом. Он глядел на меня темными миндальными глазами. Мне показалось, что он не слишком удивлен моим появлением.
— Что тебе нужно? — холодно спросил он.
Я ничего не сказала. В ногах появилась слабость, и я прислонилась к двери. В самом воздухе комнаты было столько напряжения, что мне было трудно дышать. На Али была рубашка из черно-красной шотландки. Две верхние пуговицы были расстегнуты, и мне был виден темный треугольник его груди.
— Я спросил, что тебе нужно, — повторил он ровным тоном.
Я подумала, что все идет вовсе не так, как я запланировала. Я еще могла повернуться и уйти. Не знаю, почему я этого не сделала. Вместо этого я сказала:
— Я пришла, чтобы предложить себя тебе. — Голос мой прозвучал спокойно и отстраненно. Словно я говорила о погоде.
Али откинулся на спинку стула и положил ноги на стол. Он медленно улыбнулся.