Ах, эта привычка жить постоянно ведомой за руку! Кто-то куда-то тебя ведет, кто-то обо всем за тебя подумает… Полное отсутствие самостоятельности. С первых шагов детей опекают мамы, бабушки и даже соседки, а потом воспитательницы в детских садах, пионервожатые, педагоги… Вот оно и сказалось! Таня боится остаться одна…
Всегда находятся люди, готовые за тебя думать и куда-то вести, а от самой Тани требуется немногое: послушание и покорность.
Старец застывает, склоняется к девушке, но Елисей тут как тут, вздыхает и настойчиво смотрит на старца.
- Золотые минуты, - произносит он как бы про себя.
Старец выпрямляется:
- Господь вас благослови… Пошли!
Таня плачет.
Елпидифор не оборачивается, ни на кого не глядит, но все понимают, что обращается он к Зинаиде Васильевне:
- Привезешь ее в Бескудниково. Я дам знать…
Зинаида Васильевна не провожает иноков, запирает дверь: по соображениям конспирации не следует показываться на людях со своими гостями.
Таня медленно поднимается с пола.
- Что он сказал?
- Возьмет он тебя, возьмет, - утешает Зинаида Васильевна. - Возьмет тебя в странство.
Все решала за Таню мать: куда пойти, что купить, какое сшить платье, ехать ли в пионерский лагерь.
Даже вступая в комсомол, Таня задала матери полувопрос:
- Хочу вступить в комсомол…
- Смотри сама, - уклончиво ответила мать. - Я не препятствую.
На этот раз Тане самой предстояло принять решение, ломающее всю ее жизнь, и нельзя было посоветоваться ни с мамой, ни с кем-либо еще. Начнешь говорить, а мать, чего доброго, и в самом деле побежит в школу…
Вечером Таня все-таки попыталась проститься с матерью.
- Мама, я думаю ехать на целину.
- Сперва кончи школу, тогда поговорим.
- Мама, ты будешь обо мне скучать?
- Скучай не скучай, когда-нибудь все равно оставишь.
- Спокойной ночи…
- Спи.
Утром мать торопилась на работу, но Таня опять ее позвала:
- Мама… Тебе бывает скучно одной?
У Тани навернулись на глаза слезы. Мать озабоченно взглянула.
- Что это ты размокропогодилась? Не простыла?
- Нет, нет…
- Смотри!
И ушла. Навсегда, навсегда…
Но к Прасковье Семеновне Таня накануне все-таки зашла попрощаться.
Та разговаривала с щеглом, чистила ему клетку. Прасковья Семеновна дежурила в больнице по неделям: одну в день, одну в ночь. Эта неделя у нее ночная.
- Ты что, Танечка?
- Проститься хочу.
- Далеко собралась?
- Ухожу.
- Иди, иди. С богом.
- Нет, я насовсем ухожу.
- То есть как насовсем?
Таня замялась. Она не умела и не хотела врать.
- На целину. Работать.
- Смеешься? А школа? Неужто Марья Ивановна…