— В прошлом году я отпускал тебя, ты не согласилась. — Последовал его спокойный ответ.
— В феврале на грядки? Что мне там было делать в феврале?
— Ну… Сеять, например…
— Угу, ну сеять, ну в снег, ну ничего оттает по весне, взойдет!
— Аня… — недовольно протянул Фельмаршал.
— Не Аня, — поправила я, — а Миха и Иришка.
— Не дам.
— И ты предлагаешь мне создать качественно новый уровень фирменных работ? — здесь я выдержала паузу, прежде чем продолжить. — Качественно застарелыми методами наших закостенелых специалистов?
— Не все так плохо.
— Да?! Ты ролик с просторов металлобазы видел? — он скривился, неопределенно махнул рукой. Созданный ролик кричал всем своим видом «Сыро и старо», и все же был принят. — И я о том.
— Это было желание заказчика.
— Да, и Кащенко его полностью удовлетворил. Забыв сказать, что ролик по стилю и качеству исполнения застрял в передовых 80-х. Стопудовое ретро. — Фельдмаршал кивнул, но продолжил упорно молчать. Пришлось сбавить обороты. — Ладно Миху дай хотя бы.
— Это невозможно. Наташу дам.
— И Иришку, — не желая сдавать позиции, потребовала я.
— Иришка останется здесь на месте.
— Почему? Я знаю, она бы ни за что не отказалась от такой перспективы.
— Отказалась бы.
— Ваши аргументы?
— Она беременна.
— Ох, коза! — я с размаху шлепнулась в кресло. — И не сказала! А срок какой? А у врача была? — и уже тише, почти про себя, — черт нужно узнать, что сказал ее кардиолог.
— Тридцать пять — это вам не шутки!
— Два с половиной месяца. На учет стала. Кардиолог плохого не сказал. И в ее тридцать девять проблем не будет. — Без запинки ответил Федор.
— А тебе откуда…?
— Как думаешь кто будущий папа?
— Мама…!
— Нет, папа.
— Черт тебя дери, Фельдмаршал! Поздравляю, старый пень! — крепко обняла этого умника. — Так это она о тебе тогда… — осеклась на полуслове.
— Ничего подобного еще не слышал, — весело ответил он, — как… как ты сказала? Фельдмаршал?
— Ну, да. — Если заострить внимание на придуманном мной прозвище, то относительно Иришкиных словоизлияний пытать не будет.
— Интересно. Еще интереснее, что она там обо мне говорила?
— Что без ума, от одного мужчины, — протянула я. Точно знаю, что подробности ее пьяного трепа выслушанного чуть более трех месяцев назад ни за какие коврижки не выдам.
— И это все?
— Все что я помню. Прости, была пьяна.
— Ты?
— Я.
— Ты?!
— Бывает, представляешь… — пора завязывать и отступать, пока тылы открыты. — Так значит Миху мне!
— Нет. Наташу.
— С Наташей не сваришь доброй каши! Хочешь, чтобы я работала с Шахом, придумывай, как выбить Михаила в мой проект.
Я закрывала двери под звуки его шутовских бурчаний:
— Фельмаршал, Шах… что за привычка?
Среда. Закрывая свой Peugeot, прекрасно гармонирующий с моим красным плащом, я напевала: «Темная ночь, только пули свистят по степи…». Сырая погода портила настроение в меньшей степени, чем предстоящий рабочий процесс. Фельдмаршал просил вынести мягкую оценку работы нашего Кащенко.
— Анют, мне всего-то и нужно, чтобы ты посмотрела и оценила, — увещевал он с утра, подготавливая почву для важной миссии. Иными словами следует предупредить гения об иррациональности его подхода к новому проекту.
— Зная тебя, уверен ты сможешь мягко донести до него… — а вот дальше шли точные инструкции, что именно донести и что запретить.