я имею представить вам э опровергающий законы природы и открытия знаменитого мистера Ньютона. То, что вы сейчас увидите, невероятно, но всё-таки правда. Двадцать повезут
Он поставил на барьер манежа тележку, вытащил из стеклянного ящика мышей в миниатюрной упряжке и припряг их к тележке. Затем он достал из корзинки сонную, объевшуюся сиамскую кошку и посадил её в тележку. На Лену была надета маленькая красная накидка, так что кошка выглядела как древний римлянин. Но напоследок маэстро Саламбо ещё и посадил Вильгельма — эта мысль осенила его перед самым представлением — на маленький облучок, прямо перед носом у кошки. Вильгельм должен был держать в лапах крошечные поводья.
— Ох, токмо бы кошка поела досыта, — сказал Вильгельм, прощаясь со мной.
Только представьте себе эту картину: двадцать белых мышей под управлением серой, а за ними, в красной тоге, сиамская кошка. Великолепная картина.
Маэстро Саламбо щелкнул своим медвежьим кнутом — и раз! — белые мышки рванули тележку с места. Они понеслись по барьеру манежа так, что кошка вцепилась когтями в свою повозку. Так они проехали три круга.
Зрители наградили их аплодисментами, и маэстро Саламбо унёс сиамскую кошку в корзинку. Белые мыши и Вильгельм снова оказались в стеклянном ящике и тут же набросились на корм.
Маэстро Саламбо снова вышел на середину арены и объявил:
В цирке наступила тишина.
Маэстро Саламбо вынул меня и Тисси из стеклянного ящика. Госпожа Саламбо сшила для Тисси тёмно-синее платьице, а мне — белое трико. Мы с Тисси забрались наверх по длинному и тонкому бамбуковому шесту. Сверху я посмотрел на зрительный зал. Люди сидели рядами очень тесно, и на нас смотрели сотни глаз.
Я ступил на тонкую нейлоновую леску, следом за мной — Тисси. Поскольку леска была прозрачная и очень тонкая, а прожекторы умело настроены, снизу казалось, будто мы с Тисси бежим по воздуху. На середине пути я обвил леску кончиком хвоста и упал вниз. Люди вскрикнули. Но в следующее мгновение я уже раскачивался в воздухе на хвосте, словно меня держала невидимая рука.
Самое сложное в этом номере было то, что обратно на леску я мог забраться, только сильно раскачавшись. Тисси протянула мне в помощь свой хвост, я ухватился за него и, подтянувшись, влез на леску. Мы пробежали по ней обратно. Зал гремел от восторга. Мы спустились вниз по бамбуковому шесту, и маэстро Саламбо осторожно посадил нас в стеклянный ящик.
После нас выступал волшебник Кландестин. Он был одет во всё чёрное, на голове цилиндр. Он подбросил в воздух четыре металлических кольца, а когда поймал их, они уже были сцеплены в цепочку, и нельзя было обнаружить место, где их можно было бы продеть одно в другое.
Затем Кландестин достал свой волшебный кувшин. Из этого кувшина он наливал зрителям любой напиток по их желанию: чай, красное вино, морковный сок, ликёр «Гольдвассер», кофе, джин. Отставив кувшин в сторону, он достал из цилиндра белого кролика.
Наконец он одолжил сумочку у одной из зрительниц и спросил женщину, любит ли она мышей.
— Нет, — ответила она, — конечно же нет.
— Но тогда почему у вас в сумочке белая мышь? — И Кландестин вытащил оттуда Джека за хвост.
Публика хлопала и кричала «браво!».
Вильгельм сказал:
— Вот уж и впрямь маэстры, Кландештин да Джек.
Вот так проходили дни и недели. Мы колесили по Англии от одного городка к другому. Наступила осень, потом зима, весна и снова лето. Холодного времени года мы почти не заметили — так тепло было в нашем стеклянном ящике. Еды тоже было вдоволь, и кошек опасаться не приходилось, кроме как на ежевечернем представлении на арене.
Вильгельм говорил: «Вечерами-то живу со страхом в загривке. А ну как Лена не налопается, или что не по ней покажется — цапнет и всё тут, карачун мне придёт».
Да и мне самому становилось тем страшнее, чем чаще я исполнял трюк на верёвке. Я боялся, что однажды промахнусь хвостом. Высота была смертельная.
Иногда мы с Вильгельмом сидели в ящике и смотрели через стекло. Тогда Тисси спрашивала:
— Почему вы такие грустные?
— Глянь-ка наружу, — говорил Вильгельм, — дерева какие справные, кусты кучерявые, трава-мурава, да черна землица.
А я говорил:
— Знаешь, Тисси, лучше всего щели и ходы в жилом доме. А как вкусно там пахнет, когда на кухне картошка жарится или сыр в чулане лежит.
Тисси говорила:
— Опять по дому тоскуете, — и старалась нас развеселить.
Белые мыши никак не могли понять нашей грусти, ведь они в жизни ничего не видели, кроме этого стеклянного ящика.
Однажды мы услышали, что цирк отправляется из Англии в Исландию на корабле. Исландия — это большой остров, не так уж далеко от Северного полюса, и там есть большие ледники. Все мы жутко испугались. Только медведь Петц обрадовался.
— Отлично! — сказал он. — Исландия-то по-английски как звучит: Страна льда. Снег и лёд. Прекрасно! Может, там и большие леса есть.
Теперь, разъезжая по манежу на самокате, он всегда бормотал: «Исландия, Исландия».
— Что нам-то делать? — спросил Вильгельм. — Цирк вроде как назад в Германию вообще не собирается, а только всё дальше уезжает. А как на этом ледяном острове окажемся, то уж точно никогда мне Швицарщины не видать.
— Нам надо выбраться из этого ящика, — сказал я, — прежде чем его погрузят на корабль.
Но как?
Все белые мыши ломали голову вместе с нами, как же нам выбраться из ящика. Тисси тоже думала, хоть и очень печалилась, что мы хотим от них уйти. Она частенько плакала. Да и мы тоже грустили. Странно получалось: нам и сбежать хотелось, и остаться тоже хотелось.
— Да ни в жисть нам отсюда не выбраться. Стенки вон какие гладкие да высокие. Просижу тут, пока не помру, — сокрушался Вильгельм.
Но вдруг мне кое-что пришло в голову.
У волшебника Кландестина была привычка перед выступлением класть свой плащ на наш стеклянный ящик. В плаще был потайной карман. Перед самым выходом на манеж Кландестин клал туда маленького белого кролика и высокомерного белого мыша Джека. На арене, якобы доставая кролика из цилиндра, а Джека — из дамской сумочки, он на самом деле молниеносно вытаскивал своих ассистентов из этого кармана. Но делал он это так искусно и быстро, что все думали, будто кролик и впрямь был в цилиндре, а Джек — в сумочке.
— Знаешь что, — сказал я Вильгельму, — сразу после наших номеров мы заберёмся в плащ волшебника Кландестина, а после представления, когда плащ повесят в гардероб, выскользнем оттуда. Побежим в порт и найдём корабль, который отвезёт нас в Германию.
одну из пятниц апреля цирк давал последнее представление в городе Сандерленде. На следующее утро все клетки и ящики должны были погрузить на корабль и отправить в Исландию.
— Надеюсь, господин Кландестин и сегодня положит свой плащ на наш ящик, — сказал я.
Мы попрощались с белыми мышами и обнялись. Все плакали.