— Послушай! Я Джейсон Осгуд. Ты говоришь, что собираешься меня сегодня убить. Но ты меня не убьешь, понятно тебе? Можешь убивать кого хочешь, но меня ты убить не можешь. Я осчастливлю тебя, если ты меня не убьешь. Подай мне какой-нибудь знак, ответь мне как-нибудь, если ты меня слышишь! Хоть словечко прошепчи! Я тебя слушаю.
Какое-то мгновение он напряженно вслушивался в тишину, пытаясь различить какой-нибудь звук. Но радио молчало.
— Ты, наверное, меня не понял! Я не угрожаю тебе, я предлагаю тебе договориться. Убивай кого хочешь — клянусь, я тебя не выдам, — только оставь меня в живых! Ты меня слышишь? Ты согласен договориться?
Он снова стал вслушиваться. Радио молчало. Осгуда передернуло. На лбу его буграми выступили вены.
— Да послушай же ты, глупец, я не хочу умирать, я не могу сейчас умирать! Ну, хочешь полмиллиона в обмен на мою жизнь? Ты можешь отвечать без опасений: в комнате нет никого, кроме меня. Полмиллиона долларов, которые будут Тебе доставлены, куда ты скажешь. И зачем тебе нужно убивать меня? Что я тебе сделал плохого? Если что-то сделал, скажи, что именно. Скажи мне, и я все тысячекратно возмещу. Ну, говори же, ну, ради Бога, скажи хоть что-нибудь! Ты можешь убить всех остальных. Я не буду портить тебе удовольствие: я пойду на кухню и там отключусь, скажи только, где ты хранишь свое зелье. Таким образом я даже не стану свидетелем. Ну, отвечай же!
Ответа не было.
— Даю миллион! Два миллиона! Три! Три миллиона долларов в надежных ценных бумагах, а хочешь — наличными, как только я соберу всю сумму. Три миллиона долларов, и я даже не попытаюсь узнать, кто ты! Клянусь тебе! Три миллиона, если ты оставишь меня в живых! Если ты действительно так хорошо осведомлен обо мне, ты наверняка знаешь, что я могу войти к себе в банк в любое время дня и ночи. Ты можешь держать меня на мушке до тех пор, пока я не отдам тебе на три миллиона ценных бумаг. Если тебе такой вариант не подходит, отвези меня домой. Я могу сказать, чтобы мой личный сейф доставили ко мне на дом, и я тут же расплачусь с тобой, дам тебе три миллиона долларов! Я сделаю все, что ты пожелаешь, только пощади мою жизнь! Хочешь, я помогу тебе разделаться с остальными? Я все сделаю, только скажи мне, что я останусь в живых, когда с остальными будет покончено. Ну, говори же, ты слышишь меня?
Руки его судорожно сжали край ковра. Все тело сотрясала мелкая дрожь.
— Если тебе не нужны деньги или если ты боишься, что я смошенничаю, я тебе прямо сейчас скажу, что на бирже есть тайная договоренность взвинтить цены на хлопок двадцать пятого числа. Ты можешь в два счета разбогатеть! Ты согласен?
Ответа по-прежнему не было. Снаружи послышались голоса: в любой момент ему могли помешать. Он заговорил еще тише.
— А хочешь, я буду сегодня твоим помощником? Я всех уговорю, чтобы они приняли твой вызов, и можешь всех уничтожить. Или, если хочешь, я сам их убью, только тебе нужно меня ранить, чтобы все выглядело так, будто твоя Попытка убить меня не удалась: это отведет от меня подозрения. А завтра, клянусь, я сделаю тебя богатым! Ну, говори скорее, пока они не вернулись сюда! Говори же! Ты что, меня не слышишь? Да тебя там нет! Ведь три миллиона у кого хочешь отобьют охоту убивать. Три миллиона долларов! Слышишь? Три миллиона.
Тело его затряслось еще сильнее. Он вплотную придвинулся к радиоприемнику.
— Я помогу тебе убить всех остальных. Ну, отвечай же! Скорее!
Радиоприемник молчал. Снаружи до Осгуда доносился неясный звук голосов.
— Ты меня не слышишь! Тебя там нет!
Ответом ему было молчание.
Внезапно его как будто осенило. По лицу Осгуда было видно, что он принял какое-то решение.
Он с трудом поднялся на ноги. Передвигаясь с боязливой осторожностью, он прошел через столовую в кухню. Увидев там Хокинса и официанток, которые по-прежнему были без сознания, Джейсон Осгуд затрепетал от ужаса. Трясущейся рукой он открыл настенный шкафчик и посмотрел на бутылочки с соусами. Тело его покрылось холодным потом, а глаза широко раскрылись, когда он увидел там то, о чем говорил голос, — серебряный флакон, украшенный рисунком в виде венка из переплетенной лозы.
Он взял флакон с полки. Руки его дрожали. У флакона была завинчивающаяся крышка, украшенная тремя виноградинами из черного дерева в натуральную величину. Отчаянным усилием Осгуд попробовал отвинтить ее, однако она не поддавалась. Он попробовал еще раз повернуть ее. Крышка подалась. Он отвинтил ее, но не удержал в руке, и крышка с грохотом упала на стол. От этого звука он буквально подпрыгнул.
Осгуд поднес флакон к носу и осторожно понюхал его.
На подносе у края стола стояли восемь стаканов, из которых гости пили коктейли перед ужином. В баре, как говорил хозяин, был запас спиртного. Дрожащей рукой, расплескивая содержимое бутылок, Осгуд все же ухитрился разлить спиртное по стаканам. В семь из них он добавил синильную кислоту. Затем поставил флакон на место и закрыл дверцу шкафчика, тщательно вытерев и флакон, и дверцу, чтобы удалить отпечатки пальцев.
Стараясь выглядеть как можно спокойнее, он вынес поднос в гостиную. Поставив поднос на столик, он услышал голоса, доносившиеся из патио, и мрачно улыбнулся. Кто бы из гостей ни стоял за всем этим, теперь он безусловно потерпит поражение. Гибель шести невинных людей — не такая уж большая плата за смерть того из них, кто задумал убить Джейсона Осгуда.
Черные стрелки на серебристом циферблате часов показывали без десяти одиннадцать. Осгуд подошел к двери спальни и распахнул ее. Джин по-прежнему ползала на коленях, осматривая пол. Сильвия стояла перед шкафом, из которого были выдвинуты два ящика.
— Здесь нет ничего подозрительного, — сказала Сильвия, увидев Осгуда. — Уже пора отчитываться?
— Пожалуй, нам пора собраться вместе, — сказал Осгуд. В это время из ванной комнаты вышла Маргарет.
— Я нашла здесь только дорогое мыло, йод, марганцовку и липкий пластырь, — сказала она, — но мне не удалось обнаружить ничего смертоносного.
Осгуд подошел к двери и позвал из патио остальных.
— Как вы видите, — начал он, когда все снова собрались в гостиной, — уже почти одиннадцать часов. Если наш хозяин сдержит слово, в одиннадцать он попытается нанести какой-то неожиданный удар, так что нам сейчас лучше держаться вместе.
— Ты, наверное, хотел бы услышать от нас, что и как здесь расположено? — спросил Тим. — Кстати, мы обнаружили здесь одну ужасную вещь.
— Да, — сказал Осгуд, — нам нужно как можно скорее узнать, что где здесь находится. Давайте сначала…
— О, вы приготовили выпивку? — спросил Хэнк, глядя на поднос. — Как замечательно.
— А, да, да, совсем забыл. Когда я обшаривал кухню, я наткнулся на спиртное, о котором говорил нам хозяин, и подумал, что нам не помешало бы выпить.
— Превосходная идея, — сказал Хэнк. — Как раз сейчас мне просто необходимо выпить.
— Нам всем сейчас это необходимо, — согласилась Сильвия.
Осгуд осторожно взял свой стакан с подноса и поднял его, стараясь улыбаться как можно жизнерадостнее. Хэнк взял два стакана — для себя и Джин. Все остальные тоже взяли свои стаканы.
— Ну что ж, — сказал Хэнк, — давайте выпьем за то, чтобы у всех нас были красивые надгробные камни. — Он поднял свой стакан.
— Не пейте! — вдруг резко скомандовал голос из радиоприемника.
— Что? — растерянно спросил Питер.
Все замерли с поднятыми стаканами. Вдруг, словно движимые единым порывом, они посмотрели на Джейсона Осгуда. Он стоял совершенно неподвижно, глядя отсутствующим взглядом куда-то в пространство. Лицо его приобрело отвратительный зеленоватый оттенок. Крик ужаса замер на губах Джин, когда голос хозяина снова заговорил:
— Друзья мои, мне доставляет большое удовольствие сообщить вам, что мистер Джейсон Осгуд, президент банковского объединения «Амальгамейтед Бэнкс», через три минуты умрет.
Джин с воплем вскочила, а остальные с ужасом смотрели на Осгуда. Затем доктор Рид вдруг бросился к нему.
— Джейсон! — воскликнул он. — Джейсон!
Сильвия твердой рукой остановила доктора Рида.
— Не прикасайтесь к нему, — прошептала она.