Из угольно-черной пасти пещеры повалили клубы дыма, переливавшиеся в разноцветных лунных лучах. Дым, свиваясь в кольца и спирали, улетал прочь, а из пещеры вновь и вновь слышался громкий грохот или рев; там явно что-то двигалось к выходу.
Наступал рассвет; луны уже зашли, вот-вот из-за горизонта должно было выглянуть солнце. Над Чвокой Шмарью занимался новый день, а в замке Рогатого Барона по-прежнему слышались сердитый топот и ругань; наконец сам Рогатый Барон сбежал по лестнице вниз и вышел в сад.
— Ну где же они, черт возьми? — ворчал он. — Куда они все подевались? Я… Ой, кто это?
— Это я, господин мой, — послышался тихий голос, — Бенсон.
Рогатый Барон посмотрел вниз: у его ног, в пыли, распластавшись на земле, лежал маленький бородатый гоблин, один из садовников барона.
— А, Бенсон… Что ж ты не смотришь, куда идешь?
— Прошу прощения, господин мой! — пробормотал гоблин, вставая на ноги и отряхиваясь. — Я нечаянно. Я как раз приводил сад в порядок перед вашим утренним выходом, вот и отвлекся… — пояснил он, широко поводя рукой.
Рогатый Барон с отвращением огляделся. Столы стояли пустые, навесы и кресла валялись на земле, словно ожидая, когда их наконец поднимут и поставят на место, а небольшой отряд слуг-гоблинов сновал туда-сюда с охапками вещей, то и дело налетая друг на друга и создавая ощущение полного и неустранимого хаоса. Судя по всему, гоблинам вряд ли удалось хотя бы начать приготовления к грядущему празднеству.
— Так, — мрачно сказал Рогатый Барон и схватил Бенсона за рукав. — Это все потом. А их ты не видел?
— Кого? — спросил перепуганный Бенсон.
— Не КОГО, идиот, — взревел Рогатый Барон, — а ЧТО! Сахарные щипцы баронессы! Ну, видел ты их?
Садовник медленно покачал головой.
— Боюсь, что нет, господин мой, — сказал он. Рогатый Барон горестно вздохнул. — Они, должно быть, исчезли, как и все остальное.
— Все остальное? — зарычал Рогатый Барон. — Что значит «все остальное»?
— Вся остальная кухонная утварь, господин мой. Повар так и не может найти ни одной вещи! И все столовые приборы тоже исчезли! Во всем замке осталась только одна серебряная зубочистка…
Рогатый Барон стал белым как мел.
— Ты что же, хочешь сказать?.. Ты хочешь… что?.. — Он поперхнулся. — Ну, хоть ножи-то для масла по крайней мере остались? Ну же, говори!
— Нет.
— А чайные ложки?
— Ни одной!
— А как насчет…
— Все исчезло, господин мой! От ножей для жаркого до чайного ситечка. Вся кухонная утварь, все столовые приборы исчезли без следа!
— Но это же бунт! — загремел Рогатый Барон. И вдруг снова побледнел: — Но что скажет Ингрид? Боже мой! Она и так уже из себя выходит по поводу исчезновения щипцов для сахара. Без них, по ее словам, никак нельзя устроить чаепитие в саду. А уж если она узнает, что и вся остальная посуда исчезла…
И тут у них за спиной раздался оглушительный треск. Бенсон и Рогатый Барон, вздрогнув, обернулись и увидели двух гоблинов, растянувшихся на земле.
— Ой, это я виноват! — извиняющимся тоном сказал один, потирая ушибленную голову.
— Нет, это целиком моя вина! — возразил другой. — Я совсем под ноги не смотрел.
Повсюду вокруг них по земле рассыпались карандаши, какие-то палочки, веточки и игральные карты. Рогатый Барон нагнулся и поднял с земли карандаш.
— Что это? — спросил он.
— Карандаш, господин мой, — сказал гоблин.
— Сам вижу! — рявкнул Рогатый Барон. — А вот что карандаш здесь делает? И откуда здесь все эти предметы?
— Наша повариха придумала! — гордо сообщил первый гоблин.
— Она мечом нарезает хлеб, а линейкой намазывает масло! — пропищал второй гоблин.
— А карандаши — чтобы размешивать сахар в чае, — сказал первый.
Рогатый Барон устало опустился на землю и застонал.
Бенсон подал ему раздвоенный сучок и гордо заметил:
— А вот мое собственное изобретение!
Но Рогатого Барона «изобретение» не особенно впечатлило.
— Что это за рогулька? — спросил он.
— Не просто рогулька, а приспособление для колки сахара! — с достоинством пояснил Бенсон. — Сахарные щипчики — это вчерашний день, история. А с помощью столь простого приспособления для колки сахара можно…
Рогатый Барон согнулся пополам и зажал уши руками.
— Это же настоящая катастрофа! — взвыл он. — Кошмар! Ингрид просто с ума сойдет от злости! Да она со мной отныне и разговаривать не пожелает! — Он задумчиво сдвинул брови. — С другой стороны, как говорится, у каждой черной тучи есть серебряная подкладка.
Заметив у своих ног игральную карту, барон поднял ее. Бенсон и двое других гоблинов смотрели, как он задумчиво вертит ее в руках. Потом барон тяжко вздохнул и спросил:
— А это для чего теперь следует использовать?
— Это же игральная карта, господин мой, — сказал первый гоблин.