Кометное ядро в массе раскаленных газов, из которых оно состояло, заключало скопления уранолитов, из которых иные имели по нескольку верст в диаметре. Одна из таких глыб достигла Земли и упала, по-видимому, недалеко от Рима. Фонограммы римского корреспондента сообщали следующее.
«Все кардиналы, все епископы, участвовавшие в Соборе, собрались на торжество, происходившее под куполом Св. Петра по случаю всенародного провозглашения догмата о папской божественности. Обряд поклонения папе был назначен на священный час полуночи. И вот, среди первого во всем христианском мире храма, залитого светом и огнями, внимая благочестивым призывам и молитвам священнослужителей, возносившимся вверх вместе с курившимися на жертвенниках благовониями, вместе с могучими, заунывными и потрясающими звуками органов, наполнявшими собой всю беспредельную глубину церкви, папа, восседая на своем золотом престоле, смотрел на распростертый у его ног христианский народ верных изо всех пяти частей света и, наконец, поднялся, чтоб дать всем свое первосвященническое благословение… В этот именно момент с неба обрушивается тяжелая железная глыба величиной с половину Рима. С быстротой молнии она падает на храм и погребает под собою всех торжествующих в глубокой бездне образовавшегося под ней провала, как будто в самой глубине преисподней! Вся Италия затрепетала от страшного землетрясения, и звуки небесного грома слышны были даже в Марселе».
Этот страшный болид видели во всех городах Италии среди громадной массы падающих звезд и общего воспламенения атмосферы. Он осветил пространство подобно новому солнцу ярко-красным светом, а вслед за его падением раздался раздирающий уши шум, как будто небесный свод на самом деле разорвался сверху донизу. Этот именно болид и был предметом последнего наблюдения юной вычислительницы Парижской обсерватории в тот момент, когда, несмотря на ее научную ревность, ей уже было невозможно оставаться на воздухе, зараженном смертоносными парами.
Между тем известный нам делец получал отовсюду депеши, рассылал приказы из своего телефонического кабинета и диктовал сенсационные известия в свою же газету, одновременно печатавшуюся как в Париже, так и во всех главных городах всего света. Всякий приказ и сообщение, исходившее от него, через четверть часа появлялось на первом месте «XXV века» в Нью-Йорке, Петербурге, Мельбурне в то же время, как и в ближайших к Парижу столицах.
Через полчаса по выходе первого издания начались выкрикиванья о втором.
— Описание пожара Парижа и почти всех городов Европы. Окончательная гибель католической церкви. Папа, наказанный за свою гордость. Рим, обращенный в пепел… Спрашивайте «XXV Век», второй выпуск.
В этом новом издании можно уже было читать целое рассуждение, правда очень сжатое, написанное компетентным корреспондентом, о последствиях уничтожения священной коллегии кардиналов. Редакция прибавляла от себя, что по постановлениям соборов Латеранского в 1179 г., Лионского в 1274 г. и Венского в 1312 г., а также по указам Григория X и Григория XIII первосвященники римские не могут быть избираемы никем, кроме собрания кардиналов. Эти соборы и папские указы не предвидели случая смерти всех кардиналов одновременно. Таким образом, в силу самого церковного права никто не мог занять место папы. Очевидно, это являлось концом католической церкви — в том виде, в каком она сложилась и существовала уже столько веков.
— Берите «XXV Век», четвертое издание. Появление нового вулкана в Италии. Восстание в Неаполе. Покупайте газету!
Это четвертое издание тотчас же последовало за вторым, о третьем же никто не заботился. В газете сообщалось, что болид весом в 600 пудов, а может быть, и больше, ударил с вышеупомянутою скоростью в сернистую почву Пуццол и пробил тонкую кору, на которой была расположена древняя арена; вся эта местность теперь обрушилась; из-под земли показались огненные языки, и таким образом к Везувию присоединился еще другой вулкан, освещавший теперь своим светом Флегрейские поля. Мятеж, подготовлявшийся незаметно и скрывавшийся от глаз вследствие правительственного террора в Неаполе, теперь внезапно вспыхнул, так как предводители его, фанатические монахи, увидели в этом указание свыше и повели народ грабить королевский дворец.
— Берите «XXV Век», шестое издание. Появление нового острова в Средиземном море. Увеличение английских владений…
Осколок кометного ядра погрузился в Средиземное море к западу от Рима и образовал неправильный остров, выступавший на 50 сажен над уровнем воды и имевший 700 сажен в длину и 300 в ширину. Море кругом его начало кипеть, и образовавшиеся волны значительно наводнили его берега. Тем не менее тут как раз находился один англичанин, первой заботой которого было войти в одну из бухт нового острова, высадиться на него и сейчас же занять эту скалу, водрузив английский флаг на самой высокой из ее вершин.
Во все места земного шара наш неутомимый делец в одну эту ночь 14 июля разослал целые миллионы экземпляров своей газеты со статьями, продиктованными по телефону из кабинета издателя, сумевшего монополизировать все известия об ужасном событии. Повсюду с жадностью набрасывались на эти известия, даже прежде чем были приняты необходимые меры для тушения пожаров. На первых порах деятельным помощником в этой борьбе с огнем был дождь, но причиненные опустошения оказались громадными, несмотря на то, что почти все постройки были из железа.
Глыба железа обрушивается на храм
— Берите «XXV Век», десятое издание. Чудо в Риме. Покупайте газету!
Какое же чудо? Очень простое. «XXV Век» в этом новом издании объявлял, что его римский корреспондент был верным эхом народной молвы, которая, к счастью, оказалась неосновательной, и что болид вовсе не задавил ничего в Риме, но упал довольно далеко за городом. Собор Святого Петра и Ватикан чудесным образом были спасены. Но газета уже была распродана по всему миру на целые сотни миллионов. Ловкое дело было уже сделано.
Кризис миновал. Человечество постепенно очнулось, счастливое тем, что оно осталось в живых. Ночь по-прежнему оставалась освещенной странным светом кометы, которая, как и прежде, расстилалась по всему небу; точно так же все еще вспыхивали метеоры, и то там, то здесь показывалось пламя пожаров. Когда настал день, то есть когда было около трех с половиной часов, то уже прошло почти три часа с тех пор, как ядро кометы наскочило на земной шар, и теперь голова этого чудовища была уже на юго-востоке, но Земля всецело оставалась еще погруженной в кометный хвост. Удар произошел через 18 минут после полуночи по парижскому времени, то есть через 58 минут по полуночи в Риме, согласно с совершенно точным предсказанием председателя французского астрономического общества, заявление которого, может быть, еще не забыли наши читатели.
Большая часть земного полушария, обращенного к комете в час столкновения, была поражена захватывающей дух сухостью воздуха, удушающей жарой, зловонием серных паров, летаргическим оцепенением животных и людей, произошедшим от сопротивления движению светила со стороны земной атмосферы, от чрезмерной наэлектризованности воздуха и развития озона, наконец от примеси закиси азота к верхним слоям воздуха. Между тем другое, противоположное полушарие Земли не испытало почти никакого вреда, если не считать неизбежного возмущения в атмосфере вследствие громадного нарушения равновесия. По счастью, комета только задела Землю и удар далеко не был центральным. Без сомнения, само притяжение земного шара принимало деятельное участие в падении болидов на Италию и Средиземное море. Во всяком случае, орбита кометы была совершенно изменена произведенным в ней возмущением со стороны Земли, между тем как Земля и Луна спокойно продолжали свое движение вокруг Солнца, как будто ровно ничего не произошло. Путь кометы из параболического обратился в эллиптический, причем его афелий оказался недалеко от той точки эклиптики, в которой комета была захвачена земным притяжением.
Когда впоследствии собраны были статистические сведения о числе жертв кометы, то оказалось, что количество умерших достигло сороковой части европейского населения. В одном только Париже, который занимал теперь часть древних департаментов Сены и Сены-Уазы, заключая в себе девять миллионов жителей, умерло за этот день более двухсот тысяч человек.
Из этого числа более половины сделались жертвами самой ужасной из всех эпидемий — страха и умерли от внезапных обмороков, от разрыва сердца и мозговых ударов.
Однако это несчастное приключение не повлекло за собой конца мира. Произведенные в рядах человечества опустошения не замедлили пополниться, благодаря проявлению того особого избытка жизненности, который всегда наблюдается в подобных случаях, как это случалось в прежние времена после войн. Земля продолжала вращаться, по-прежнему греясь в солнечных лучах, и человеческий род не переставал по-прежнему жить и стремиться к целям все более и более высоким, выполняя свое назначение.
Комета послужила преимущественно предлогом для всевозможных обсуждений этого величайшего и важнейшего вопроса о конце мира.
События, свидетелями которых мы были, и все вызванные ими исследования и обсуждения происходили в двадцать пятом веке христианской эры.
Земное человечество не погибло в столкновении с кометой, хотя эта встреча сделалась величайшим и незабвенным событием во всей его истории, память о котором сохранилась навсегда, несмотря на все перемены, происшедшие с тех пор в человеческом роде. Земля продолжала по-прежнему вращаться; по-прежнему сияло Солнце; по-прежнему младенцы становились в свое время стариками и непрестанно замещались новыми существами в непрекращающемся потоке поколений; века шли за веками, целые вековые периоды сменяли друг друга; человечество медленно росло и совершенствовалось, увеличивая свои знания и свое благосостояние путем бесчисленных отклонений в ту и другую сторону, пока не достигло апогея своего развития, пройдя весь путь, предназначенный ему судьбой. И каким только физическим и умственным видоизменениям не подвергалось оно!
Пути и средства сообщения
Население Европы с 1900-го по 3000-й год возросло с 375 до 700 миллионов; население Азии — с 875 миллионов до миллиарда, Америки — со 120 миллионов до полутора миллиардов, Африки — с 75 до 200 миллионов; Австралии — с 5 до 60 миллионов. Таким образом население всего земного шара возросло с миллиарда 450 миллионов до трех миллиардов 400 миллионов. Возрастание это шло почти непрерывно с небольшими лишь временными задержками.
Языки народов подверглись глубоким изменениям. Непрестанные успехи в знаниях, в науке и промышленных искусствах создали большое число новых слов, построенных главным образом на основании древней греческой этимологии. В то же время английский язык распространился по всему земному шару. С двадцать пятого века по тридцатый разговорный язык в Европе состоял из смеси английского и французского языков со множеством слов, составленных из греческих корней; это дополнялось еще некоторыми выражениями, заимствованными из немецкого и итальянского языков. Ни одна из попыток создать искусственный всемирный язык не имела успеха.
Начиная с того же двадцать пятого века, понятие о войне и ее необходимости совершенно исчезло из человеческой логики. Война стала теперь непонятной.
Некоторые из исторических эпизодов, сделавшиеся общераспространенными благодаря живописи, представляли это древнее варварство во всем его ужасе. На одних картинах это был Рамзес III, приказывавший высыпать перед своей колесницей целые корзины кистей рук, отрубленных у побежденных, чтобы таким образом легче считать их сразу целыми сотнями и тысячами; на других — Амилькар, распинающий на крестах заложников; далее Цезарь, приказывающий одним ударом топора отрубать пальцы возмутившимся галлам; Нерон, присутствующий при казнях христиан, обвиненных в поджоге Рима и обвернутых в осмоленную паклю, чтобы быть сожженными заживо; наконец, в довершение всего, Филипп II Испанский и его двор перед кострами еретиков, сжигаемых во имя Иисуса. Кроме того довольно известны были изображения Чингиз-хана, отмечающего свой победоносный путь пирамидами из отрубленных человеческих голов; Аттилы, зажигающего разграбленные уже им селения; полчищ Людовика XIV, опустошающих Пфальц; обвиняемых священной инквизицией, испускающих дух среди страшных пыток; солдат наполеоновского войска, валяющихся мертвыми среди снежных полей России. Все это дополнялось картинами бомбардируемых городов, морских битв и сражений в воздушном пространстве, при которых целые толпы людей, цеплявшихся друг за друга и напоминавших как бы гигантские гроздья, низвергались на землю со страшной высоты.
Статистика показала, что войны сокращали численность человечества на 40 миллионов в каждое столетие или 1100 человек в сутки, не зная ни срока, ни отдыха, так что за три тысячи лет они дали 1200 миллионов трупов. Что все народы были до последней степени обессилены и разорены, в этом не было ничего удивительного, потому что в течение одного лишь девятнадцатого века они израсходовали для достижения этого «прекрасного» результата не менее 170 миллиардов рублей золотом. Эти патриотические подразделения, искусно поддерживаемые государственными людьми, жившими с ними, долгое время препятствовали Европе последовать примеру Америки и уничтожить постоянные армии, истощавшие все ее силы и поглощавшие более 10 миллиардов в год из тех средств, которые с таким трудом доставлялись всякого рода тружениками, и объединившись наподобие Соединенных Штатов Америки жить в изобилии, занимаясь полезным трудом. Но так как мужчины не решались стряхнуть с себя это бремя национального тщеславия, то спасти человечество суждено было женщинам, принявшим горячее участие в этом вопросе.
Воодушевленная одной из отважнейших представительниц своего пола, большая часть матерей во всей Европе образовали союз с целью воспитывать своих сыновей и особенно дочерей в чувствах отвращения к дикой военщине. Одного поколения, воспитанного столь просвещенным образом, было достаточно, чтобы освободить детей от этого остатка плотоядной животности и внушить им чувство глубокого отвращения ко всему, что могло напоминать это древнее варварство. Женщины в это время были уже избирательницами и могли быть избираемы в народные представительницы. Прежде всего они добились того, что первым условием для избрания правительственных лиц стало их обещание не подавать голосов за ассигнование средств на военные издержки; всего легче удалось провести это в Германии. Но, добившись власти, более половины народных представителей совершенно забывали о своем обещании под предлогом неотложной государственной надобности в войске. Тогда-то женская молодежь сплотилась между собой и дала клятву не выходить никогда замуж за человека, которому предстояло носить оружие, и сдержала свою клятву. Первые годы существования этого союза были довольно тяжелы, даже для самих молодых девиц, и если бы это решение не было поддержано общественным ободрением, то, вероятно, не одно юное сердечко изменило бы союзу. Отвергаемые ими молодые люди далеко не были лишены личных достоинств, а военный мундир не так еще скоро потерял свое обаяние. Несколько измен, если сказать правду, все-таки было, но так как вступившие в такой союз пары с первого же дня делались предметом презрения со стороны всего общества и исключались из него, то подобные случаи встречались нечасто. Общественное мнение на этот счет сделалось очень определенным, так что было почти невозможно идти против течения.
В продолжение почти пяти лет не было, так сказать, ни одного брака, не было заключено ни одного союза, потому что все граждане обратились в солдат; так было во всех странах — во Франции, в Германии, в Италии, даже в Англии, где в двадцатом веке точно так же установлен был «налог крови». Такое явление наблюдалось во всех государствах, которые уже были готовы соединиться в общий Европейский союз по примеру Американского, но тотчас же отступали назад, как только поднимался вопрос о национальных знаменах.
Женщины продолжали стойко держаться принятого решения. Наконец на пятый год, уступая силе женской оппозиции, которая со дня на день делалась все сильнее и сильнее, представляя собой как бы стену, с каждым днем становившуюся все толще и неприступнее, народные представители всех стран, как будто движимые одним и тем же побуждением, поддержали доводы женщин. В ту же неделю в Германии, Франции, Италии, Австрии и Испании было объявлено разоружение.
Первые годы существования этого союза были довольно тяжелы
На дворе стояла весна. Никакого насильственного переворота не было, и лишь бесчисленное количество свадеб ознаменовало собой это великое решение.
Из военных учреждений оставалась теперь одна только полковая музыка, единственная хорошая сторона военного дела, которую заботливо старались сохранять. Остались также в небольшом числе народные ратники, употреблявшиеся единственно лишь ради порядка при разных торжественных случаях, когда они своим внушительным видом и ярко блестевшими на Солнце мундирами служили также и для обстановки подобных зрелищ. Впоследствии люди даже не в состоянии были понять, что военная музыка была изобретена лишь для того, чтоб удобнее было вести людей на бойню.
Несмотря на разные непоследовательности, несмотря на придирчивое отношение к ней, республиканская форма правления получила преобладающее значение среди всех других способов управления народом, хотя и она не была свободна от грубости и даже продажности некоторых политиков; однако эта форма правления не была теперь чисто демократической. Опыт убедил человечество, что между людьми не существует умственного и нравственного равенства и что гораздо лучше доверить управление совету лучших людей, чем толпе честолюбцев, только о том и думающих, чтобы пользоваться общественным настроением и народными страстями для своих собственных выгод.
Объединение народов, единство мыслей и языка повлекло за собой и единство мер и весов. Ни одна страна не противилась уже теперь полному принятию метрической системы, основанной на измерении самой нашей планеты. Всюду была в обращении одна и та же монета. Один и тот же начальный меридиан принимался всеми странами, именно меридиан Гринвичской обсерватории, в антиподах которого в полдень изменялось число месяца и недельное название дня. Парижский меридиан вышел из употребления около середины двадцатого века. Земной шар в течение нескольких веков был условно подразделен на двадцать четыре сферических двуугольника, из которых в каждом одновременно считались разные часы от 1-го до 24-го; но так как различие этого счета времени от местного поражало своей бессмыслицей и бесполезностью, то снова вошло в употребление местное время, абсолютно необходимое при астрономических наблюдениях, хотя одновременно с ним всюду считалось и всеобщее время.
Вместе с изменением языков, понятий, нравов и законов изменились и способы летосчисления. Счет годами и столетиями все еще продолжался, но христианская эра теперь была совершенно оставлена; равным образом вышли из употребления эры: мусульманская, иудейская, китайская, африканская и другие. Теперь все человечество имело один и тот же общий календарь, состоящий из двенадцати месяцев, разделенных на четверти года по три месяца в каждой или по 91 дню; в каждом из таких триместров первый месяц заключал 31 день, а остальные два по 30 дней; вместе с тем каждая из этих четвертей года состояла ровно из тринадцати недель. «День нового года» был просто праздничным днем начала года и не имел ни недельного названия, ни соответствующего числа месяца; он просто не считался в году. В високосных годах таких новогодних дней полагалось два. Счет неделями сохранился, но теперь всякий год начинался в один и тот же недельный день, именно в понедельник, и всякое число всегда соответствовало тому же самому недельному дню. Годы на всем земном шаре начинались теперь опять в старую дату, соответствующую 20-му числу марта. За эру было принято чисто астрономическое явление, именно момент совпадения декабрьского Солнцестояния с перигелием, что повторяется, как известно, через каждые 25765 лет; за начало летосчисления принят был 1248-й год старой христианской эры, на который приходилось одно из таких совпадений. Эти рациональные начала одержали наконец верх над всеми фантастическими странностями старых календарей.
Не менее важные преобразования совершились в науках, искусствах и особенно в промышленности, а также в литературе. Классификация человеческих знаний с точки зрения их внутренней ценности менялась по мере относительных успехов каждой из наук. Например, метеорология сделалась теперь точной наукой и достигла возможности делать предсказания, подобные астрономическим; так, к концу тридцатого века уже можно было предсказывать погоду с такой же достоверностью, с какою предсказывается наступление затмения или возвращение кометы.
Леса совершенно исчезли, так как были уничтожены ради земледельческих целей, а также пошли на выделку бумаги.
Величина дозволяемого законом денежного роста упала. Крупные собственники, живущие доходами с капиталов, совершенно исчезли, подобно ископаемым животным. Электричество заменило собой пар. Железные дороги и пневматические трубы еще существовали, но служили, главным образом, для товарного движения. Для путешествий же пользовались преимущественно, особенно днем, управляемыми воздушными шарами, электрическими самолетами и другими воздушными движущимися машинами.
Уже одной только возможности промышленного воздухоплавания было бы достаточно, чтобы устранить всякие границы между государствами, если бы они не были уничтожены вследствие доводов разума. Постоянные воздушные путешествия по всему земному шару неизбежно должны были привести к смешению народностей и к безусловно свободной торговле, равно как и к беспрепятственному общению в сферах умственной и нравственной. Понятно, что никаких таможен теперь не существовало.
Атмосфера была покорена человеком
Телефоноскопия давала возможность всюду непосредственно знать и видеть все самые замечательные или самые любопытные события. Театральную пьесу, играемую в Чикаго или в Париже, можно было слышать и видеть во всех городах всего мира. Теперь не только можно было слышать на всяких расстояниях, но и видеть; мало того, человеческому гению удалось даже найти средство передавать, путем действия на мозг, ощущения осязания и обоняния. Появлявшийся перед отдаленным наблюдателем образ мог при известных и исключительных условиях вполне заменять собой отсутствующее существо.