В те времена в Гонконге, если съемка велась не в павильоне, то снимали прямо на улицах, повесив декорации и обозначив площадку. Этот процесс причинял множество неудобств повседневной жизни местного населения. Для съемок этого фильма была выбрана автостоянка. Так как я всегда работаю основательно (и медленно), декорации, установленные в одном месте, могут провисеть там несколько месяцев. Таким образом, многие люди лишились возможности парковаться на привычном им месте, им приходилось оставлять свои машины поодаль и затем идти пешком, вследствие чего дорожное движение поблизости было нарушено. К счастью, население отнеслось к нам с пониманием, жалоб не поступало, но, с другой стороны, из-за этого наша съемочная площадка всегда была окружена толпами людей, приходивших поглазеть. В процессе подготовки к съемкам данного эпизода кто-то разболтал, что с башни будет прыгать не дублер, а я сам. Поэтому каждый день все служащие офисов, торговцы и прохожие сбегались к нам. Особенно много людей было в обеденное время, каждый, держа в руке пиалу, приходил на съемочную площадку, ел и, подняв голову, смотрел наверх. А я, стоя на башне, неторопливо им сообщал: «Сегодня прыгать не буду». И тогда все разочарованно расходились.
Несмотря на то что мы проводили эксперименты, по мере того как приближалось время снимать эту сцену, я все больше и больше нервничал. Каждый день я смотрел вниз, прокручивал в уме весь процесс: расстояние до земли большое, а внизу меня ждет всего лишь один маленький кусок навеса; если уклонюсь немного вперед — сломаю себе шею, если отклонюсь немного назад — сломаю себе ногу, так как же лучше спрыгнуть? Каждый раз, стараясь себя подбодрить, я мысленно говорил: «Достаточно собраться с духом, прыгнуть, и эпизод будет снят». Но как только я вставал на тот край, я сразу же вспоминал тот лопнувший мешок с песком и невольно пятился назад.
И вот первая пробная съемка. Я взобрался на башню, а ребята из моей команды помогли мне выбраться через окно и повиснуть на стрелке часов. Однако еще до того, как начала работать камера, я ощутил свой вес на металлической стрелке, рукам моментально стало очень больно. Я крикнул своим людям, и они немедленно втянули меня обратно в башню.
Вторая пробная съемка. История повторилась: едва повиснув на стрелке, я снова позвал на помощь, и меня втащили внутрь. В тот день нашу съемочную площадку навестили Рэймонд Чоу и Леонард Хо, два основателя кинокомпании Golden Harvest. Они забрались на самый верх башни и, увидев, насколько это опасно для жизни, подошли и похлопали меня по плечу: «Не хочешь прыгать — не прыгай, можно использовать дублеров-каскадеров». Я ответил: «Дублеры — тоже люди, и им тоже будет страшно. Не волнуйтесь, я смогу».
Так все затянулось на шесть дней. Ежедневно я находил новую отговорку, чтобы отложить съемку: сегодня верхний свет не такой, как надо, завтра небо не такое синее, как могло быть, послезавтра — сумерки не те… Все равно режиссером был я, и что бы я всем ни говорил — осветительному цеху, операторской группе, им приходилось соглашаться со мной. Что делать еще, если не снимать? Конечно же, есть. Так за шесть дней подряд мы не сняли ни одного кадра, съемочная группа по-прежнему ждала. На седьмой день светило яркое солнце, и освещение было таким, как надо. Я снова взобрался наверх, и меня вновь стали терзать сомнения. Проходивший мимо Саммо Хунг, увидев, что я снова стою там в нерешительности, не выдержал и начал ругаться:
— Долго ты еще будешь ждать? Мне некуда машину припарковать, приходится каждый день тащиться сюда пешком! Ты будешь снимать, в конце-то концов?!
Из-за того, что он на меня накричал, я немного разозлился и сказал:
— Тогда побудь режиссером вместо меня и помоги мне снять этот эпизод.
— По рукам, я сниму! — ответил Саммо Хунг и приказал всем остальным готовиться.
В то время кино еще снимали на пленку, которая, кстати, была не такой длинной, как современная: одна пленка очень быстро заканчивалась, посему она была на вес золота. Камеру можно было включать только после того, как я уже повисну на стрелке, иначе пленки могло не хватить. Я попросил своих ребят отойти и не придерживать меня — каждый раз в их присутствии мне хотелось попросить у них помощи: «Ой, нет-нет, впустите меня обратно». В этот раз я решил остаться там один и висеть на стрелке до тех пор, пока силы меня не покинут. Когда четыре камеры были одновременно запущены, Саммо Хунг громко окрикнул меня: «Готов? Мы уже готовы! Ждем только тебя!» Кровь прилила к голове, в тот же миг я схватился за стрелку, выпрыгнул и повис, а затем услышал: «Камера!», «Мотор!» Я дождался, пока не будет сил держаться, а рукам станет ужасно больно, и только после того, как я почувствовал, что больше не могу висеть, ослабил хватку и скользнул вниз. Мысленно попрощавшись со всеми, я полностью почувствовал себя свободно падающим телом…
Когда я столкнулся с первым навесом, он тут же порвался, затем был второй навес и потом — «БАМ!» — я ударился оземь. Я не успел сгруппироваться, чтобы смягчить падение, и буквально врезался в землю. Если вы пересмотрите этот эпизод, вы увидите, что я до последнего держусь за стрелку часов и отпускаю ее только тогда, когда уже не могу удержаться. Эта сцена — не актерская игра, все так и было.
Завершив съемки этого падения, при котором я довольно сильно повредил шею, я не умер. Приложив лед к ушибам, я сообщил, что собираюсь сделать еще один дубль. «Что? Ты больной?!» — Саммо Хунг и Юэнь Бяо решили, что я свихнулся. Я объяснил им, что этот дубль получился длиной всего в четыре секунды, и он не сделает погоду для задуманного эпизода. Я же хотел, чтобы это действие могло занять в фильме секунд десять, хотел показать его с разных ракурсов. Им было неохота со мной спорить, и поэтому они вновь начали подготовку.
В этот раз я сделал то же самое и упал на землю, но у меня помутилось в голове. Неудивительно, если учесть, что это повторная травма, полученная через короткий промежуток времени. Похоже, я и вправду немного ненормальный. Юэнь Бяо тоже играл в этом эпизоде, он стремглав подбежал ко мне и, поднимая меня, тихо прошептал на ухо: «Быстро вставай и произноси свою реплику, а то, считай, зря падал!» Услышав его голос, я нашел в себе силы, чтобы подняться, и промямлил что-то нечленораздельное. Затем Юэнь Бяо вместе с другими актерами быстро уволокли меня. Мы наконец-то сняли этот эпизод.
Из-за этого кадра «Проекта „А“» моя голова болела еще два года.
Этот фильм, переименованный перед выпуском в прокат в «Проект „А“», имел огромный успех у зрителей, наши смелые эксперименты на съемочной площадке открыли новые горизонты творчества в создании кунг-фу боевиков. Что же касается меня, то эта картина 1983 года стала самой особенной в моей кинокарьере, так как именно в ней я проделал смертельно опасные трюки без дублера.
С того самого времени и по сей день мои картины дарят зрителям незабываемые впечатления, а это точно стоит денег, потраченных на входной билет, ведь в моих фильмах всегда есть захватывающие трюки, исполненные с высоким риском для жизни.
«Проект „А“», три брата.
В 1980 году я впервые попытал счастья в Голливуде, однако фильм «Драка в Бэттл Крик» с моим участием провалился в прокате. В 1985 году, когда у кинокомпании Golden Harvest уже был свой филиал в США, они посоветовали мне снова приехать в Штаты и сделать еще одну попытку. В этот раз, стремясь угодить вкусу американских потребителей, они хотели сделать из меня «крутого парня» типа Клинта Иствуда.
Мне самому была противна эта мысль. Я вообще не считаю, что мне подходит имидж хладнокровного убийцы, к тому же мне не нравятся подобные персонажи. Напустить на себя вид «крутого парня» в фильме можно без проблем, если герой совершает подвиги ради самообороны или спасения своих друзей. Но в тот раз от меня ничего не зависело, и по решению компании я взялся за одну из главных ролей в картине «Покровитель». В этом фильме мы вместе с американским актером Дэнни Айелло сыграли копов-напарников из уголовной полиции Нью-Йорка, которые получили приказ отправиться в Гонконг для задержания одного всемирно известного главаря наркокартеля. Чтобы спастись и противостоять полиции, наркобарон взял в заложницы дочь своего бывшего подельника. Сценарий фильма включает в себя старые и типичные для голливудских боевиков фишки — нецензурная лексика, обнаженные тела и насилие — сам я не сторонник подобного подхода, и работа над этим фильмом не принесла мне особой радости. В итоге картина провалилась так же, как и предыдущая.
Я был чрезвычайно огорчен. Вернувшись в Гонконг, я тотчас встретился со своим «напарником» Эдвардом Тангом, мне хотелось снять фильм о полицейских на свой лад, а также показать тому американскому режиссеру, как можно работать. У меня уже были некоторые наброски касательно развития событий: я хотел, чтобы в экшн-сценах использовалось большое количество стекла. Впоследствии эта идея получила отличное воплощение в фильме, а саму ленту мои коллеги-каскадеры прозвали «Стеклянной историей». Также в этой картине очень много эпизодов с опасными трюками. В одной такой сцене мой герой Кевин Чэн после ожесточенной борьбы в торговом центре обнаруживает, что объект его преследования находится в большом зале нижнего этажа, в то время как он сам был несколькими этажами выше. Чтобы не дать преступнику улизнуть, герой решается спрыгнуть на первый этаж и перехватить его.
Для реализации этого требовалось, чтобы я, выпрыгнув вперед на большой высоте, ухватился за столб, украшенный по случаю Рождества электрической гирляндой, съехал по нему вниз, пробил насквозь стеклянное заграждение и приземлился на мраморный пол торгового центра. На этот раз мне потребовалось прыгнуть с высоты порядка тридцати метров. Многие видели эту сцену, но зрители совершенно не представляют, насколько было тяжело все это воспроизвести.
Во-первых, для того чтобы начать съемки, было необходимо дождаться закрытия торгового центра. По вечерам время и так сильно ограничено, а я к тому же тогда параллельно снимался в картине «Сердце дракона», режиссером которой был Саммо Хунг, так что на следующий день мне нужно было ни свет ни заря ехать на площадку второго фильма. Также по завершении съемок требовалось разобрать декорации и успеть все убрать до открытия магазина. Все это означало, что у меня не только не было возможности что-то переснять, но и что у меня попросту не было права на неудачные кадры. Если снимать — то с первого раза.
Подготовительные работы сами по себе отняли очень много времени: для начала нужно было снять люстры торгового центра и вместо них подвесить три металлических столба, поверх которых требовалось натянуть металлическую проволоку. Но ее нужно было не приваривать, а только закрепить суперклеем, иначе во время скольжения вниз по столбу ее не было бы возможно порвать. Закрепив проволоку, следовало повесить кусочки сахарного стекла, цветные фонарики, электрические провода и, наконец, пиротехнику. Внизу под колонной требовалось установить сахарное стекло весом двести семьдесят два килограмма, а под ним — небольшой деревянный домик, наполненный десятью тысячами конфет. Прыгая сверху в них, именно так я бы избежал травм. Ожидая, пока все это смонтируют, я уснул.
Когда натянули два-три слоя проволоки, меня разбудили, чтобы я смог сделать пробный прыжок с небольшой высоты. Спрыгнув, я обнаружил, что порвались только первые две проволоки. По задумке, моя рука должна была крепко схватиться за центральный столб, но если проволока не порвется, я не смогу и дальше держаться. Таким образом, во время пробы пришлось разжать руку и упасть прямо на пол. Пока мы занимались этими приготовлениями, за окном уже начало светать. Чтобы внутрь не проникал свет, съемочная группа сначала решила покрыть верхнюю стеклянную крышу черным лаком. Однако вскоре неожиданно пошел дождь, и невысохший лак смыло водой. Тогда принесли черную ткань. Мы даже еще не закончили подготовку столба, как непрерывно возникали все новые и новые проблемы.
Ко мне подошли люди из осветительного цеха:
— Джеки, если мы решим использовать элементы питания, которые есть в распоряжении нашей съемочной группы, то все лампочки на столбе не зажгутся, для этого нужен обычный источник питания самого торгового центра.
— А что, если произойдет утечка тока? Меня же тогда убьет электричеством.
— Мы поставим человека к розетке, чтобы он следил за происходящим, в случае чего он отключит питание…
Тут ко мне подошел ответственный за реквизит.
— Джеки, нам придется приклеить эти проволоки понадежнее, иначе будет еще опаснее. Поэтому когда будешь съезжать вниз, обязательно сильно дерни их за собой, чтобы они порвались, а то ты не сможешь съехать…
Несколько операторов давно были наготове, а один из них, который должен был снимать с высоты, уже простоял два или три часа под потолком с аппаратурой на руках. Он насквозь вспотел, с него обильно тек пот, и люди внизу жаловались, что сверху подтекает вода.
К тому времени я уже несколько дней подряд снимался с утра до вечера и страшно не высыпался, к тому же меня постоянно тревожили такими вот проблемами, которые требовали немедленного решения. А время шло, и промедление грозило тем, что мы могли ничего не успеть. На площадке нас ждали несколько сотен человек. Этот хаос вокруг обволакивал мое сознание, все было как в тумане.
Мы также использовали одно новшество, которое и по сей день является своеобразным рекордом: для того чтобы запечатлеть трюк с разных ракурсов, мы разместили на площадке пятнадцать камер для одновременной съемки. То есть на месте присутствовали пятнадцать операторов с двадцатью-тридцатью помощниками — это до сих пор считается роскошью. На некоторых камерах производилась ускоренная съемка, а это означало, что, если я замешкаюсь хоть на долю секунды и не выпрыгну вовремя, пленки может не хватить. По сюжету мой герой должен спрыгнуть не с ровной плоской платформы, а с обычных перил, которые были не только округлыми, но еще и скользкими: встав на них, следовало сразу прыгать, времени на сомнения не было. Эти перила располагались на расстоянии двух с половиной метров от столба, таким образом, находясь на высоте шестого этажа, я должен был сначала осуществить прыжок в длину, а затем ухватиться за железный столб, увитый металлическими проволоками, электрическими лампочками, сахарным стеклом и пиротехникой, и съехать по нему вниз. И, конечно же, при этом у меня был лишь один шанс на успех и ни одного на провал.
Стоя наверху, я посмотрел вниз на несколько сотен работников съемочной площадки и массовки, двух актрис, исполняющих главные женские роли — Мэгги Чун и Бриджит Лин, — их взгляды были устремлены на меня. И я сказал себе: «Ты сможешь!»
Один человек из моей команды поднялся ко мне и сообщил:
— Джеки, у нас все готово.
— Действуйте по моему сигналу: как только я кивну головой, включайте камеры, — ответил я.
Наконец я взобрался на перила, при этом совершенно непроизвольно дернул плечами и услышал, как внизу синхронно запустили десять с лишним камер! Я хотел было сказать, что это не сигнал стартовать, но было уже слишком поздно. Вообразите: несколько сотен человек на площадке — и полнейшая тишина. Не было слышно ни звука, кроме равномерного жужжания работающих механизмов. «Умирать так умирать», — подумал я про себя и прыгнул вперед. У меня все же вырвался крик: «Так умирать!»
И я оказался в воздухе.
Я обхватил руками и ногами металлический столб, во время скольжения вниз электрические лампочки сверкали и взрывались, стекло и искры разлетались во все стороны. Сперва я ощутил в ладонях жар, затем сильную боль, а затем руки просто онемели. Весь этот процесс сопровождался моим протяжным криком «А-а-а-а-а…», затем я влетел в сахарное стекло, разбив его вдребезги, и упал на деревянный домик, набитый конфетами. Получилось.
Но дубль еще не был завершен.
Чтобы закончить этот кадр, я должен был также схватить негодяя и побить его. И вот после приземления я сразу вскочил на ноги, схватил одного из каскадеров моей группы и принялся его колотить — бум! бум! бум! — я бил его, пока тот не взмолился: «Джеки, хватит, ты меня до смерти забьешь!» Я выпустил его, и он повалился наземь. И я осознал, что потерял рассудок и действовал, как безумный. Тогда я повернулся к толпе и заорал: «А!!!»
В тот же момент я увидел, что Бриджит Лин, Мэгги Чун, а также мой менеджер и все девушки — разносившие чай, занимавшиеся гримом и костюмами, — все они плачут. Я как истинный герой бросил фразу: «Чего вы ревете?», отошел в сторону, и тут я увидел, что мои руки изрезаны осколками стекла и на них нет живого места. На площадке мои раны кое-как продезинфицировали: времени было мало, требовалось ехать на следующие утренние съемки. Сев в машину, я велел водителю везти меня на съемочную площадку Саммо Хунга, чтобы продолжить работу над фильмом «Сердце дракона». Как только машина тронулась, я мгновенно отключился. Когда водитель сообщил: «Приехали, Джеки», я проснулся, потянулся к двери и обнаружил, что мои руки не только опухли, но и ужасно трясутся. Я был совершенно обессилен и не мог даже открыть дверь. Только тогда я осознал, насколько сильно было мое внутреннее напряжение в тот момент, я понял, что перегорел и теперь наступил коллапс. После выполнения того трюка я получил ожоги второй степени, все лицо было в крови, а тело оказалось израненным осколками сахарного стекла.
Даже сейчас, когда я вспоминаю об этом, меня переполняет гордость. Многие мои трюки были для меня уникальным и неповторимым опытом.