— Вот как? И что же там произошло? — заинтересовался я.
— Хон с ней произошел, — захихикала супруга. — Вышел от тебя, посидел в холле, а потом поднялся к ней и произошел! Медсестра в коридоре шум услышала, кинулась, а там такое! Они ее даже не заметили, наверное, а бедная девочка утром на подгибающихся ногах домой ушла!
Я представил себе это картину и довольно хмыкнул. Это ведь будет отличный вариант для них обоих. Но, не будем загадывать, жизнь все расставит по местам.
— Ну, поел, — Ньонг взяла из моих рук пустую тарелку. — А теперь в душ и на процедуры!
Монг Си Фаннизе:
Вот мы вляпались-то снова всей семьей… в глубокую задницу! Историю про смерть отца я слышал урывками и отрывками от разных людей, очень много и в подробностях — от мамы, но версию Тхань не слушал ни разу. Я иногда даже злился на нее, пока был мелкий, потому что она не просто вычеркнула из нашей жизни мать. Она вообще делала вид, что родителей у нас никогда не было. И при этом, если видела меня держащим в руках какую-нибудь любимую вещь отца, сразу злилась, кидалась на меня фурией и успокаивалась только поставив эту вещь ровно на то самое место, где она всегда стояла. Но говорить, вспоминать, напоминать про то, что у нас были родители, а мать еще вполне жива и здорова, было строго запрещено. Игнорирование вопросов, злые взгляды, вылетание сестры из комнаты с хлопком двери — все это быстро научило меня молчать и делать вид, что мы сироты с рождения.
Я понимал, что ей хуже, чем мне и очень старался ее не расстраивать, но, леший их всех покусай, мне всего тринадцать было! И если Тхань с детства крутилась возле отца, я же всегда был маменькин сынок. И вдруг, резко и неожиданно, меня лишили не только отца, но и матери. И вместо вседозволенности и полного потакания моим желаниям я получил толпу учителей, лавку с ремнем, жесткий режим дня и почти полное отсутствие каких-то физических проявлений любви. Я чувствовал, что она меня любит, но я привык к ласковым объятиям и поцелуям, а не к порке и подзатыльникам. Она всегда находила к чему придраться, всегда в мое идеальное выполнение прокрадывалась ошибка! В примере был выбран не самый оптимальный способ решения, текст был написан, как курица лапой, в пересказе я пропустил две важных даты и так всегда и во всем. Почти год такого кошмара!
Как я не спятил и не озлобился, сам не понимаю. Но никакого насилия над своим мозгом я с тех пор не приемлю в принципе, а критику могу выслушивать только обернутую в специальную подарочную упаковку. Иначе во мне сразу просыпается мальчик-пофигист из далекого детства, который понимает, что чтобы он не сделал, его все равно отругают, поэтому проще не делать ничего. И заставить этого мальчика все таки напрячься и переделать, например, лабораторную, очень сложно. Но можно.
Наверное потому, что через год Тхань полегчало, и она начала меня и хвалить, и гладить, и даже чмокать в щечку… и называть братиком и братишкой. А когда она поступила в Университет и мы переехали обратно в Туиджи мне даже позволили раз в неделю встречаться с матерью, правда в присутствии Вьена.
Вьен Си Йонж служил еще нашему отцу, и Тхань доверяла ему как самой себе, то есть где-то процентов на девяносто. При этом он очень уважительно относился к моей матери и в наши встречи тихо, молча, сидел где-нибудь в углу комнаты с планшетом в руках, читая последние новости или книгу. Прислушивался он к нашим разговорам или нет, записывал он их или нет, не знаю. Но иллюзию того, что мы с мамой наедине он создавал вполне реалистичную.
Сидя в кабинете в ожидание Вьена, сначала я выслушал все, что знала Тхань про смерть отца и ее подозрения. Наконец-то мне внятно объяснили, почему я так долго был лишен общения с матерью и всей остальной родней по материнской линии. Родня по отцовской была настолько дальней, что ее Тхань не опасалась, но они и сами не очень стремились с нами общаться.
Мои старые обиды всплыли на поверхность и разбавились новыми. Почему она не рассказывала всего этого раньше?! И, хотя сейчас было явно не время устраивать ссоры, меня прорвало просто!
Я высказал все… Громко и в красках… И потом долго стоял на коленях у кресла сестры и утешал ее, чувствуя себя эгоистичным козлом, к которому пришли за поддержкой, как к взрослому, а я повел себя как мальчишка, наговорив кучу гадостей.
Потом Тхань выплескивала на меня свои переживания и извинялась за все ошибки, которые совершила, воспитывая меня. А я тихо сидел на ковре у ее ног и шептал, что у нас все хорошо, потому что в итоге-то я вполне себе образованный, культурный и даже не моральный урод вырос.
Ну а потом я начал ее смешить, потому что так долго смотреть на плачущую сестру у меня не было никаких сил.
И в конце этого чудесного дня мы сидели на ковре, обнявшись, и пили вино из горла, распевая песни и пугая прислугу. Надо отдать им должное — они все же умудрились заставить нас пообедать и потом поужинать.
Вьен несколько раз отзванивался и говорил, что приедет отчитаться позже, потому что пока ему нечего нам сообщить.
Последний раз на его вызов ответил я, потому что Тхань тихо спала, свернувшись калачиком, и мы договорились, что он подъедет утром. Потом я тихонечко перенес сестру в ее комнату, раздел до нижнего белья, накрыл одеялом и ушел к себе, спать.
Тхань Ти Фаннизе:
Утром я проснулась с дикой головной болью и единственной мыслью, на какое-то время поселившейся в моей голове: «Зачем мы вчера так напились?!». На тумбочке стоял стакан воды и лежала большая таблетка. Братик позаботился о старшей сестренке и даже записку оставил: «Утро. Позвони Вьену — сказать ему все еще нечего, но хоть отчитается. Тебе надо обязательно явиться к третьей паре в Универ, не забудь».
Да, здорово мы вчера с Монгом «повеселились», но мне иногда кажется, что подобные сцены делают семью только крепче. Он вылил на меня все свои обиды, я — все свои переживания, в итоге мы друг друга простили и поняли. Зачем вот только напились потом — не понятно.
Вьену действительно было нечем меня обрадовать, так что я силой впихнула в себя завтрак и поползла в Университет. Хорошо, что скоро этому развлечению в моей жизни придет конец — до выпускных экзаменов оставалось всего два месяца.
Хон Си Фань:
Признаться, я и не думал, что служба безопасности семьи Фаннизе находится в столь плачевном положении. Йонж с болью в голосе рассказал, что после смерти его прежнего господина финансовое положение семьи несколько пошатнулось, что не могло сказаться на финансировании службы безопасности. Пока молодая госпожа только вникала в дела рода, разведка была вынуждена резко сократить свои расходы, отложив новые проекты и используя в основном, наработанный ранее авторитет. Более-менее дела начали выправляться с момента получения госзаказа на поставку продовольствия в резервации бойнмау, да и молодая хозяйка уже вовсе не та растерянная девушка, судорожно пытающаяся залатать дыры в семейном бюджете. Значительную помощь в укреплении экономики семьи Фаннизе оказал и мой господин. При упоминании Конга мы с Йонжем переглянулись и обменялись ухмылками. Похоже, не один я понимаю, в чем причина такой помощи.
Тем не менее, на данный момент мой коллега был твердо уверен в лояльности лишь четырех человек из своего немаленького штата. Все они оказались его племянниками, кровно заинтересованными в поддержании нынешней госпожи. С каждым из них было проведено собеседование, за ходом которого незаметно наблюдал психолог — физиономист. Йонж, скрепя сердце, дал согласие на проверку банковских счетов, на которых, кстати, не было выявлено ни подозрительных поступлений, ни трат крупных сумм. Другими словами, с очень высокой вероятностью, эти люди действительно остались верны своей госпоже и могли быть допущены к проведению расследования.
Таким образом, было созданы две следственные группы, состоявшие из доверенных людей Йонжа и моих специалистов. Учитывая, что полиция герцогства, ведущая параллельное и насквозь официальное расследование, так же подчинялось мне, щедро делясь информацией и людьми, то в моем распоряжении было все необходимое, чтобы найти и покарать негодяев, покусившихся на моего господина.
Следующие несколько дней пролетели в сверке баз данных, сопоставлению предполагаемых улик и опросу огромного числа осведомителей в самых различных и, порой, неожиданных местах. По сути, на сегодняшний день я возглавлял совместное расследование взрыва в лаборатории и разрабатывал методику планомерного аудита безопасности семьи Фаннизе, с целью выявления потенциальных предателей. Плюс ко всему, с меня никто не снимал моих обязанностей в службе безопасности герцогства. Ночевать я неизменно приезжал к Санг. Правда, я сомневаюсь, что мое обессилевшее тело в ее спальне доставляло ей хоть какое-то эстетическое удовлетворение, но несколько раз меня даже хватило на нечто большее. Похоже, мы крепко вошли в жизнь друг друга.
Естественно, первым и основным подозреваемым был тот самый экспедитор, который ухитрился исчезнуть из поля зрения камер лаборатории на десять минут. В ответ на запрос, кадровый отдел сообщил, что искомый человек уволился из транспортной компании две недели назад. Поиски по месту жительства ничего не дали.
Как-то поздним вечером, когда я, вымытый, накормленный и обласканный, почти засыпал, сжимая в своих объятьях прильнувшую ко мне Санг, меня разбудил звонок на коммуникатор. Из трубки глухо звучал голос Йонжа, не менее меня вымотанного этими безумными днями.
— Привет, Хон, ты не спишь?
Самый идиотский вопрос, который можно задать говорящему с тобой человеку, но я сделал скидку на его усталость.
— Нет, уже не сплю.
— Собственно, дело вполне могло подождать до утра, но я посчитал нужным сразу сообщить тебе. Два часа назад в пруду центрального парка было найдено тело разыскиваемого нами подозреваемого. Его нашли отдыхающие. Судя по состоянию, тело пробыло в воде около двух недель, то есть его убили сразу после увольнения из нашей корпорации. Такие вот новости. Ладно, увидимся завтра, спокойной ночи!
Я откинулся на подушку. Да уж, хорошая новость на сон грядущий. Впрочем, думать на эту тему я буду завтра. Погасив лампу, я поплотнее прижался к уже заснувшей Санг. Завтра, все — завтра.
Наша суета продолжалась уже вторую неделю. После находки главного подозреваемого Йонж с племянниками буквально уперлись рогом, для них это стало делом чести. Сегодняшнее утро не было исключением. Я стоял в коридоре у кофейного аппарата, когда в кармане противно завибрировал коммуникатор. Звонок был из нашей конторы.
— Тьюзи Си Фань, не могли бы Вы уделить мне пару минут? — в трубке раздался голос начальника наших программистов.
— Да, Кам, что случилось? — в голосе айтишника явно угадывались нотки азарта и предвкушения.
— Нам удалось выйти на хакера, пытавшегося сломать сервер лаборатории незадолго до взрыва!
— Вот как! — действительно, это очень хорошая новость. — И кто этот нехороший человек?
— Один из служащих корпорации Фаннизе, системный администратор. То ли молодой еще, то ли остальных за глупцов считает. Делал все прямо с домашнего коммуникатора, нет бы с какого-нибудь общественного, вон, хоть из публичной библиотеки, ни за что не нашли бы! Нет, он, конечно, накидал там ложных следов, но куда ему против нас! — гордость в голосе Кама можно было есть поварешкой. — Адрес и основные данные сейчас скину.
— Спасибо, с меня премия!
— Да нафиг мне твоя премия, — в трубке раздался зевок, — поспать бы минуток шестьсот, больше ничего не надо!
Да, в связи с этим авралом, пара-тройка часов спокойного сна не помешала бы никому из нас.
Так и не выпив кофе, я кинулся в кабинет, который Йонж выделил мне в своих помещениях. Как я и предполагал, мой коллега уже сидел там, пыхтя своей первой утренней сигарой. Завидев меня, он удивленно спросил: