— Нет, тот, кто найдет мне эти деньги — один из наших друзей.
— И кто же это?
— Ивон Бералек.
Кожоль расхохотался.
— Он найдет! Республика до такой степени разграбила его родовые имения, что там жука не найдешь!
— Когда понадобится, Бералек найдет мне не шесть, а даже пятнадцать миллионов, так что я буду в состоянии заплатить Баррасу. Если только он захочет продать себя…
— Ну это он всегда захочет, — насмешливо произнес Пьер.
— Особенно, если вы приметесь за дело, которое Бералек сейчас продолжать не может.
— А именно?
— Вам придется включить в нашу игру женщину, которую вы называете Еленой.
— Можете рассчитывать на меня!
Монтескье встал.
— Пора, граф. Уже поздно. Надо подумать об отдыхе. Закройте окно и идите спать.
Аббат бросил последний взгляд на дом Бонапарта и тихо проговорил:
— У меня есть там шпион, завтра он мне расскажет обо всем, что происходило…
Он хотел уже идти, когда Пьер обратился к нему:
— Может, не следует вам выходить? Эта улица, такая пустынная днем, сейчас кажется заполненной тенями.
— Вероятно, это лакеи. Мадам Бонапарт на сегодня приглашала массу гостей, — сказал аббат, спускаясь по лестнице.
Кожоль слышал, как аббат спустился вниз и отворил ключом входную дверь.
«А огня-то у меня все-таки нет, — подумал граф. — И звать хозяина уже довольно поздно, два часа ночи. Ну да найду постель ощупью. Да и спать теперь как-то не хочется. Разговор с аббатом, не успокоил меня. Хочется веселья…»
Пьер отворил дверь в свою комнату.
Едва он вошел, как чьи-то сильные руки прямо-таки сковали его, а в рот ему быстро воткнули кляп.
Кожоль и опомниться не успел, как его связали по рукам и ногам, после чего его уложили на кровать и оставили в таком положении. Все это было проделано в полном молчании и темноте. Наконец кто-то зажег потайной фонарь и Кожоль смог оглядеться.
Мерцающий свет фонаря осветил неясные тени, снующие по комнате совершенно бесшумно, как будто они ступали босиком.
Опомнившись, Кожоль сообразил, что оставил окно открытым настежь, когда забирался в комнату аббата, и припомнил тени людей, сновавших по улице, принятых ими за лакеев.
Незнакомцы тем временем занимались упаковкой его вещей, которые они передавали потом в окно тем, кто был с другой стороны. Точно таким же образом были переданы и чемоданы Ивона, захваченные им из гостиницы «Страус».
«Однако, — размышлял Пьер, — адская машина, революционные заговоры, ночные нападения — вроде бы многовато для отеля, носящего название «Спокойствие». Особенно, видимо, здесь спокойны ночи, когда комнаты наполняются посторонними, похищающими постояльцев. Я хотел развлечений. Кажется, я их получил сполна!»
Наблюдая за своими чемоданами, отправляющимися через окно, Пьер размышлял:
«Политика тут, видимо, ни при чем. Я имею дело с шайкой ловких воров, которым снисходительность полицейского управления позволяет широко развернуть свое довольно прибыльное дело. Видимо, когда мошенники соберут все мои вещи, они спокойно удерут, оставив меня на кровати и предоставив возможность первому вошедшему распутывать меня».
Но Кожоль ошибался. Закончив операцию с вещами, они развернули какой-то сверток, оказавшийся мешком. Его быстро упрятали в него, подняли и куда-то понесли. Минут через десять носильщики остановились и положили его на что-то деревянное.
«Кажется, это пол, — подумал Кожоль. — Неужели приехали?»
Но движение возобновилось, только теперь он чувствовал сотрясение и слышал цокот копыт.
Телега все катилась и катилась… Прошло уже несколько часов. Пьер вспомнил пленника, которого тащили через пустырь в тот вечер, когда он направлялся в Люксембургский сад.
— А я еще посмеялся тогда над этим несчастным, которого тащили, как картошку! Кажется, сейчас моя очередь. Неужели я попал в руки Точильщика?
Тем не менее он еще находил свое положение забавным.
— Надо полагать, что мне покровительствует какая-то добрая фея, мгновенно исполняющая мои прихоти. Хотел разгула — пожалуйста. Захотел познакомиться с Точильщиком и — тоже без проволочек… Редкое везение! Что бы мне еще такое пожелать? Ну скажем, избавиться от этого проклятого кляпа, который малость душит меня…
Видимо, фея услышала его мысли. Один из людей открыл мешок, освободил голову пленника и вытащил у него изо рта кляп.
— Уф! — произнес Пьер, жадно вдыхая воздух.
— Если вы дадите мне честное слово, что не издадите ни одного звука, не будете звать на помощь и привлекать к себе внимание во время нашего путешествия, то я смогу освободить вас и от веревок, — обратился к нему незнакомец.
— Хорошо, даю слово. Но учтите, я обещаю не звать на помощь, но что касается попытки к бегству…
— Я думаю, что мушкетная пуля быстрее вас.
— Это ваше право, — спокойно ответил Пьер.
— Итак, мы ограничимся повязкой на глазах.
— Разве мы еще не приехали?