— Если вы обещаете не слишком сердиться на меня, то, так и быть, я вам исповедуюсь в этом тяжком грехе!
— Сначала кайтесь, а там посмотрим!
Ивон рассказал, как нашел ее головку на своей постели. Лоретта покачала головой.
— О, это был один из моих припадков непреодолимой сонливости.
— Чему же вы их приписываете?
— Может, однообразной жизни, скуке, кто знает…
— А теперь они случаются с вами?
— Нет. С тех пор, как вы здесь…
Лоретта покраснела, сделав нечаянное признание, связав пропажу сонливости с появлением Ивона.
Время шло, а Бералек не заикался о своем отъезде. Да он, пожалуй, и не смог бы этого сделать, так как без Лебика был совершенно беспомощен.
Каждый вечер госпожа Сюрко поднималась к своему больному, в то время как Лебик охранял почти пустую лавку.
В десять часов, заперев двери дома, верзила поднимался к Ивону, после чего молодая женщина отправлялась спать.
Лебик помогал Ивону улечься и уходил, ворча довольно громко, чтобы Бералек мог слышать:
— Когда же мы избавимся от этой мокрой курицы!
Через десять минут дом уже сотрясался от его храпа.
Лебик был бы чрезвычайно удивлен, если бы мог видеть эту «мокрую курицу» после того, как раздавался его храп. Ивон мигом вскакивал с постели, одевался, отворял тихонько двери и без всякого признака слабости скользил по лестнице.
Бералек полюбил вдову, но вместо того, чтобы открыться, он на протяжении шести месяцев бодрствовал по ночам, подозревая затаившуюся опасность.
Удалось ли ему что-либо открыть — неизвестно, но однажды утром, оставшись с Лореттой наедине, он неожиданно спросил ее:
— Лоретта, вы вполне доверяете Лебику?
При этом неожиданном вопросе вдова рассмеялась.
— Настолько, насколько можно доверять ребенку.
— По-вашему Лебик — идиот?
— Почти. Покойный Сюрко взял его за необыкновенную силу. Я его оставила как дворнягу, которая охраняет дом.
— Он вам кажется очень преданным?
— Это животное готово повиноваться тому, кто его кормит. Он всегда рад мне услужить.
— Стало быть, я ошибся.
— В чем?
— Не знаю, но у меня чувство, что вокруг вас какая-то опасность.
— Но откуда у меня враги? И с какой целью нападать на меня?
— Может быть — выгода?
— Кроме этого дома, от которого я не получаю никакого дохода, у меня ничего нет.
— В таком случае, что же внушает мне такую тревогу? Меня никогда не обманывали предчувствия…
Голос Ивона дрожал от волнения, и Лоретте это было приятно.
— Так вы готовы помогать мне?
— Разве вы не видите, какое чувство вы мне внушаете, Лоретта?!
Вдова была счастлива.
Но не успела она ответить, как лестница заскрипела под ногами великана.
— Это Лебик, — заметил Ивон.
Потом, сжав руку вдовы, скороговоркой прошептал ей на ухо:
— Во имя нашей любви, Лоретта, не доверяйте этому человеку!
Когда Лебик отворил дверь, вдова вышивала, а больной в пяти шагах от нее дремал в кресле. Шум, казалось, разбудил спящего.
— Госпожа, — сказал гигант, — там внизу вас спрашивает гражданин Ломбард.
— Какой гражданин? — спросила Лоретта, не знавшая такого имени.
— Тот, которого покойный Сюрко звал нотариусом.