— Да, поезжай, дитя мое, — сказал старик.
Девушка удивленно посмотрела на него.
— Как, «поезжай», разве вы не едете со мой, дедушка?
Мужество помогло господину Валерану улыбнуться перед тем, как навсегда расстаться с внучкой.
— О, — сказал он, — но ведь ты мужественная девочка! А теперь боишься расстаться со мной на каких-то десять минут?
Елена посмотрела на деда, пытаясь прочитать правду в его глазах.
— Дело в том, что брод, кажется, найден, ниже… со стороны Монтуара, и ночью мы будем перебираться через Луару. Клебер подошел к Савенею и собирается атаковать нас. Поэтому Мариньи решил отправить женщин вперед. Мы же остаемся здесь, чтобы хорошенько встретить неприятеля. А потом мы уходим за ворота и догоняем вас в Монтуаре! Завтра, когда Клебер вздумает осаждать нас здесь, мы будем уже в Вандее…
Валеран сумел даже добавить шутливо:
— Ну что, успокоилась? Вот тебе полный отчет, любопытная!
— Это правда — все то, что вы мне сказали, дедушка?
— Честное слово, — отвечал старик, стараясь казаться искренним.
— В таком случае я еду… и до свидания, — отвечала Елена, подставляя старику лоб для поцелуя.
Валерану очень хотелось вложить всю душу в этот последний поцелуй, но он вынужден был сдерживаться, чтобы не возбудить подозрений внучки.
Дойдя до городских ворот, они увидели женщин, готовых следовать за своими проводниками.
Валеран подошел к молодому человеку лет двадцати четырех, одетому в нижнебретонский костюм. Он должен был охранять девушку.
— Поручаю тебе мое единственное сокровище, — прошептал он. — Скажи мне свое имя, чтобы я мог помянуть его в последней молитве.
— Меня зовут Шарль, — отвечал молодой человек.
Толпа тронулась.
Елена обернулась. Ворота захлопнулись за Валераном, как гробовая доска.
Четверть часа спустя порыв холодного сырого ветра донес до них грохот пушек.
Клебер приступил к осаде.
Этот первый залп отнял у Елены единственного покровителя. Валеран был убит.
При звуке залпа проводник сказал Елене:
— Поспешим, сударыня.
Наступила темнота, но мрак ночи разрывался внезапными молниями и треском пушечной пальбы.
— А! Пляска в полном разгаре! — заметил проводник таким тоном, что Елена невольно вздрогнула.
Стрельба приближалась. Несколько женщин со стоном упали рядом. Они были мертвы.
Во тьме слышались крики раненых. Елена не была ранена, но почувствовала дурноту. Молодой человек, видя, что она вот-вот упадет, схватил девушку за руку и бросился в открытое поле.
— Скорее — на землю! — крикнул он.
И, пригнув ее к земле, сам растянулся рядом.
Дрожала земля. Глухой гул слышался все ближе и ближе.
— Гусары! — прошептал молодой человек.
Гусары ворвались в толпу, рубя ее и давя лошадьми. С минуту длился страшный хаос, потом кавалеристы исчезли, преследуя несчастных, бежавших вдоль дороги.
Лежа рядом с проводником, Елена слышала стоны умирающих.
Тот, кого она должна была называть Шарлем, крепко прижимал ее к земле и шептал:
— Эти бабы сами привлекли своим воем проклятых синих!
Когда шум от лошадиных копыт затих, проводник поднял Елену.
— В путь! — сказал он.
Девушка сделала несколько шагов по вязкой земле.
— Что у вас на ногах? — спросил Шарль.
— Одна крестьянка в Пуансе уступила мне свои деревянные башмаки.
— Я вижу, вы не привыкли к подобной обуви. Но нам надо двигаться скорей, если мы хотим уйти подальше до рассвета.
— Я попробую, — отвечала Елена.
— Попробуйте, — сказал Шарль и пошел дальше. Елена остановила его.