(несколько позже, за дверьми кабинета СанХёна.)
— ЁнЭ-сонбе, скажите, какая у вас зарплата? — обращаюсь я к хмурой девушке.
— Почему ты спрашиваешь? — задаёт она мне вопрос.
— Хочу вернуть вам деньги. Штраф, который вам выписали — целиком моя вина. Поэтому, я хочу вернуть вам эти деньги.
— Раз штраф выписали на меня, значит, платить должна я! — гордо заявляет в ответ мне она, — Господин президент прав. Я — не досмотрела за тобой!
— Сонбе, — мягко говорю я, — вы не можете постоянно жить у меня под дверью. А если вы будете оплачивать мои штрафы, то вы — разоритесь. Сколько вы получаете, сонбе? Я понимаю, что такие вопросы не считаются приличными, но мне нужно знать, сколько вам вернуть. Сколько, сонбе?
— Восемьсот семьдесят тысяч вон, — поколебавшись, всё же отвечает мне она.
Не густо, — про себя думаю я, — а вообще? Как живёт моя сонбе? Я ведь о ней ничего не знаю!
(а где — то в это время… группа «Корона» едет по сеульским улицам зарабатывать деньги)
— А где сегодня менеджер Ким? — спрашивает ИнЧжон сразу у всех в микроавтобусе.
— Я слышала, он поехал в агентство, к господину СанХёну.
— Понятно, — кивает ИнЧжон, — это из-за ЮнМи. Президент будет решать, как её вывести из группы с наименьшим для нас ущербом.
— Думаешь? — оборачивается к ней СонЁн.
— А что тут думать? — удивляется ИнЧжон и пожимает плечами, — После заявления президента — какой из неё айдол? Хейтеры только и будут писать, что у неё есть отношения. Денежный доход от этого снизится. И её и, может быть, и наш. Мы ведь в одной группе.
— Ну, не знаю, — неопределённо говорит СонЁн, — всё-таки она пишет музыку… Причём — удачную.
ИнЧжон задумывается над её словами.
— Не верю я в это, — спустя некоторое время отвечает она, — ЮнМи ещё школьница. Как она могла написать подобное? Что-то тут не чисто!
— Может, у неё действительно есть музыкальный талант? — спрашивает СонЁн.
— Скорее, я предположу, что у неё есть богатый жених, который заплатил тому, кто написал для неё эти песни!
— Этого не может быть, — категоричным тоном произносит СонЁн, — господин СанХён очень хорошо разбирается и в людях и музыке. Думаю, он точно выяснил, кто работал с «FreeStyle».
— Рассчитываешь, что мы с ЮнМи попадём в «Billboard» — как «FreeStyle»? — удивлённо спрашивает ИнЧжон у СонЁн, кажется, догадавшись о причинах, почему та выгораживает макнэ.
— Если они смогли, то, почему мы этого не сможем? — резонно возражает ей та.
— С её репутацией — не сможем! — отрезает ИнЧжон, — Они тоже без неё выступали! Пусть она пишет музыку и тексты, раз это у неё получается, а на сцене ей теперь делать нечего!
СонЁн в ответ молча пожимает плечами и отворачивается к окну.
— Она ещё работать не начала, а уже столько проблем, — поддерживает ИнЧжон БоРам.
— Вот! — обрадованная поддержкой, восклицает та, — БоРам больше всех пострадала! Хотела устроить нам ужин и пригласить ЮнМи, а в итоге — порезалась, когда разбила банки! И мы тоже все остались ни с чем. Пока мы по магазину ходили, ЮнМи ела говядину в ресторане вместе со своим богатеньким оппой!
СонЁн ничего не говорит на это, молчит.
— Всё равно она сейчас замуж выйдет, — говорит ИнЧжон, — нет смысла из-за этого ссориться. Она никогда не станет частью «Короны»!
СонЁн снова, молча пожимает плечами.
Время действия: этот же день, вечер
Место действия: Сеул, ресторан, имеющий репутацию — элитного. В одном из отдельных уютных «кабинетов», за столиком со столешницей из натурального дерева, сидят мама ЮнМи и бабушка ЧжуВона. В отличие от госпожи МуРан, мама ЮнМи, несмотря на новое платье, новую сумочку и новые украшения, выглядит неуверенно. По напряжённым взглядам, которые она изредка бросает по сторонам, понятно, что она чувствует себя — «не в своей тарелке». Госпожа МуРан, напротив, выглядит как линкор на фоне гражданских судов — уверенно и с осознанием собственной значимости.
Время взаимных приветствий и вежливых фраз прошло и сейчас, за чашками с чаем, женщины переходят к обсуждению главного вопроса, ради которого они встретились.
— Произошла ошибка, — говорит бабушка, аккуратно, с негромким костяным стуком ставя свою чашку на блюдце, — кто-то из чиновников или военных, готовя данные, допустил неточность. И эта неточность, добралась до президента…
Бабушка делает печальную паузу, мама вежливо наклоняет голову, ожидая продолжения.
— Поскольку небрежность допущена в вопросе, касающемся наших семей, — говорит МуРан, — необходимо найти решение, которое позволило бы нам выйти из неприятного положения с наименьшими потерями… У вас есть мысли как это сделать, уважаемая ДжеМин?
— Слова госпожи президента стали для меня полной неожиданностью, госпожа МуРан, — чуть подумав, отвечает мама, — я и не подозревала, что у вашего внука и моей дочери есть какие-то отношения…
Бабушка, секунды три, внимательно смотрит на маму.
— Госпожа ДжеМин, — говорит она, — давайте сразу определимся в основном вопросе. У моего внука нет никаких отношений с вашей дочерью.
МуРан пристально смотрит маме в глаза. Мама, под этим пристальным взором, опускает глаза.
— У вас замечательная дочь, ДжеМин-сии, — продолжает бабушка, — умная, красивая и талантливая. Уверена, что она станет прекрасной женой. Но, нет, госпожа ДжеМин. Нет.
— Только лишь потому, что наша семья не вашего статуса? — задаёт вопрос мама, не поднимая головы.
Бабушка чуть заметно морщится.
— Дело не в этом, — говорит она, — ЧжуВон не первый наследник и я бы могла проигнорировать это обстоятельство. Дело в другом, ДжеМин-сии.
— В чём же, госпожа? — поднимает голову мама, услышав, что её собеседница замолчала.