Вот только здесь и сейчас в очередной раз наступал такой промежуток времени, когда возникала необходимость пересмотра тактики применения и, соответственно, конструкции кораблей. А все, что буквально вчера было спущено на воду или же заложено по старому проекту, за редким исключением, грозило устареть еще до начала нового века. Правда, досконально знали об этом факте всего четыре человека, и лишь жалкая горстка ведущих специалистов и настоящих мастеров своего дела - догадывались. От того и корпели днями и ночами над чертежами будущих стальных исполинов инженеры, от того и вели продолжительные споры господа офицеры и адмиралы, чтобы через несколько лет на стапелях оказался заложен корабль способный дать построившей его стране очередное краткосрочное преимущество, пока потенциальные противники не озаботятся созданием адекватного ответа.
Иениш знал, что он хочет получить к грядущей войне. Не первый год он в свободное от прочих дел и забот время работал над техническим заданием кораблей, что должны были принести победу его стране. Но каким бы хорошим специалистом по артиллерии он ни был, корабельным инженером он не являлся от слова совсем, а потому, с получением права оказывать влияние на кораблестроительную программу Российской империи, ничего не мог поделать с отсутствием готового проекта для закладки корабля, что не успеет устареть еще на стапели.
А ведь стапель имелся! И не просто стапель! Большой каменный эллинг Балтийского завода, о котором, без ложной скромности, можно было сказать, что он являлся верхом кораблестроительных возможностей империи! И вот уже как почти четыре месяца он простаивал по причине отсутствия заказов не только сейчас, но и в обозримом будущем. Преступление! Только так смог охарактеризовать сложившееся положение Иениш, стоило ему ознакомиться с ходом дел. Однако, что мог поделать с этим скромный чиновник VI ранга? Разве что составить четкое донесение единственному человеку, которому он всецело подчинялся. Именно этот шаг оказался первым в числе многих, что привели к переходу от слов к делу в плане изменения состава будущего флота, коему через семь с половиной лет предстояло сойтись в бою с японцами.
Многие недоумевали, что такое ударило в голову императора, раз он, нежданно-негаданно, в приказном порядке распорядился заложить еще один корабль проекта, который уже никак нельзя было назвать верхом технической мысли. Ведь уже более года прошло с тех пор, как "Севастополь" покинул стапель Адмиралтейского завода и о продолжении данной серии, не было сказано ни единого слова. Да и не вмешивался ранее император в дела своего младшего брата, коему и был отдан на откуп весь флот.
Однако, несмотря на откровенное недоумение, царившее в МТК, а также плач и стенание, разносившееся в стенах ГУКиС, уже в сентябре первые десятки тонн стали оказались завезены в эллинг, дав начало рождению броненосца получившего наименование "Победа". Причем, тут вновь отличился император, дав кораблю название, не дожидаясь списка предложений, как это было прежде. ""Победе" быть!" - было четко выведено рукой Александра III под текстом указа о закладке нового броненосца. И отчего-то не нашлось смельчаков поинтересоваться, с чего это вдруг его императорское величество воспылало идеей закладки этого корабля. Хотя, название очень многих наводило на разные интересные мысли, произносить которые вслух решались разве что в круге исключительно своих, предварительно убедившись, что рядом нет чужих ушей.
Последний, четвертый броненосец серии хоть и обещал внешне походить на своих предшественников, на деле должен был отличаться от "Полтав" столь же сильно, как сами они отличались от того же "Сисоя Великого". Да, он сохранял те же две башни главного калибра и четыре башни среднего, что и его предшественники. И даже небольшой центральный каземат оставался нетронутым, дабы не снижать количества орудий среднего калибра, что могли вести огонь на тот или иной борт. Да, он получал те же машины, что и "Петропавловск", пусть не новейшей конструкции, но знакомые, отработанные и весьма хорошего качества. И как уже было сказано, общие обводы и размеры корпуса не должны были сильно отличаться от прочих броненосцев этой серии. Все же никто не планировал превратить старичка в быстроногую лань. Флоту требовался добротный боец линии. Боец, что мог, как держать удары сам, так и раздавать их всем желающим. Потому, изменения в проекте заложенного в Большом каменном эллинге Балтийского завода корабля касались исключительно повышения его живучести, раз уж вопрос кардинального увеличения огневой мощи не представлялось возможным решить в подобном корпусе.
Кто бы мог подумать, что младшая из всех "Полтав" окажется куда ближе к их общему предку, естественно, с учетом развития хода технической мысли? Так "Победа", единственная в серии, получила обратно полный броневой пояс, как на балтийских таранах. Но, в отличие от тех же "Императора Николая I" и "Императора Александра II", могла похвастать еще и верхним пятидюймовым бронепоясом, что с появлением действительно скорострельной артиллерии среднего калибра стал жизненно необходим линейным кораблям. А чтобы компенсировать солидную прибавку в весе, было принято решение не скупиться на выделение денег для закупки брони и потому вместо сталежелезной, стальной и сталеникелевой брони для нового броненосца собирались приобретать исключительно броню, закаленную по методу Круппа, что позволяло уменьшить ее толщину в центральной части до 10 дюймов. Еще не менее сотни тонн экономии веса обещали дать водотрубные котлы по типу тех, что собирались ставить на пару заложенных броненосцев-крейсеров типа "Пересвет". И натуральный бой с адмиралами, если аккуратные препирательства и брюзжание по углам можно было назвать сопротивлением, пришлось выдержать самодержцу для продавливания полного отказа от минного вооружения на закладываемом корабле. Зато, вместо четырех десятков абсолютно бесполезных 37-мм и 47-мм пушек противоминного калибра на новый броненосец потребовали впихнуть хотя бы дюжину трехдюймовок, что по деньгам опять же выходило куда дороже, но увеличивало боевую ценность. Дело оставалось за малым - воплотить все эти замыслы в железе, не позволив, по мере постройки корабля, ухудшить его характеристики попытками вернуться к привычному. Причем, в силу проявившегося-таки противодействия и вечной нехватки бюджетных средств, первый миллион ассигнований на закладку броненосца оказались внесены императором из личных средств, благо резервный фонд императорской семьи, находившийся в банках Туманного Альбиона, позволял куда больше. Но последующее финансирование должно уже было идти из бюджета флота.
По той же причине, по которой был заложен броненосец успевшей устареть конструкции, оказалось невозможно воспрепятствовать едва начавшемуся строительству трех крупных бронепалубных крейсеров 1-го ранга, что к началу войны могли стать лишь гирей на ногах, но никак не ценными боевыми единицами. В связи с очередным напряжением в отношениях с англичанами из-за недавних боевых действий в Красном море, а также в целях уравновешивания морских сил с соседями по Балтике, среди которых, естественно, весьма солидно выделялась Германия, русскому флоту, как воздух утопающему, требовались современные, относительно недорогие, но при этом достаточно мореходные и более мощные, нежели у потенциальных противников, крейсера. А таковых, страшно сказать, в наличии не имелось вовсе! Все крейсерские силы Российского Императорского Флота, за исключением пары броненосных единиц, были представлены исключительно бывшими рангоутными фрегатами и клиперами, если не учитывать вспомогательные и минные крейсера, чья артиллерийская боевая мощь не котировалась вовсе. Даже уже спущенной во Франции на воду "Светлане" предстояло провести в достройке целых полтора года, прежде чем войти в строй. Потому, несмотря на знания будущего и не самые лестные отзывы, "Паллада" с "Дианой" оказались заложены на Галерном острове, а следом и Адмиралтейство взялось за будущую "Аврору". И если большая часть остального мира, за редким исключением, делала ставку на эльсвики и их производные, то инженеры Балтийского завода, получившего наряд на разработку нового корабля, в конечном итоге остановили свой взор на новейшем английском же "Тэлботе", создав свой вариант несколько превосходящий прототип. Причем, со стороны, сложившаяся ситуация могла выглядеть в некоторой степени смешной, если бы не была столь грустной - так, разработчик крейсеров был вынужден заняться постройкой броненосца, чьи старшие сестры сошли со стапелей Галерного острова и Адмиралтейства, а те, как уже было сказано, получили заказы на закладку крейсеров разработанных их конкурентом. В результате и те и другие, столкнувшись с незнакомым проектом, не имели никакого шанса ускорить постройку кораблей в силу отсутствия у работников должного опыта и навыков.
Куда логичнее было бы заказать "Победу" строителям его предшественников, но к моменту принятия решения все их производственные мощности, либо уже были полностью заняты, либо не соответствовали выдвигаемым требованиям по качеству и срокам выполнения работ. Потому и пришлось действовать, в некоторой степени, глупо, что по-другому поступить оказалось уже невозможно.
Вот только если с ближайшими планами исполняемой кораблестроительной программы удалось разобраться относительно бескровно, то будущее отечественного кораблестроения до сих пор находилось под вопросом. С одной стороны, России, исключительно ради выживания, требовалось наращивать количество мощных броненосных кораблей. Как ни крути, а именно наличие во флоте броненосцев, их характеристики и количество, в большей мере определяли ту степень внимания, с которым выслушивали пожелания этой самой страны прочие мировые игроки. С другой стороны, выкидывать десятки миллионов рублей на корабли, что не только опоздали на войну в той истории, но и большей частью пошли на дно, не было никакого желания. Конечно, погибли "Бородино", "Император Александр III" и "Князь Суворов", не просто так, а выдержав сперва натуральный огненный ад, приняв на себя огонь главных сил японского флота. И двое из них устроенный японцами многочасовой артналет даже пережили, канув в морскую пучину лишь после поражения самоходными минами.
Но здесь и сейчас, имея информацию, имея возможность оказывать влияние на развитие отечественного флота, имея, наконец, желание создать мощный флот, а не много сильных боевых кораблей, Иениш собирался посвятить ближайший год проверке возможности создания, если не полноценных линкоров и линейных крейсеров, то хотя бы освоению очередной эволюционной ступени, следом за которой могли идти исключительно дредноуты. Хотя, в силу необходимости диктуемой внешними обстоятельствами, совсем отказаться от заказов на броненосцы в ближайшие два - три года попросту не представлялось возможным. Вот только если против появления того же "Цесаревича" или "Ретвизана" скромный военный советник не имел ровным счетом ничего, то закладка на отечественных верфях серии "Бородинцев" виделась ему уже выкидыванием денег, труда десятков тысяч людей и драгоценного времени на ветер.
Не по одному разу выслушав историю поражения в грядущей войне с Японией, отставной капитан 1-го ранга, временно абстрагировавшись от наземной составляющей грядущего противостояния, постарался определить, что именно могло привести к победе его родины в результате той или иной стратегии противостояния равноценному противнику на море.
Многочисленные юркие миноносцы, шустрые крейсера, стойкие броненосцы - все это, конечно, требовалось иметь в должном количестве. Но, понимание этого факта не давало ответа на вопрос, в чем состояла основанная задача Русского Императорского Флота и Императорского Флота Японии в войне, что должна была начаться в 1904 году. Точнее даже не так. То, что основной задачей обеих флотов являлся бы контроль над морями и проливами, было ясно даже последнему матросу. Все же для чего еще мог существовать военно-морской флот, как не для контроля водных пространств? Но вот каким именно образом должен был обеспечиваться этот самый контроль, в их конкретном случае противостояния Японии, пока являлось темой горячих споров и обсуждений.
Естественно, самым разумным и первым приходящим на ум способом являлось полное уничтожение вражеского флота и последующая морская блокада всех портов островного государства. Что называется, сердито, но, ни разу не дешево. Все же добровольно идти на заклание, не оказывая никакого сопротивления, японцы точно не собирались. К тому же, уничтожение броненосца артиллерийским огнем в силу полученного за последние годы личного опыта, а также информации от пришедшего из грядущих времен гостя, виделось весьма тяжелой задачей. Да во всех арсеналах и бомбовых погребах кораблей Российского Императорского Флота не нашлось бы столько снарядов, чтобы хватило на упокоение всех будущих сил визави! И даже появись средства на многократное увеличение наличного боезапаса, никак не следовало забывать, что противник так же будет отвечать из десятков орудий, выбивая людей, артиллерию, а то и целые корабли, тем самым с каждым попавшим снарядом сокращая силы Российского Императорского Флота. И тут уже вступали в игру производственные и ремонтные возможности каждой из сторон, а потому становилось грустно. Что ни говори, а превосходство таковых возможностей японцев не виделось реальным преодолеть даже в ближайшие десятилетия. Да чего там преодолеть! Догнать - и то выглядело абсолютно нереальным с учетом тех сил и средств, что вкладывались в развитие военно-морской инфраструктуры русского Дальнего Востока. К тому же, подобные ресурсы включали в себя не только здания, сооружения, станки и прочее оборудование, но и компетентных специалистов. А с людьми на восточной окраине империи было еще хуже, чем со всем остальным вместе взятым. Говоря иными словами - людей не имелось вовсе. И кардинально изменить подобную ситуацию можно было, лишь вложив в развитие этих земель столь огромные средства, что на них можно было бы построить как раз непобедимую эскадру. Ведь никак недостаточно было перевезти на новое место жительства хотя бы рабочих того же Балтийского завода. А сотрудники смежных производств? А народ, занятый в сфере обслуживания? А крестьяне, что могли бы прокормить не только себя, но и многие десятки тысяч новых поселенцев? И это только те немногие вопросы, что лежали на самой поверхности. Но даже их количества и уровня сложности исполнения оказывалось достаточно, чтобы осознать одну простую вещь - о возможности проводить собственными силами полноценный ремонт целой эскадры даже к началу войны, можно было не мечтать. Отсюда следовал вывод, что постоянные боевые столкновения главных сил флотов являлись бы прямым путем к поражению России. Тем более что пример недавней Японо-Китайской войны, что называется, стоял перед глазами. Весьма неслабому Бэйянскому флоту хватило всего одного сражения, чтобы полностью потерять свою боеспособность. И пусть факторов приведших к его поражению имелось более чем в достатке, невозможность восстановления после первой же битвы предопределила поражение китайского флота, а после и всего государства.
Впрочем, города, крепости и земли захватывала как раз армия, а не флот. Вот тут то и всплывала на поверхность основная ахиллесова пята японского флота. Как бы дико это ни звучало, но наиболее слабым звеном Императорского Флота Японии в грядущем противостоянии являлась Армия Великой Японской империи. Точнее, не сама армия, а необходимость ее непрерывного снабжения и пополнения. Десятки и сотни тысяч тонн продовольствия, боеприпасов, топлива, фуража, медикаментов и Бог еще знает чего, столь необходимых мало-мальски значительным сухопутным силам для поддержания себя в боеготовом состоянии, могли доставляться на материк исключительно в трюмах сотен пароходов. Вот поголовье этих самых пароходов и требовалось сократить настолько, чтобы японская армия не могла даже помышлять о ведении боевых действий.
Причем, многие корабли русского флота как раз и строились именно с прицелом на возможность ведения охоты на транспорты, пусть и принадлежащие другой стране являвшейся еще одним островным государством. Так почему столь рациональную и обмусоленную десятилетиями теоретических рассуждений стратегию не было приложить к японскому вопросу? Ведь, по сути, русскому флоту не требовалось пустить на дно все боевые корабли японцев. Вполне достаточным было проводить некую политику сдерживания и отвлечения внимания главных сил будущего вражеского флота, одновременно с этим вырезая, подобно стае голодных волков, целые отары отъевшихся овец, в роли которых выступали бы не столь уж и многочисленные, по сравнению с английскими, японские пароходы.
Другими словами, для грядущей войны флоту требовались не столько пять новейших броненосцев, что не поспеют к ее началу, а пусть даже такое же количество, но сильных крейсеров, что окажутся в нужном месте, в нужное время и в должном состоянии. Причем, не абы каких крейсеров, по типу недавно заложенных "Богинь", что сами с большой долей вероятности могли стать жертвами тех псов, что непременно сторожат овец, а таких, которые, пусть не играючи, но вполне могли расправиться даже со столь серьезным сторожем, как будущая, даже еще не заложенная, "Асама" и ее систершипы.
Вот только почему-то от одного осознания той цены, в которую могла встать постройка подобного корабля, хотелось скрыться за широкой спиной императора и кричать оттуда, что лично он, Иениш, ни в чем не виноват. И разбрасываться выделяемыми флоту деньгами он вовсе не собирался. Даже введенный совсем недавно в строй "Рюрик", с его явно недостаточным для будущих военных свершений вооружением и скоростью, не дотягивал до цены полноценного броненосца жалкую сотню тысяч рублей. Что же тогда можно было говорить о многобашенном, скоростном, бронированном крейсере чудовищных размеров, образ которого будоражил ум отставного офицера еще с давнего 1893 года? А уж о ценах, если не полноценных линкоров, то максимально приближенных к ним броненосцев, думать и вовсе не хотелось. Впрочем, как и о самой концепции подобного корабля. Но кто-то же должен был! И вот здесь познания одного из лучших артиллерийских офицеров Российского Императорского Флота приходились к месту как нельзя кстати.
Впрочем, и до него имелись те, кто задумывался о создании подобного колосса. Сэр Джон Арбетнот "Джеки" Фишер, 1-й барон Фишер оф Кильверстоун, адмирал Королевского Британского военно-морского флота, Первый морской лорд - именно этот человек в начале XX века учил воевать появившиеся на сцене корабли, вошедшие в историю, как класс "линкоры". Но, ни при каких обстоятельствах нельзя было сказать, что у этого напористого офицера получалось все и всегда. Нет, как и многие другие люди, чьи идеи обогнали свое время, он был вынужден выслушивать в свой адрес упреки всезнающих старых заслуженных адмиралов, которым сама идея многобашенного броненосца виделась излишне затратной и недостаточно эффективной, ведь в умах военных моряков всего мира все еще витала идея таранных броненосцев способных выдать максимальный залп по носу, но никак не на борт.
Потому и был задвинут под сукно разработанный им совместно с Филиппом Уоттсом еще в 80-х годах XIX столетия проект четырехбашенного броненосца, являвшегося результатом скрещивания двух типов броненосных кораблей, что уже не первый год ходили под английским флагом. "Девастейшен", имевший барбетные установки с орудиями главного калибра в оконечностях и "Инфлексибл", спроектированный и построенный по образу и подобию итальянских броненосцев типа "Кайо Дуилио" с центральной цитаделью, слившись воедино, превратились в проект, который смело можно назвать прообразом будущих линейных крейсеров типа "Индефатигебл". Но как уже было сказано, он оказался слишком революционным для своего времени и со стапелей по всему миру продолжали сходить двухбашенные броненосцы, что должны были в одночасье устареть с появлением "Дредноута", открывшего эру кораблей "all-big-gun".
Справедливости ради стоило сказать, что подобные мысли витали в головах инженеров и офицер, что в Италии, что во Францией, но, ни та, ни другая страна, даже после появления на свет "Дредноута", не спешили с постройкой аналогичного корабля, в противовес куда более консервативным немцам бросившимся строить шестибашенные "Нассау" и "Вестфален" уже в 1907 году. Более того, в той же Франции заложили целую серию из шести броненосцев нового проекта с усиленным вооружением среднего калибра. Да и итальянцы предпочли закончить достройку своих весьма быстрых, но слабо вооруженных и совершенно недостаточно бронированных броненосцев типа "Реджина Елена". И все потому, что это было намного дешевле и проще с технической точки зрения. Что уж было говорить про Россию, лишившуюся большей части флота и отчаянно нуждающуюся в скорейшем пополнении количества вымпелов.
Однако, несмотря на наличие подобной же нужды здесь и сейчас, повторять пока еще не совершенную ошибку своих бывших сослуживцев Виктор Христофорович не собирался. И потому помимо столь нужных флоту относительно недорогих бронепалубных крейсеров первого ранга пока еще даже не принятого проекта, что непременно займут места в эллингах, как только последние окажутся освобождены после спуска на воду строящихся сейчас в них кораблей, необходимо было не только подготовить, но и утвердить проект основной ударной силы грядущей войны с Японией. Главное, не следовало перебарщивать, как с количеством, так и с характеристиками будущей гордости Российского Императорского Флота, дабы не насторожить противника раньше времени и при этом отдавать себе отчет о возможности отечественной промышленности. Хотя, заказать ряд кораблей тем же немцам и французам тоже не виделось преступлением. Все же, и по скорости постройки, и по качеству изготовления, на частные верфи этих стран можно было давить не в пример жестче, нежели на отечественные казенные заводы.
Но даже прежде размещения заказа на формирование технического облика будущих кораблей, следовало разобраться с той самой изюминкой, отличавшей корабли только с большим калибром от их предшественников. И речь тут шла не столько о количестве орудий, сколько о возможности синхронизации их стрельбы по одной цели. Другими словами, требовалось разработать автоматизированную центральную систему управления артиллерийским огнем, используя все самое лучшее, что только было произведено в мире в целях решения задачи облегчения работы артиллерийским офицерам. Благо, не приходилось начинать с нуля.
Подобным вопросом на русском флоте озаботились еще во времена последней Русско-Турецкой войны, потому, помимо теоретических наработок, в закромах родины к настоящему времени имелись, как отдельные приборы, помогающие артиллерийским офицерам управлять огнем корабельной артиллерии, так и самая настоящая централизованная система залповой стрельбы. Правда, последняя пока что была создана в единственном экземпляре и предназначалась для фортов и береговых батарей. Однако нечто подобное уже было заказано и для новейшего броненосного крейсера "Россия", оставшегося к сожалению в тот раз единственным ее носителем. Прочие же входившие в строй до начала Русско-Японской войны корабли тогда предпочли снабдить куда более простой, что в изготовлении, что в освоении, системой синхронных приборов управления артиллерийским огнем, сочетавших в себе: боевой, сигнальный, снарядный и дальномерный указатели с соответствующими циферблатами, задававшими направление на противника, команды старшего артиллерийского офицера, тип снарядов и дистанцию. И сейчас вполне могло повториться то же самое, не вцепись в развитие данной темы Виктор Христофорович. Именно он, подхватив практически упавшее знамя, взялся пройти куда более сложный путь, который все прочие страны смогли преодолеть лишь к началу Первой Мировой Войны.
Первым делом Иениш разыскал еще одного отставника, для которого данный вопрос был отнюдь не новым. Хоть подполковник де-Шарьер не являлся моряком, изобретенная им после ознакомления с приборами созданными Алексеем Петровичем Давыдовым электрическая система залпового огня крепостных батарей, что испытывалась в Кронштадтской крепости с 1894 по 1895 год, показала превосходные результаты, позволяя производить одновременную наводку и вести именно залповую стрельбу даже из орудий разных систем и калибров. И это с учетом, что береговые батареи находились на солидном удалении друг от друга, а не размещались на одной движущейся платформе.
Ох, как бы подобная система могла пригодиться им в Асэбе во время противостояния итальянскому флоту! Тогда не пришлось бы изгаляться с разбивкой морской глади на квадранты и впоследствии проводить уйму расчетов едва ли не для каждого отдельного орудия. Но, учитывая тот простой факт, что подобная система существовала всего в одном единственном опытном экземпляре, да и то сильно незавершенном, вряд ли император дал бы позволение на ее передачу авантюристу, каким Иениш до сих пор позиционировался всеми газетчиками мира. Впрочем, в тот раз они и так справились весьма неплохо. Но на будущее к выучке расчетов, немалой удаче и внезапности требовалось добавить как раз техническое новшество, дающее неоспоримое преимущество в морском бое.
Следом, Иениш, заручившись поддержкой сверху, самым бандитским образом ограбил не только береговые укрепления Севастополя, для которых как раз и начиналось изготовление аналога системы испытанной на Балтике, но и те корабли Российского Императорского Флота, что уже успели получить хоть какие-то приборы централизованного управления стрельбой. И, как ни странно, этими кораблями оказались "Чародейка", являвшаяся систершипом его некогда погибшей "Русалки" и "Гангут". Именно эти два откровенно малоценных, но применяемых для обучения артиллеристов броненосца, оказались первыми, на ком установили сигнализационные приборы передачи расстояния конструкции Людвига Христиановича Иозефа, первое время называемые на флоте дальномерами. Вот только в отличие от устройств господ Барра и Струда они служили не для измерения дальности до цели, а для передачи данных по дальности от управляющего огнем офицера к орудиям.
А ведь в копилке этого гениального инженера в частности и только-только отстроенного "Электромеханического завода Н.К. Гейслера и Ко" вообще, имелись наработки на целую плеяду столь необходимых Иенишу устройств и механизмов. Впрочем, именно этот завод и получил заказ на изготовление централизованной системы управления огнем для "России". И все могло выглядеть неплохо, если бы это передовое для всей империи и архиважное для отечественного флота предприятие на третью часть не являлось собственностью американской "Вестерн Электрик Ко", а также немецкой "Цвитуш и Ко", которая в свою очередь являлась берлинским филиалом той же американской компании. Естественно, о ведении секретных разработок, в имеющей зарубежных владельцев компании, не могло быть и речи. Более полугода ушло на переговоры по выкупу принадлежащей американцам доли завода неким частным лицом. Причем, сам процесс приобретения доли, в силу нелюбви фамилии Иениш в САСШ из-за действий служащих его пароходства на Дальнем Востоке, происходил даже не через третьи, а через четвертые руки и обошелся в немалые триста тысяч рублей, что было на треть больше первоначальных вложений американцев. Как можно было догадаться, у самого скромного военного советника, обремененного огромным количеством проектов и требующих солидных вложений материальных активов, подобных средств в свободном доступе не оказалось и на поклон в очередной раз пришлось идти к самодержцу. Но в отличие от просителей, время от времени обращавшихся к императору или его супруге с просьбой оказать финансовую поддержку, Иениш одалживал деньги на время и для дела, а не потому что ему не хватало на разгульную жизнь, либо на расплату по образовавшимся именно из-за подобной жизни долгам. Тем более, что оформивший права собственности на пару новых яхт, еще недавно бывших крейсерами итальянского флота, Иениш, легко мог вернуть долг, продав свою новую собственность, оценивавшуюся не менее чем в три миллиона рублей.
Так или иначе, у господ Гейслера, Спаре и Иозефа уже в начале весны 1897 года появился новый компаньон. И не только у них! Ведь помимо солидного числа передающих приборов и устройств, требовалось собрать машину, что обязана была максимально возможно облегчить жизнь старшего артиллерийского офицера любого корабля. И вот тут-то свою неоценимую роль сыграл сохраненный Иваном ноутбук. Нет, сама электронная вычислительная машина никаким образом не должна была встраиваться в систему управления огнем по причине своей уникальности и неповторимости на местной производственной базе. Но именно на ней в кратчайшие сроки и с минимальными финансовыми затратами, заключавшимися лишь в цене потребленной электроэнергии, оказалось возможным произвести все потребные теоретические расчеты для будущего механического компьютера.
Естественно, были произведены не расчеты построения самого "короля всех арифмометров", а как раз показатели углов вертикальной и горизонтальной наводки, что он должен был выдавать при вводе всех необходимых данных как то: направление на цель и расстояние до нее; крен корабля на ведущий огонь борт; температура окружающей среды; сила и направление ветра; тип снаряда; а также результаты пристрелочных выстрелов, будь то перелет или недолет. Но именно данная теоретическая часть, составляла едва ли не две трети всех работ связанных с созданием подобного аппарата.
Потому, ныне миру было не суждено узнать о гении будущего коммандера флота ее величества, сэра Фредерика Чарльза Дрейера, а также о "приборе для управления артиллерийским огнем Дрейера". Впрочем, также далеко не сразу мир узнал о существовании "прибора для управления артиллерийским огнем Йениша". А некто подданный английской королевы Гиль Ф.Н. спустя годы после продажи своей доли в заводе по производству арифмометров Однера и вовсе едва не лишился рассудка, узнав, что именно на этом небольшом заводике, расположенном в России, были изготовлены устройства, на продаже которых можно было озолотиться, узнай он об их существовании и сумей протолкнуть на вооружение Королевского Флота. Но, чего не случилось, того не случилось. И все лавры производителя достались Вильгодту Теофилу Однеру. Впрочем, сам, если не гениальный, то, как минимум, более чем способный инженер и механик смог насладиться очередной порцией славы совсем недолго, уйдя из жизни 15 сентября 1905 года. Зато память о нем на всех флотах мира хранилась еще многие десятилетия, пока не появились более совершенные системы управления огнем. Однако, все это было делом далекого будущего, а пока Йениш бился головой об очередную бюрократическую стену, пробивая ассигнования на закупку горизонтально-базисных дальномеров "Барра и Струда" отнюдь не в единичных количествах, а также оптических прицелов и призменных биноклей Цейса, значительно превосходивших образцы всех прочих производителей и те оптические системы, что применялись в отечественном флоте и крепостях ранее.
Целый год пришлось провести Виктору Христофоровичу на суше, что, впрочем, исключительно поспособствовало улучшению его самочувствия, и было вернувшиеся к окончанию компании в Красном море головные боли, вновь отступили. Но имевшаяся перед глазами цель, выделение, разумеется, не без помощи с самого верха, потребных средств, доступ, пусть и до обидного ограниченный, к технологиям и знаниям XXI века и обладавшие всем необходимым опытом соратники позволили собрать воедино все составляющие мозаики под названием - "Централизованная система управления артиллерийским огнем". Естественно, до установки на корабль и проведения всесторонних испытаний о полном успехе данного мероприятия нечего было даже заикаться. Однако, единственный, действительно подходящий для этого корабль, вернулся в Кронштадт лишь с началом навигации 1897 года, после чего тут же встал на капитальный ремонт и модернизацию, обещая отойти от причальной стенки не ранее весны будущего года, если не позже.
Как ни тяжело догадаться, для испытания проектируемой системы Иениш изначально предполагал использовать многобашенный корабль, раз уж будущее броненосного флота было именно за ними. И таковые корабли в составе Балтийского флота как раз имелись. Трехбашенные ровесники едва не утянувшей его на дно "Русалки" - броненосцы береговой обороны "Адмирал Грейг" и "Адмирал Лазарев", в силу своей околонулевой боевой ценности легко могли быть переданы для проведения опытов. Но об их использовании в качестве лабораторных мышей не могло идти и речи по причине полнейшего морального и технического устаревания, как самих кораблей, так и установленного на них вооружения. Требовался куда более современный корабль. И таковой опять же имелся!
Старый знакомый, что когда-то помог "Полярному лису" укрыться в Шанхае, в очередной раз должен был примерить на себя роль первенца для откатки новых технологий. Как в 1893 году крейсер первым на всем флоте получил электродвигатели поворота всех четырех башенных барбетных установок, так и сейчас ему первому предстояло обзавестись уникальной системой управления огнем.
Едва одев новый гражданский мундир, Иениш, помимо всего прочего, поспешил озаботиться получением в свое распоряжение данного конкретного корабля, хотя на руках имелась лишь теоретическая модель будущей системы. Но ведь и сам корабль находился у дальневосточных берегов и никак не успевал вернуться в родной порт до появления льда в Финском заливе. А потому время, чтобы не ударить лицом в грязь, имелось. Однако, если с нововведением в артиллерийском деле все было пока не ясно, то вот о не самом прекрасном состоянии корабля он был наслышан. Слишком много времени самый мощный из русских крейсеров провел в походах и, в особенности, на Дальнем Востоке, чей климат, в отличие от Балтики, обладал куда большей разрушительной для конструкций судов и кораблей силой. Иными словами, "Адмирал Нахимов" уже давно активно просился на капитальный ремонт с заменой всего, что только можно было заменить, не разбирая корабль до последней заклепки.
И здесь ему опять же "повезло" оказаться первой ласточкой принятой, естественно, не без влияния Иениша программы модернизации старых кораблей, что еще могли бы достойно послужить своей стране даже в войне с Японией. Так, из всего многообразия устаревающих, старых и откровенно древних кораблей Российского Императорского Флота к войне было принято решение готовить только наиболее мощные броненосные корабли. Пусть не способные убежать от своих будущих более молодых противников, в силу морально устаревших и потому недостаточно мощных машин, все они хотя бы имели неплохие шансы отбиться от сходных по размерам визави за счет наличия достаточно толстого броневого пояса и современного вооружения, что планировалось установить на них.
По идее, начинать работы следовало с куда более простого и не столь дорогого корабля. Ведь тот же "Владимир Мономах" как раз сейчас проходил очередной ремонт с заменой вооружения. Вот только в случае с этим бывшим полуброненосным фрегатом для его кардинальной модернизации не была проделана подготовительная работа, да и капитально отремонтированные в 1893 году котлы списывать в утиль никто не позволил бы, несмотря на сохранившийся сильнейший недостаток этого корабля - при полном ходе температура в неоправданно небольшом котельном отделении поднималась вплоть до 80 градусов Цельсия, отчего находиться в нем становилось попросту невозможно. Вдобавок, все командиры данного крейсера жаловались на жуткий строительный перегруз, отчего корабль с трудом мог поддерживать хотя бы 9 узлов на длительных переходах и вечно норовил зарыться носом в волну. Дело дошло даже до того, что выдвигалось предложение вовсе снять с "Владимира Мономаха" всю бортовую броню. Но подобная рационализаторская мысль не нашла понимания в Адмиралтействе и старичок сохранил свой броневой пояс. Впрочем, в будущем у него еще имелся неплохой шанс оказаться в руках корабелов, как и у его собрата - "Дмитрия Донского", а также "Памяти Азова" и пары броненосных таранов. И может даже "Адмирала Корнилова", что при добавлении еще одного узла скорости мог вполне неплохо смотреться в одном строю с "Богинями".
Но если, решая куда более насущные проблемы, оказавшийся на новом месте службы Иениш, ничем не смог помочь этому кораблю, то с "Адмиралом Нахимовым" он решил реабилитироваться по полной мере. Что, в конечном итоге, не прибавило ему любви, ни строителей, ни инженеров, ни заводского управления, чьи идеи и чаяния запихать в этот крейсер весь неликвид, завалявшийся на заднем дворе, пришлось похоронить. Только, в силу огромной загруженности всех работающих на создание Балтийского флота заводов, новейшие водотрубные котлы Белльвилля образца 1896 года пришлось заказывать в Николаеве, а за броней, причем уже не самой лучшей, обращаться во Францию. Тут Иенишу в очередной раз пришлось уступить напору министра финансов и отказаться от закупки самой совершенной брони, что существовала на сегодняшний день. К тому же, очередь из желающих закупить броню у господина Круппа выстроилась уже столь солидных размеров, что в ближайшие пару лет о получении своего заказа нечего было и мечтать.
А Ижорский завод, едва успевший освоить технологию Гарвея, к сожалению, не собирался вновь вкладывать астрономические суммы на очередное перевооружение производства, отчего, в силу самого процесса закалки броневых плит, отличавшегося особой длительностью, работы по производству брони для строящихся кораблей двигались с черепашьей скоростью. Потому и пришлось заказывать уже успевшую устареть броню за границей, хоть это и виделось преступлением.
По той же причине безумной загруженности производственных мощностей производителей артиллерийских орудий, Иениш, скрипя зубами, вынужден был согласиться сохранить на крейсере большую часть его прежних пушек, выбив лишь замену противоминной мелочи на десять трехдюймовок. Впрочем, в этом даже виделся определенный резон. Как-никак корабль превращали в подобие испытательного стенда и одновременно учебную парту для артиллерийских офицеров, так что старые 35-калиберные орудия вполне подходили для отработки навыков стрельбы. И к тому же расходовать их ресурс было не столь жалко, как новейших скорострельных орудий, которые куда больше пригодятся в грядущей войне.
Конечно, еще можно было бы попытаться проверить на нем новую, линейно возвышенную, схему расположения башен главного калибра. Благо, минный склад и бомбовый погреб орудий среднего калибра, отделявшие погреб кормовой барбетной установки от машинного отделения вполне позволяли спокойно разместить там даже полноценную башню. Но вот опускание той самой кормовой барбетной установки на палубу ниже за счет демонтажа адмиральского салона хоть и могло быть осуществлено с технической точки зрения, гарантированно вычеркивало корабль из списка тех, кто мог относительно спокойно перенести шторм в океане, даже с учетом отличной остойчивости присущей рангоутным кораблям. Его орудийную палубу в свежую погоду и так постоянно заливало через щели в закрытых броневыми ставнями орудийных портах. Что уж тогда было говорить о прикрытом броневым колпаком барбете, оказавшемся на том же уровне? А попытка изобразить на крейсере схему расположения орудий главного калибра, как на "Дредноуте", по предварительным расчетам потребовало бы столь дорогостоящей переделки всего корабля, что с учетом прочих потребных работ могло сравнять потребные затраты с ценой постройки нового полноценного броненосного крейсера. Так что все работы связанные с перевооружением "Адмирала Нахимова" свелись к замене противоминной мелочи, да прикрывающей барбеты брони, включая совсем уж "картонные" 19-мм колпаки.
Но и здесь не обошлось без ложки дегтя. К сожалению, старые механизмы барбетных установок не позволяли смонтировать на них броневые колпаки с толщиной стенок способных держать хотя бы шестидюймовый бронебойный снаряд, выпущенный из новейших орудий систем Армстронга, Круппа или Канэ с дистанции в 20 кабельтов и менее. Лишь при дистанциях боя в 25 кабельтов и выше можно было рассчитывать на результат отличный от фатального, что в настоящее время виделось откровенным издевательством, поскольку на русском флоте до сих пор максимальной дистанцией ведения боя считались 15 кабельтовых. И это тоже предстояло менять в скором времени!
Зато, в результате отказа от всего парусного и минно-торпедного вооружения, экипаж корабля удалось сократить почти на полсотни человек, отчего условия обитания на нем обещали заметно улучшиться, ведь тот же адмиральский салон и смежные с ним помещения, в соответствии с проектом перестройки корабля, были пущены на создание дополнительного жилого пространства для экипажа, что, наверное, делалось вообще впервые в мире. Ведь забота о быте моряков, если ты, конечно, не имеешь золотые погоны, прежде стояла едва ли не на последнем месте у кораблестроителей. Что, впрочем, виделось вполне естественным, ведь корабли, прежде всего, создавались для ведения боя, а не путешествий. Но, тут Иениш решил сильно прислушаться к совету Ивана Ивановича по возможности облегчать весьма тяжелую службу простых матросов. Не в плане потакания их желаний, конечно, дабы не развалить флот в мгновение ока. Но так, чтобы нижние чины видели достойное отношение к себе. Как к людям, а не как к скотине. И начинать можно было хотя бы с оборудования спальных мест и соответственно выделения дополнительного пространства для этого. Но если с вооружением удалось сделать не столь много, как того хотелось бы, то с прочими узлами, агрегатами и даже броней ситуация выглядела куда радужней.
Все эти намеченные планы обещали приковать броненосный крейсер к сухому доку и достроечной стенки как минимум на два года, но в конечном итоге флот мог получить именно то, чем "Адмирала Нахимова" определяли современные военные справочники - броненосец 2-го, хотя уже скорее 3-го ранга.