— Я слышала их крики, — ответила мать. — Бедная моя девочка!
Дебора больше не пыталась остановить льющиеся по лицу слезы.
— Я… ведь я не ведьма! Я только девочка, мне всего двенадцать лет. Почему они меня дразнят? Почему все меня так ненавидят?
Кэтрин вернулась к очагу и подбросила в огонь несколько поленьев.
— После твоего рождения в деревне произошло столько странных событий, — ответила она, помешивая в горшке деревянной ложкой с длинной ручкой.
— В тот же день, что и ты, родился теленок с двумя головами, — продолжала Кэтрин. — Советник Форрестер зашел в наш дом, а вскоре после этого вытащил из ушей двух живых мышей и с тех пор стал глухим. Вот такие странные дела. Деревенские просто не знают, кто виновник этого.
Дебора присела на табурет возле огня.
— Больше всего меня мучает Аарон Гаррисон, — произнесла она и стиснула кулаки так сильно, что в ладонь впились ногти. — Он ходит как принц со своими светлыми волосами. И подговаривает против меня всех мальчишек в нашей деревне.
— Успокойся, девочка моя, — уговаривала ее мать. — У нас сегодня на обед свежие яйца и краюшка хлеба с рынка. Ступай к колодцу и умойся. Холодная вода поможет тебе. Ты сразу перестанешь плакать.
Но Дебора не слушала ее.
— Эх, если бы я могла им отплатить, мама! Если бы я могла отплатить Аарону Гаррисону за… за… — Тут из ее горла вырвалось рыдание.
— Тише, дочка, — прошептала Кэтрин.
Однако Дебора уже не могла совладать с собой.
— Как они смеют швырять в меня камни! Как они смеют называть меня ведьмой! Я ненавижу этих мальчишек! Ненавижу! Я… я хочу, чтобы этот жуткий Аарон стал таким же несчастным, как я!
На следующее утро ее желание осуществилось.
Утро выдалось ясным и по-весеннему холодным. Кэтрин молча поставила на грубый деревянный стол завтрак — холодные яйца, оставшиеся с вечера, и дымящиеся чашки травяного чая.
Дебора не спала всю ночь. Ее мучили мысли об Аароне и других мальчишках.
Она угрюмо села за стол и с трудом съела яйцо. Зато чай согрел ее своим приятным теплом и ароматом.
От сильного порыва ветра вздрогнули стены их ветхого домика.
— Мама, ты спала сегодня? — спросила Дебора. Мать пожала плечами.
— Немножко вздремнула. — Пригубив чай, она взглянула на дочь. — Гляди-ка, вереск наконец-то зацвел.
Дебора улыбнулась через силу. Ей всегда нравилось, когда весной появлялись лиловатые цветочки. Кэтрин сжала руку дочери.
— Давай поднимемся сегодня на гору и наберем побольше вереска. Чтобы весь наш дом наполнился его сладким ароматом.
Дебора кивнула.
— Пойдем, мама. Может, нам станет немного веселее.
Взяв под навесом соломенные корзинки, мать с дочерью направились через лужайку.
В прохладной утренней дымке поднималось красное солнце. Роса уже сверкала на травинках в его лучах.
Они подходили к деревенской площади, когда услыхали резкие крики. Оглянувшись, они увидели, что к ним бегут четыре женщины в развевающихся фартуках.
— Кэтрин Андерсен, держи свою дочь! — злобно закричала одна из них. — Не дай ей убежать.
Дебора уронила от неожиданности корзинку, и ее захлестнула волна холодного страха.
Кэтрин схватила дочь за руку и спокойно смотрела на приближающихся.
Дебора узнала Эмили Гаррисон, мать Аарона. Из- под темно-синего чепца выбивались ее светлые пышные волосы. Круглое лицо покраснело и покрылось пятнами от слез. За ней еле поспевала Розмари Плятт и ее две кузины.
Эмили подбежала к Кэтрин и Деборе и остановилась, еле переводя дух.
— Ведьма! — крикнула она Деборе. — Зачем ты это сделала? Зачем ты заколдовала моего бедного сыночка?
В ее заплаканных глазах горел огонь ненависти. Девочка в испуге отшатнулась.
— Это твое последнее злое колдовство в нашей деревне! — заорала Розмари Плятт.
— Колдовство..? — слабым голосом переспросила Дебора.
Снова зарыдав, Эмили грубо схватила ее за руку и потащила за собой.
— Пойдем, — закричала она. — Ты немедленно снимешь свое колдовство — немедленно!
Девочка попыталась избавиться от крепкой хватки разгневанной женщины. Но остальные уже окружили ее.
— Я не понимаю, о чем вы говорите! — воскликнула Дебора.
— Отпустите мою дочь! — закричала опомнившаяся Кэтрин.
Эмили Гаррисон продолжала тащить Дебору за собой.
— Либо ты исправишь то, что наколдовала, — или поплатишься за это. Я тебе это так не спущу!