Хольц откровенно рассматривал разведчика.
— Дела. Аудиенция у Кальтенбруннера.
Каргер удивленно вытаращился на Седого.
— Что делаете вечером? — прервал паузу Рорбах.
— Не знаю, — пожал плечами разведчик, — осмотрю город, буду читать… отдыхать.
— Что читать? — улыбнулся Рорбах.
— Библию, с вашего позволения, — рассмеялся Седой.
Все улыбнулись.
— Наш долг пригласить вас, как новичка, в ночное заведение господина Фишбаха, — сказал Хольц, — там собирается занятная публика. Кстати, у Фишбаха бывает Айгрубер.
— Я согласен, господа…
«Кто такой Айгрубер? — думал Седой. — Необходимо сегодня же узнать».
— У нас свой столик в ресторане, — Рорбах явно играл смущение, — нас всегда четверо, капитан не будет возражать, если к компании присоединится женщина?
— Напротив, господа. Думаю, что дама только украсит наше общество.
«Кто такой Айгрубер?» — мысль эта не давала сосредоточиться.
— Айгрубер — человек, которому вы можете вручить рекомендательное письмо. Он…
Фрау Хольценбайн поджала губы и строго взглянула на Седого. Во взгляде ее был упрек и недоверие — офицер вермахта, прибывший в Аусзее, должен знать хотя бы фамилию адъютанта Кальтенбруннера.
— Извините, фрау Кристина, значит, я знал однофамильца. Я воевал вместе с подполковником Куртом Айгрубером в Африке. Распространенная в Германии фамилия, не правда ли?
— Да, герр Плаффен, — все так же сурово вымолвила хозяйка.
«Вы болван, майнлибер Андрей, — ругал себя разведчик, листая библию, — не хватало еще обратиться в справочное бюро с просьбой собрать досье на матерого гестаповца. Пока каждый твой шаг — ошибка. Бинокль на лестнице, разглядывание Австрийца с расстояния пяти метров, мундир, который нельзя сменить на штатское, — на ужине ты будешь как пугало. И наконец, вопрос хозяйке пансионата, которая несет на себе бремя тайного и явного осведомителя. Следующий шаг может быть в пропасть…»
Седой думал о себе, как бы со стороны оценивая свои действия, посмеивался над холодком в груди.
Он думал о себе во втором лице, но всякий раз прогонял мысль о своей независимости в этом деле. В разведуправлении полагаются на его интуицию, но здесь нужен разумный совет человека, знающего обстановку, людей. Нужна связь с Аяксом.
Столик, за которым сидели Каргер, Рорбах и Хольц, стоял в глубине просторного помещения с низким сводчатым потолком. Седой облегченно вздохнул, приметив в ресторане несколько армейских мундиров.
— Извините за опоздание, господа. Габриэлла забыла разбудить меня.
— Мы уже сделали заказ, — подмигнул Хольц, — вам осталось занять место и ждать.
— Раньше здесь гасили электричество и зажигали свечи, — сказал Рорбах.
Седой скользнул взглядом по залу — калейдоскоп лиц, возбужденных, разгоряченных вином и едой, больше морщинистых и бледно-мертвенных в свете многочисленных бра.
Сквозь синеватый сигаретный дым мелькали люди, одетые в черные вечерние костюмы: черные галстуки выделялись на белых рубашках, матово вспыхивал жемчуг на холеных шеях женщин. Подобно теням, появлялись и исчезали бледноликие официанты с пустыми плоскими глазами.
— А вот и Лотта, — услышал Седой.
Хольц поправил галстук и звякнул вилкой, словно давал сигнал тревоги.
В проходе возникла хрупкая фигура женщины, затянутой в темный эсэсовский мундир. Ее ярко-рыжие пушистые волосы были забраны под изящную форменную пилотку. Женщина была красива той красотой, которую можно встретить на портретах моцартовских времен, — тонкий с горбинкой нос, маленький, чуть жестковатый рот и лицо с алебастрово-белой кожей.
Она коротко кивнула, задержала взгляд на Седом, и он вдруг почувствовал, как что-то в нем дрогнуло.
Рорбах представил Седого.
— Лотта Кестнер, — коротко прозвучало в ответ.
Принесли вино. Хольц налил всем. Лотта встала. Поднялись остальные. Стоя с фужером в руке, Андрей пытался угадать тост.
— За мужчин-солдат, — коротко произнесла эсэсовка.
Седой снова поймал ее немигающий, резкий взгляд и ответил легкой усмешкой.
Андрею показалось — в глазах Лотты просверкнула ответная, нет, даже не усмешка, а улыбка.
«Чертов боковой свет, он меняет даже выражение лица», — подумал разведчик.
Рорбах пригласил Лотту на танец. И здесь произошло неожиданное: один из тех, кто был в мундире, вдруг встал из-за стола и нетвердой походкой направился к танцующим. Он шел так, как ходят по канату. Подойдя совсем близко, он рванул Рорбаха за плечо.
— Она будет танцевать с офицером вермахта… — пробормотал пьяный.
Седой быстро встал из-за стола. Рорбах ударил обидчика быстро и точно, в подбородок. Пьяный рухнул на пол, но вскоре тяжело поднялся и выхватил из кармана мундира парабеллум.
Рорбах отпрянул, прикрывая рукой левую сторону груди.
— Всем не двигаться, — крикнул офицер, — стреляю без промаха.
Он медленно приближался к Рорбаху, и вкрадчивое выражение его лица, слепые от ненависти глаза буквально гипнотизировали подполковника.