На Сюзон было премилое платье, которое только больше раззадоривало меня. Она предложила мне прогуляться, и мы отправились в замок, где сразу же обнаружили покровительницу Сюзон, которая принимала воздушные ванны на летней веранде. То была женщина среднего роста, с темными волосами и белоснежной кожей. Ее лицо в целом нельзя было назвать красивым, тем более что оно было испещрено сетью мелких прожилок от неумеренного потребления шампанского, однако это искупалось ее глазами — живыми и сластолюбивыми. Кроме того, как и любая великосветская дама, мадам обладала внушительной грудью, что, кстати, было первым достоинством, которое я в ней заметил, ибо всегда испытывал слабость к этим полушариям. Они всегда красивы, сжимаете ли вы их руками, или… В общем, каждому свое, а мне вот это!
Дама заметила нас и приветливо кивнула. Положения своего она не изменила, так и оставшись лежать на канапе, спустив одну ногу на пол. Она была одета в белый корсет, простую юбку того же цвета, короткую настолько, что открывала ее колено и позволяла предполагать, что не так уж трудно будет увидеть и остальное. Довершала ансамбль небрежно наброшенная короткая нарядная рубашка из розовой тафты. Рука женщины скрывалась под юбкой, легко догадаться, с какой целью.
Мое воображение вмиг дорисовало остальную картину, и сердце забилось сильнее. Дело в том, что в ту пору я влюблялся в каждую женщину, попадавшуюся мне на глаза, а под впечатлением вчерашних открытий этот мой похвальный талант только усилился.
— Здравствуй, дорогая моя девочка, — обратилась к Сюзон мадам д’Инвилль, — наконец-то ты меня навестила! Ах!.. Какой прелестный букет ты принесла, мне очень приятно, мое милое дитя. Ну-ка, поцелуй меня.
Сюзон так и сделала.
— Так, — продолжала дама, переведя взгляд на меня, — а это что за славный юноша? Как! Вас, милочка, уже сопровождают молодые люди? Какая прелесть!
Я потупил взор. Потом Сюзон представила меня, сказала, что я ее брат, и я поклонился.
— Твой брат, — повторила мадам д’Инвилль, продолжая внимательно меня рассматривать. — Ну тогда тебе тоже нужно поцеловать меня, сын мой. Как же мне хочется, чтобы мы подружились!
И она притянула меня для приветственного поцелуя. Ее рука играла с моими локонами, а я вдруг почувствовал, как ее язычок скользнул мне в рот. До сего момента мне не приходилось целоваться таким образом, и во мне всколыхнулось странное волнение. Я робко посмотрел на даму, и мои глаза встретились со сверкающими, полными пламени очами, которые так и звали к новым поцелуям. Следующий поцелуй не заставил себя ждать, и только после этого она наконец разомкнула свои жаркие объятия и я смог пошевелиться. Однако я ничуть не рассердился, что она взяла меня в плен, каким-то чутьем я понял, что это вовсе не обычная церемония знакомства. И несомненно, что отпустила она меня лишь потому, что заметила, как на меня действуют ее ласки, которые она расточала с такой неосторожностью. Но мадам д’Инвилль недолго раздумывала, снова обратясь к Сюзон, она постоянно повторяла:
— Сюзон, подари мне еще один поцелуй.
Из уважения я сначала встал на почтительном расстоянии.
— Ну, а этот юноша, — мадам д’Инвилль вновь посмотрела на меня, — не хочешь ли ты еще раз меня поцеловать?
Я тотчас потянулся к ней и поцеловал в щеку. На поцелуй в губы я пока не мог решится, но все же и этот поцелуй был гораздо смелее первого. И как только я немного осмелел, она сразу же страстно ответила мне. Так что теперь она целовала нас с Сюзон по очереди, чем совершенно сбивала меня с толку. Однако ее усилия дали желанные результаты, я оказался более ловким, чем можно было предположить на первый взгляд, и неожиданно проявил себя столь удачно, что мадам снова предложила мне поучаствовать в этом незамысловатом действе. И вот Сюзон оказалась отодвинутой на второй план и могла только обращаться к крестной, в то время как я получил возможность безраздельно наслаждаться благосклонностью этой дамы.
Мы вместе сидели на канапе и болтали о том о сем, ибо мадам д’Инвилль оказалась большой охотницей поговорить. Сюзон сидела справа от нее, а я — слева, и пока моя сестра любовалась садом, мадам не сводила глаз с меня. Она словно забавлялась, поглаживая меня, пощипывая за щечку и легонько подталкивая. Я же не скрываясь пялился на нее, и в конце концов, не сдержавшись, положил руку ей на шею. Ее непринужденность подбодрила меня, и я совсем обнаглел, когда понял, что дама не возражает, и я могу делать все, что мне вздумается. Моя рука несмело соскользнула с ее шеи, но подбадриваемый той легкостью, с которой она удовлетворяла свое любопытство я уже смелее положил ладонь на ее грудь, настолько упругую, что она немного пружинила под рукой. У меня дыхание перехватило от счастья. Наконец-то в моей руке было это сокровище, которого я так мечтал когда-нибудь коснуться. Мне захотелось припасть ртом к этим прелестным полушариям, ведь чем больше получаешь, тем больше хочется. И мне бы, наверное, удалось бы достичь желанной цели, если бы в передней неожиданно не послышался голос незваного гостя. То был деревенский старый хрыч, завидующий моему счастью — черт же его принес! Услышав шум, производимый этим чудаком, мадам д’Инвилль очнулась и напустила на себя возмущенный вид.
— Что это вы делаете, маленький хулиган?
Я поспешил отдернуть руку. От подобного упрека моя наглость тут же улетучилась, будто и не бывало, и я покраснел, решив, что никаких шансов у меня больше нет. Но мадам д’Инвилль, заметив мое замешательство, легонько толкнула меня плечом, очаровательно улыбнувшись при этом, словно давала понять, что гневается только для видимости. Вся ее фигура вкупе с пылающим взглядом говорили о том, что моя дерзость ей только в радость, в отличие от прихода старого чурбана.
И вот надоедливый субъект вошел! Прокашлявшись, отхаркавшись, прочихавшись и отсморкавшись, он завел разговор еще более скучный, чем приготовления к нему. Но если бы он только ограничился своей речью! Нет, после нее этот негодяй начал передавать поклоны от каждого местного жителя. Я был взбешен.
Между ответами на его дурацкие комплименты, мадам д’Инвилль повернулась к нам:
— А вы, милые дети, приходите завтра ко мне, мы поужинаем наедине.
И мне показалось, что на последних словах она нарочно взглянула на меня. От этой догадки мое сердце забилось быстрее, и теперь даже приход бальи не мог испортить мне настроение, ибо мое самолюбие было более чем удовлетворено.
— Слышите, Сюзон? — повторила мадам д’Инвилль. — Вы придете и приведете Сатюрнена.
Сатюрнен — это мое имя, достопочтенные читатели.
— Прощайте, юноша, — сказала она, поцеловав меня еще раз напоследок.
Больше оставаться мы не могли, и мы с Сюзон удалились.
Я прекрасно осознавал, что если бы неожиданный визит этого настойчивого лизоблюда не прервал нашу встречу, то мадам д’Инвилль наверняка оказала бы мне честь своим расположением. Однако мои чувства к ней не были любовью, то было лишь безумное желание предаться с какой-нибудь женщиной тем же утехам, что я наблюдал между отцом Поликарпом и Антуанеттой. Мне казалось, что время, остававшееся до нашей встречи с мадам д’Инвилль, тянется целую вечность. Чтобы как-то скоротать ожидание, я вновь попытал счастья с Сюзон, напомнив ей о нашей вчерашней встрече на лугу.
— Ты такая доверчивая, Сюзон! — сказал я. — Ты же прекрасно понимаешь, что вчера я хотел поступить с тобой плохо.
— И что же ты собирался сделать?
— Доставить тебе немного удовольствия.
— Вот как? — удивленно протянула она. — Ты собирался доставить мне удовольствие, запустив руку мне под юбку?
— Конечно. Я могу доказать это тебе, если мы пойдем в какое-нибудь укромное местечко.
Я обеспокоенно вглядывался в ее лицо, соображая, какое действие произвели на нее мои слова, но не замечал ничего необычного.
— Признайся же, милая Сюзон, тебе тоже хочется попробовать, — соблазнял я ее.
— Ну и что же это за удовольствие, если ты его так расхваливаешь — продолжала она, словно и не слышала, что я ей предложил.
— Это соединение мужчины с женщиной, — ответил я. — Они обнимаются, стискивают друг друга в объятиях, прижимаются и лишаются чувств от неземного удовольствия.
Я пристально смотрел ей в глаза, чтобы уловить хоть намек на волнение, и вскоре понял, что ее самообладание постепенно тает.
— Мой отец много раз обнимал меня так же крепко, — заметила она с наивностью, которая показалась мне добрым знаком, — но такого удовольствия, как ты обещаешь, я никогда не испытывала.
— Это потому, что я собираюсь делать с тобой совсем другое, — возразил я.
— Ах вот оно что! И что же собираешься делать ты? — спросила она взволнованно.
— Я засуну тебе кое-что между ног, — бесстыдно ответил я, — чего он не мог тебе засунуть.
Она покраснела, и по тому, как взволнованно вздымалась ее белая грудь, я понял, что нахожусь на верном пути.
— Видишь ли, Сюзон, у тебя там есть маленькая щелочка, — сказал я, показывая вниз, где видел желанное отверстие у Туанетты.
— Откуда ты это знаешь? — прошептала она, потупив взор.
— Откуда? — повторил я, немало удивившись подобному вопросу. — Ну… так ведь это же есть у всех женщин.
— А у мужчин? — спросила она.