— А-а-а-а!
Мелькнула сталь. Кристалл покрылся брызгами крови, и образ исчез, как лопнувший пузырь. Саломея еще долго стояла, хмуро разглядывая свое отражение в потемневшем кристалле, затем громко хлопнула в ладоши.
Послышались шаги, и появился жрец с бритой наголо головой, молчаливый и неподвижный.
— Константинус разбит, — резко сказала колдунья. — Мы обречены. Конан ворвется в ворота через час и если он схватит меня, то я не питаю никаких иллюзий насчет того, что меня ожидает… Но сначала я сделаю так, чтобы моя проклятая сестра никогда больше не взошла на трон. Следуй за мной! Мы устроим роскошный пир Тхагу.
Дворец и тюрьму связывала длинная галерея. Колдунья и ее раб быстрым шагом миновали ее и, открыв тяжелую металлическую дверь, оказались в тускло освещенном тюремном дворе.
Там, на замшелых каменных плитах скорчилась неподвижная фигура — шемитский тюремщик.
Из темноты донеслись приглушенные голоса и колдунья, потянув за собой жреца, отскочила в черную тень арки.
Рука ее потянулась к поясу.
Тусклый свет факела разбудил Тамарис — королеву Хаурана ото сна, в котором она искала забвения. Приподнявшись на руках, она откинула назад спутанные волосы и крепко зажмурилась, не желая видеть насмешливого лица Саломея, предвкушающей новые мучения.
— Тамарис! О, моя королева!
Голос был так необычен, и в нем слышалось столько страсти, что королева подумала, что она еще спит, но зазвучали тяжелые шаги и какие-то люди в темных накидках склонились над ней.
Тамарис сжалась, пытаясь прикрыться своими лохмотьями, и в это время молодой мужчина упал перед ней на колени.
— О Тамарис! Хвала Иштару, что мы нашли тебя. Неужели ты не узнаешь меня, Валериуса? Однажды ты своими королевскими устами вознаградила меня после битвы с Корнеком!
— Валериус, — тихо пробормотала королева, и слезы покатались по ее щекам. — О, я сплю!.. Или это волшебство Саломеи, чтобы помучить меня!
— Нет! — прозвучал его взволнованный крик. — Это мы — твои подданные, пришли, чтобы спасти тебя! Сейчас идет битва между Константинусом и Конаном, который привел зуагиров, но триста шемитов все еще в городе и нам нужно спешить!
Королева так ослабла, что сама уже не смогла идти и Валериус, как ребенка, взял ее на руки. Потом, покинув темницу, они поднялись по скользкой каменной лестнице, и вышли в тюремный двор.
Окружив Валериуса с королевой, заговорщики шли мимо темной арки, когда факел внезапно погас и человек, который нес его, вскрикнул в агонии.
Не успело еще затихнуть эхо его жалобного крика, как взрыв голубого пламени выхватил из темноты зловещее лицо Саломеи и ослепил людей.
Валериус рванулся вперед, но на его голову обрушился страшный удар. Кто-то вырвал Тамарис из его рук, и второй удар бросил его на каменные плиты.
Он пытался встать, изо всех сил сжимая голову в тщетной попытке избавиться от голубого пламени, дьявольским светом плывшего перед глазами, но когда зрение восстановилось, то он обнаружил, что все еще лежит, уткнувшись в каменные плиты двора — один… не считая мертвых.
Его четыре товарища валялись в лужах крови, а королева исчезла.
Валериус отыскал свою саблю и, сбросив разрубленный шлем, услышал голос, в отчаянии зовущий его:
— Валериус! Валериус!
Шатаясь, он побрел в том направлении, откуда слышался голос и, завернув за угол, столкнулся с девушкой, вскрикнувшей от испуга.
— Инга! Ты сошла с ума!
— Я хотела быть рядом с тобой! — всхлипывая, сказала Инга. — Я пряталась за аркой, а когда увидела, как они выскочили во двор и негодяй тащил женщину, то поняла, что ты потерпел неудачу. Ты ранен!
— Царапина! — отвел он ее руки. — Куда они пошли!
— Они побежали к храму.
Валериус побледнел.
— О, Иштар! О, демон! Она решила отдать Тамарис дьяволу, которому поклоняется! Беги к южной стене! Скажи людям, что их истинная королева здесь и колдунья тащит ее в храм! Беги!
Всхлипывая, девушка побежала по узкой улочке, а Валериус бросился через площадь к огромному мрачному Храму.
Он ворвался в храм и увидел ведьму на полпути к жертвенному алтарю, за которым виднелась большая металлическая дверь, украшенная мерзкими сценами. Следом за ней шел жрец с королевой в руках.
Очевидно, Тамарис, чувствуя, на что ее обрекли, боролась из последних сил. Теперь королева тяжело дышала, лохмотья ее были сорваны, и она устало корчилась в мёртвой хватке обезьяноподобного жреца, как белая нимфа в руках сатира.
Задохнувшись от ярости, Валериус до боли сжал рукоять сабли и бросился через огромный зал.
Увидев его, Саломея вскрикнула, а жрец, бросив Тамарис на мраморный пол, выхватил тяжелый нож, уже запачканный кровью. Однако одно дело зарезать ослепшего человека и совсем другое драться с молодым хиборианцем, воспламененным отвагой и ненавистью.
Нож взметнулся, но прежде чем лезвие опустилось, клинок Валериуса мелькнул в воздухе и кулак, державший нож, отделился от запястья и покатился, разбрызгивая кровь, а обезумевший Валериус все рубил и рубил, пока изувеченное тело не стало падать, разваливаясь на части.
Тогда он резко обернулся, быстрый и яростный, и бросился к Саломее, которая склонилась над Тамарис, сжимая в одной руке черные локоны сестры, а другой, вытаскивая кинжал и, дико заорав — ударил ее саблей в грудь с такой силой, что острие выскочило между лопаток.
Ведьма ужасно захрипела, схватилась за клинок и, покачнувшись, рухнула рядом с сестрой… Ее тело корчилось в агонии, глаза горели зловещим огнем, но она, царапая и кусая голые камни, с дьявольской силой цеплялась за жизнь, уходящую из раны в малиновом полумесяце…
Валериус отвернулся от скорчившейся на полу фигуры, взял на руки бесчувственную королеву и, пошатываясь, пошел к выходу.
Площадь перед храмом была забита горожанами, которые пришли, из-за непонятных криков Инги или оставили стены из страха перед надирающейся из пустыни опасности.
Откуда-то доносились звуки разбиваемого камня, и отряд мрачных шемитов пробивался сквозь толпу, спеша к южным воротам.
Увидев молодого мужчину, который появился на ступенях храма, бережно прижимая к себе гибкую обнаженную фигуру, наемники замерли, шум на площади постепенно стих.
— Вот наша королева! — закричал Валериус и горожане издали нездоровый рев.
Расчищая дорогу, шемиты направились к храму, как вдруг дверь его со скрипом открылась и из полумрака появилась окровавленная шатающаяся фигура.