— Ее цель предугадать кажется легче всего, — быстро ответил Бек. — У нее есть Эльфийские камни, переданные ей Ареном Элессдилом. Это поисковые камни, и я думаю, что отыскать демона, которые пробрался из Запрета, будет нашей первейшей задачей после возвращения моей сестры. Эльфийские камни значительно облегчат эту задачу.
В темноте он оглядел все лица:
— По крайней мере, у нас есть, с чего начать. Я считаю, что это самое лучшее, но что мы можем надеяться.
— Вот чего я не понимаю, Бек, — вдруг произнесла Рю, — почему Король Серебряной Реки не прояснил тебе во сне все подробности насчет этих ключей и наших спутников. Он мог бы рассказать тебе, какой цели должны служить Кермадек, Тагвен и Хайбер Элессдил. Почему он этого не сделал?
— Существа и призраки Волшебного мира весьма скрытны и редко говорят всю правду, — осмелилась заметить Беллизен.
Но Бек закачал головой:
— Я думаю, здесь что–то еще. Нам были даны отправные точки, и ничего более. Будущее остается под вопросом. По мере развития событий, все может измениться, и мы должны быть готовыми тоже измениться. Если бы Король Серебряной Реки сказал мне в видении, для чего именно эти ключи, то мы бы стали зависимыми от его слов. Так что сейчас мы остаемся в неведении, как все получится. Он хочет именно этого. Он хочет, чтобы мы сами нашли дорогу. Он хочет, чтобы мы понимали, что ничего еще не предопределено.
Наступило долгое молчание, пока остальные обдумывали его слова. Они знали, куда они должны идти и что должны сделать, но до сих пор не поняли, как это исполнить. Будущее оставалось тайной. Именно так все в мире и происходило. Так будет и на этот раз.
— Мы должны отправляться как можно скорее, — заявил Тагвен. — Мы понятия не имеем, сколько остается времени до возвращения Ард Рис и Пендеррина.
Однако Бек замотал головой:
— Нет, Тагвен, сначала нам нужно отдохнуть. До рассвета мы останемся тут, поспим, сколько сможем, а утром полетим на север к народу Кермадека. Как только тролли благополучно доберутся до дома и смогут начать подготовку к походу на Паранор, остальные из нас отправятся вперед, чтобы отыскать Хайбер Элессдил.
— И чтобы узнать, когда в крепость вернутся моя госпожа и твой сын, — тихо добавила Беллизен.
Это было не очень приятным напоминанием о том, насколько тяжелые дни ждут их впереди.
Один за другим они вставали и отправлялись спать. У большинства из них сна не было несколько дней и они были сильно измотаны. За исключением Бека. Лучше других отдохнувший, он направился караулить в пилотскую кабину.
Он был удивлен, когда за ним последовала Рю.
— Ты должна идти спать, — сказал он, обернувшись, чтобы остановить ее и коснуться ее щеки. — Ты спала меньше всех.
Она кивнула:
— Сейчас пойду. Но сначала мне нужно тебе кое–что сказать. Что бы еще ни случилось, Бек, я намерена убедиться, что как только Пендеррин освободится из Запрета, он окажется в безопасности. Я готова защищать его от Шейди а'Ру и остальных монстров. Мне все равно, что для этого потребуется. Меня даже не волнует, что будет со мной.
Она еле сдерживала слезы, когда замолчала. Он попытался удержать Рю, но она оттолкнула его, отказываясь от утешения.
— Обещай мне, что ты сделаешь то же самое.
— Ты знаешь, что тебе не нужно просить меня об этом, — сказал он. — Ты же понимаешь, что я чувствую то же самое.
Она кивнула, сжав губы:
— Знаю. Но я также понимаю, что здесь замешаны и интересы твоей сестры, а они могут противоречить нашим. Ее планы насчет Пена могут оказаться неприемлемыми. Поэтому мне нужно услышать, как ты это говоришь, просто на всякий случай. Мне нужно услышать твое обещание, что если придется делать выбор, ты выберешь нашего сына.
Печаль сдавила его грудь, отозвавшись болью в сердце. Он знал, что никогда не сможет изменить чувства своей жены — ее недоверие и подозрение, — к своей сестре. Он понимал, почему, и не винил ее. Окажись он на ее месте, он бы чувствовал то же самое.
Он дотянулся до ее руки и на это раз она не отстранилась:
— Обещаю, — произнес он. — С Пеном ничего не случится. Ничто не будет угрожать его безопасности. Его нужды будут для меня впереди нужд Грайанны и ордена друидов.
Потом Рю оказалась в его объятиях, плотно прижавшись к нему так, что ее губы оказались вблизи его уха, и он смог услышать ее дыхание.
— Мне жаль, что пришлось просить тебя об этом, — прошептала она.
— Не стоит. Тебе не за что извиняться.
— Мне бы хотелось, чтобы здесь был Большой Ред.
— А я бы хотел, чтобы тут оказался Квентин.
Но ее брат был где–то у берегов Синего Раздела, находясь на службе на своем воздушном корабле у того, кто ему сейчас платил, а Квентин умер два года назад, так до конца и не оправившись от ран, полученных в Паркасии. Бек часто вспоминал их обоих, и мысли о них вызывали в нем желание повернуть время вспять, чтобы они еще раз оказались вместе. Но жизнь в таких вещах не давала второго шанса. Жизнь просто уносила тебя дальше и никогда не возвращала туда, где ты когда–то был.
— Все будет хорошо, — прошептал он.
Однажды он говорил ей то же самое и не был уверен, что так оно и было. Но на этот раз, по причинам, которые он не мог объяснить, он чувствовал, что будет именно так.
Когда он закончил говорить, Шейди а'Ру изучала Пайсона Венса так, как изучают интересное насекомое, мельком взглянув в сторону Траунта Роуэна, а потом отвернулась от обоих и посмотрела в окно на угасающий день.
— Снова расскажи мне об этом, — спокойно сказала она.
Ей удалось сдержать гнев в своем голосе, однако он исходил от ее тела, как жар от раскаленной земли в летний полдень. Она ощущала их дрожь, их неуверенность, и наслаждалась этим все время затянувшегося между ними молчания.
— На самом деле, я не вижу смысла объяснять все это второй раз, — ответил Пайсон Венс.
Она смогла представить, как он обменивается взглядами с Траунтом Роуэном, а также его угрюмые, буравящие глаза, смотрящие ей в спину, в которых смешалась тоска и презрение. Она представила, как напряглись его резкие гномьи черты лица, как сощурились глаза и скривился рот. Она довольно часто видела у него это выражение лица, чтобы оно запомнилось ей. Она знала, когда ожидать его появления. Даже мысль о нем еще больше злила ее.
— Я просто хочу убедиться, что ничего не упустила, — сказала она.
Она так и стояла, отвернувшись, чтобы они не могли увидеть ее лица. Снова наступило молчание, но она ждала, гадая, кто же из них заговорит следующим. До сих пор разговор вел только Пайсон.
Что было необычно, учитывая тот факт, что, как правило, из них обоих говорил именно Траунт Роуэн. Именно он сохранял спокойствие, когда приносил плохие вести или оказывался в беззащитном положении. Он был стойким. Пайсон же был пронырой, хитрецом, манипулятором, и они, наверное, решили, что в нынешнем положении лучше всего пригодятся эти его умения.
Если бы у них был хоть грамм здравого смысла, они бы поняли, что их уже ничего не спасет.
Пайсон откашлялся: