Клэр опустила скребок.
Затем, что у меня дыра в голове. Когда мне было одиннадцать, кто-то убил моих маму и папу. А потом выстрелил мне в голову. — Девочка повернулась к Тедди. — Поэтому-то я и хожу к психологу. Я должна справляться с травмой. Даже несмотря на то, что я ничего не помню. Ничегошеньки.
Они поймали его? Человека, который в тебя стрелял?
Нет, он до сих пор на свободе. Возможно, он меня ищет.
Откуда ты знаешь?
Просто в прошлом месяце это случилось снова. Убили моих приемных родителей, и поэтому я оказалась здесь. Потому что здесь безопасно.
Меня тоже привезли сюда поэтому, — тихо произнес он.
Клэр пристально поглядела на него уже по-новому, понимая паренька гораздо больше, и увидела трагедию, написанную на этих бледных щеках, в этих светлых глазах.
Тогда ты попал, куда надо, — проговорила она. — Это единственная школа для таких детей, как мы.
Ты хочешь сказать, что все ребята здесь…
Ты сам узнаешь, — ответила Клэр, — если, конечно, побудешь здесь подольше.
Свет, попадавший в стойло благодаря низкой двери, куда-то пропал.
Вот ты где, Тедди. А я искала тебя, — сказала детектив Риццоли. Заметив Клэр, она улыбнулась. — Уже заводишь друзей?
Да, мэм, — ответил Тедди.
Мне не хочется мешать, но доктор Уэлливер должна поговорить с тобой прямо сейчас.
Мальчик поглядел на Клэр, и девочка ответила на его немой вопрос, беззвучно пошевелив губами: «Психолог».
Она хочет задать тебе всего несколько вопросов. Познакомиться с тобой поближе. — Детектив Риццоли открыла дверь стойла. — Пойдем.
Тедди вышел, закрыв за собой дверь. Обернувшись, он прошептал Клэр:
Я Тедди Клок.
Он и выглядит, как Тедди Клок, подумала Клэр, наблюдая за тем, как удаляется парнишка. Выйдя из стойла, она покатила прочь тачку, наполненную грязной подстилкой для лошадей, что лежала на полу. В сарае надоедливый петух снова докучал своим соседям, гоняясь за осажденной курицей и клюя ее. Даже курицы могут проявлять жестокость. Они такие же подлые, как мы, решила Клэр. Нападают друг на друга и даже убивают друг друга. Внезапно девочка пришла в ярость, увидев, как несчастная курица сжимается от нападок петуха Германа.
Оставь ее в локое! — Клэр хотела было ударить птицу, но Герман, хлопая крыльям, удачно увернулся и с пронзительным криком ринулся прочь. — Петух-подонок! — заорала она. Обернувшись, девочка заметила одну из принцесс в загоне для скота; та смеялась над ней. — Чего тебе? — рявкнула Клэр.
Это всего-навсего петух. Что у тебя за проблема, тормозила?
Будто бы кому-то есть до этого дело, — пробормотала Клэр, уходя прочь.
Пока все не разладилось, операция шла идеально. Когда разражается катастрофа, обычно можно, оглянувшись назад, точно указать, в какой именно момент она началась, в какой именно момент одно неудачное событие повлекло за собой целую серию других, в конце концов приведших к беде. Как говорится в пословице, не было гвоздя, подкова пропала, и это правда: мелочь, на которую не обратили должного внимания, способна погубить лошадь, солдата и целое сражение.
Но в тот июньский вечер в Риме, когда цель нападения была у нас под носом, казалось, что победа уже в кармане.
Внутри «Ла Нонны» Икар и его окружение доедали десерты. Когда они в конце концов вышли на улицу — сначала телохранители, затем Икар, его жена и сыновья, — мы были в полной боевой готовности. Плотный ужин с прекрасным вином в тот вечер смягчили Икара, и он не стал внимательно оглядывать окрестности, а просто направился к своей машине. Он помог своей жене Люсии и двум сыновьям сесть в «Вольво», затем скользнул за руль. Телохранители уселись в «БМВ», стоявший прямо за ним.
Икар первым отъехал от тротуара на дорогу.
В тот же момент его место занял грузовик с овощами и фруктами, который стал чуть косо, чтобы заблокировать «БМВ». Телохранители вышли на улицу и принялись орать на водителя, чтобы тот отогнал машину, однако он не обратил на них внимания и как ни в чем не бывало понес ящик с репчатым луком на кухню «Ла Нонны».
Именно в этот момент телохранители поняли, что им порезали шины и они сидят на мели. Засада. Икар сразу же понял, в чем дело, и отреагировал именно так, как мы думали.
Он газанул и с ревом помчался прочь, торопясь укрыться в безопасности своего дома на холме.
Мы ехали прямо за ним. Второй автомобиль с двумя другими членами нашей команды ожидал его на дороге, через сто метров от нас. Он занял место прямо перед машиной Икара, и теперь «Вольво» был зажат между двумя автомобилями.
Взбираясь на холм, дорога, в которой было немало резких поворотов, сузилась. Приближался слепой поворот, и первая машина затормозила, чтобы задержать «Вольво». Мы планировали, что это заставит «Вольво» остановиться, что мы вытащим Икара из машины и засунем в наш автомобиль. Однако Икар поймал нас врасплох: он не замедлил ход. Он отчаянно надавил на газ и проскользнул мимо первой машины буквально в сантиметре от нее.
Мы все слишком поздно заметили приближающийся грузовик.
Икар в отчаянии резко подал вправо, и «Вольво» натолкнулся на дорожное ограждение. Машина отскочила в сторону, ее занесло.
Грузовик ударился ей в бок и смял пассажирские дверцы.
Еще до того как я выбрался из машины, я понял: жена Икара погибла. Я первым дернул дверцу Икаровой машины и первым увидел кровавое месиво. Изломанное тело Люсии. Изуродованное лицо десятилетнего мальчика. И малыша Карло — он был еще в сознании, но уже умирал. Карло поднял на меня глаза, и я прочитал в них вопрос. Вопрос, на который я по-прежнему силюсь найти ответ: за что?
Мы выволокли Икара из «Вольво». В отличие от своих родных он был жив и оказывал сопротивление. Через несколько секунд мы связали его по рукам и ногам. Мы бросили его на заднее сиденье моей машины и накрыли сверху одеялом.
Незадачливый водитель грузовика, растерянный, потрясенный столкновением, так и не понял, что произошло. Позже он рассказал полиции, что какие-то добрые самаритяне остановились, спасли водителя «Вольво» и, наверное, отвезли его в больницу. Однако на самом деле мы направились к частной взлетной полосе, располагавшейся в семидесяти семи километрах оттуда, где нас ожидал заранее заказанный и уже готовый к рейсу самолет.
Мы закончили дело, ради которого приехали, однако все должно было завершиться иначе, трое невинных людей не должны были умереть. Обычно мы обмывали успешные операции, выпивая по бокальчику виски и хлопая друг друга по ладоням. Однако в тот вечер все были подавлены. Озабочены возможными последствиями.
Мы даже и представить не могли, какими ужасными они будут.
Ветер бился в окна кабинета доктора Анны Уэлливер, и отсюда, из высокой башни, Джейн видела, как с гор скатываются черные облака, неумолимо приближаясь к замку. Собиралась летняя гроза, порывы ветра заставляли Джейн нервничать. Они с Маурой наблюдали за тем, как доктор Уэлливер ставит на поднос чашки и блюдца. Вид на улицу был пугающим, зато внутри башни располагалось уютное помещение с диваном в цветочек, ароматическими палочками и хрустальными шарами, висящими в оконных проемах; тихое прибежище, где травмированный ребенок может свернуться калачиком в просторном кресле и поделиться своими самыми большими страхами. От аромата ладана комната больше походила на гостиную какой- нибудь эксцентричной дамы, играющей роль Матушки-Земли, чем на кабинет врача, однако доктор Уэлливер с ее седыми волосами, бабушкиными платьями и ортопедическими туфлями как раз таки и была эксцентриком.
У меня было примерно сорок восемь часов, чтобы понаблюдать за мальчиком, — сказала доктор Уэлливер. — И, надо сказать, у меня есть опасения.
Электрический чайник на приставном столике зашипел, забурлил, и женщина поднялась, чтобы налить кипящую воду в фарфоровый заварочный чайник.
Что за проблемы вы увидели? — поинтересовалась Джейн.