— Простите за беспокойство, — произнесла Карина, — а можно ли нам воспользоваться, пожалуйста, вашими удобствами? Маленькому мальчику очень нужно сходить в туалетную комнату.
Женщина кивнула в сторону прохода под аркой, находящегося справа от Карины.
«Прелестно! Порядок», — отметила та про себя. Им нужно только войти и выйти.
— Спасибо! Дети, пошли.
Арочный проход сообщался с длинным коридором. Слева несколько дверей препинали стену, одна была помечена «М/Ж», а другая, в самом конце, была помечена надписью «Лестница». Справа по центру коридора стоял престарелый мужчина. Тяжело сложенный, с лицом как у бульдога, он занял такую позицию, как если бы уже был почти переполнен возмущением. Его глаза наблюдали за ней с нескрываемой злобой. Детки почувствовали это и кластеризовались вокруг нее. Карина их не попрекнула.
— Здрасьте.
Мужчина ничего не ответил.
«Хорошо, — она промаршировала к двери уборной комнаты и качнула закрытую дверь, — туалетная на одну персону, относительно чистая. Без запрятанных где-либо страшных незнакомцев».
— Входи, — она ввела Якоба вовнутрь и стала преградой за дверью.
Затикали минуты, длительные и вязкие. Мужчина не двигался. Дети держались тихо под его испытующим взглядом, как трусливые кролики, зачуявшие хищника.
Карина слегка постучала по двери.
— Якоб, выходи. Дай и другим детям дождаться своей очереди.
— Почти все.
Карина ждала. Мужчина продолжал таращиться на нее. Постепенно его лицо приняло новое выражение. Вместо того, чтобы убивать ее впивающимся взглядом, теперь он изучал ее словно некую причудливую внеземную форму жизни. Это беспокоило даже еще больше. Карину бросило в дрожь.
— Якоб, нам надо идти.
Она услышала, как смывается в туалете: «Наконец-то!»
Якоб появился из уборной.
— Я помыл руки с мылом, — проинформировал он ее. — Хотите их понюхать?
— Нет. Еще кому-нибудь нужно сходить?
Дети закачали головами. Эмили обхватила ее за ногу и сказала:
— Мам, я хочу домой.
— Отличная идея.
И Карина повела их из коридора.
Мужчина двинулся, чтобы заблокировать им путь.
— Спасибо вам за то, что позволили воспользоваться вашей уборной, — произнесла Карина. — А теперь мы бы хотели идти своим путем.
Мужчина наклонился вперед. Его ноздри раздулись. Он всосал воздух через нос, и его лицо треснуло в усмешке. Он не улыбнулся, а показал ей свои треугольные зубы, аномально большие и острые, как у акулы и, определенно, нечеловеческие.
Ледяной холод пронесся по позвоночнику Карины.
Мужчина сделал шаг вперед:
— Ты ффоняешь как донор, — его зубы занимали так много пространства во рту, что он невнятно произносил слова.
Карина попятилась, держа руки расставленными для защиты стоящих за нею детей. Она пожелала, чтобы у нее имелся газовый баллончик или ствол — какое-нибудь другое оружие в дамской сумочке, а не гигиенические салфетки, записная книжка и сотовый телефон с мертвой батареей.
— Выпустите нас!
Мужчина продвинулся вперед:
— Райша! Шеншшина является донором!
— Мы сейчас же уходим! — Карина придала своему голосу немного стальной твердости. Иногда, если ты имеешь вид полной готовности бороться, то люди идут на попятную и начинают поиски цели полегче.
Мужчина опять обнажил свои зубы, и она мельком увидела, на что похож находящийся за первым рядом в его рту второй ряд клыков.
— Нет, не уйдете, — сказал он.
«Пришло время для экстренных мер», — решила Карина.
— Помогите! — изо всей силы закричала она. — На помощь!
— Не поможет, — уверил он ее.
Дети начали плакать.
«Может, это ночной кошмар», — понадеялась Карина. Возможно, она спала.
— Мам? — попросила сцепившаяся с ее джинсами Эмили.
Сон или нет, Карина не может позволить ему захватить себя или детей. Она продолжила пятиться к той двери за собой с надписью «Лестница».
— Дайте нам пройти!