Если бы Лукка поцеловал ее! Тогда пропало бы это отвратительное чувство пустоты и страстного желания. Поцеловать его — словно впервые попробовать шоколад высочайшего качества. Лотти никогда не забудет теплую, тающую мягкость и обольстительный, ударяющий в голову, вызывающий привычку вкус соблазнения. У воздержания не было шансов, как у бабочки против слона.
Этот порочный блеск в глазах Лукки Чатсфилда привлекал дюжины женщин на его сексуальную орбиту, но она будет сражаться с каждым атомом своего тела, чтобы не стать одной из них. Он так напрактиковался в соблазнении, что это слышалось даже в легкой ласковости его слов, произнесенных глубоким медоточивым голосом с легким итальянским акцентом. Как он обыденно вставлял ласковые обращения, как улыбался, слегка искривив рот, как прикасался, возбуждая ее…
Лотти позволила ему усадить ее за стол, отчаянно пытаясь ничем не выдать то, как его присутствие влияет на нее. За эти годы ей приходилось ужинать с бесчисленным количеством гостей, она научилась справляться с трапезой без того, чтобы ронять еду или проливать вино, не допускать ужасных молчаливых пауз. Но с Луккой иначе. Их колени почти соприкасались, и Лотти пришлось незаметно отодвинуть стул назад. Правда, даже так она явственно чувствовала его длинные, сильные, стройные ноги в дюйме от собственных.
Лотти подняла бокал с парой капель вина, которые только и позволяла себе.
— Что ты делаешь в свободное время, если не учитывать праздники?
— Не так уж и много.
Некоторое время она изучала его черты лица. Лукка отвел глаза и, потянувшись за бокалом, поднес его ко рту.
— Тебе никогда не наскучивает заниматься только прожиганием семейных денег?
— Это и мои деньги. Не моя вина, что я родился в состоятельной семье. Я просто беру, что мне положено, и получаю лучшее из возможного.
Лотти нахмурилась:
— Но тебе не хочется сделать что-то в своей жизни? Что-то значимое?
— Например?
— Учеба. Уверена, у тебя есть мозги. Ты ведь наверняка мог что-нибудь сделать? Как насчет волонтерства? Благотворительности? Основать организацию, как твой брат.
Лукка небрежно пожал плечами:
— Я пытался учиться, но меня выгнали из Кембриджа во втором семестре. Я не скажу, из-за чего, чтобы ты не краснела.
Поздно — Лотти и без того покраснела от игры своего воображения. Ей не нравилось думать, какого рода выходки привели к исключению из одного из лучших университетов Англии, но у нее было предположение, что это как-то связано с его активной сексуальной жизнью.
— Ты хоть в чем-то хорош? Я имею в виду, кроме как соблазнения?
Лукка отвел взгляд и взболтал содержимое бокала:
— У меня есть несколько хобби, но ничего серьезного. Я не наследовал никаких амбициозных генов от моей семьи. — Он поставил бокал на стол и посмотрел на Лотти. — А что по поводу тебя? Что ты делаешь, когда не разбиваешь бутылки с шампанским о борт кораблей?
Девушка поджала губы:
— Мне не нравится быть на виду, так что это я оставляю Мадлен, а сама организую ужины для посетителей или сановников, обзорные туры по дворцу… и все такое.
— Значит, всякие скучные вещи.
Лотти уперлась языком в щеку и глубоко вздохнула.
— Это может казаться невероятно скучно такому, как ты, но меня это удовлетворяет целиком и полностью.
Уголок его рта дернулся вверх, а в глазах загорелся насмешливый огонек.
— О, да ты просто мятежница. Загонять всех этих уток в ровную шеренгу. День за днем, год за годом.
Лотти поерзала на стуле:
— Мне нравится порядок. Это преступление?
Уголок его рта снова дернулся.
— Ты не можешь контролировать все в своей жизни. Тебе нужно оставить немного места для спонтанности. Нет ничего веселого в том, чтобы каждый день просыпаться ради одной и той же рутины.
Она лукаво посмотрела на него:
— Почти уверена, что в твоем календаре не найдется и двух одинаковых дней. Это несложно, если каждое утро просыпаешься рядом с новой женщиной.
— Ты не права.
Лотти пыталась проигнорировать его порочный взгляд.
— Правда?
— Я никогда не провожу целую ночь с одной женщиной.
Лотти не могла решить, то ли выказать удивление, то ли отвращение.
— Почему?
— А зачем? Как только секс заканчивается, пора прощаться. Люблю спать один.
— Значит, никаких объятии после секса или разговоров?
Лукка рассмеялся:
— Нет. Боюсь, это не в моем вкусе.
— Интересный выбор слов.
Лукка все еще улыбался, но уже не так весело.