— Джон Дортмундер, — представил Уинслоу, — Тини Балчер, это Джим О’Хара.
— Как поживаешь.
— Терпимо.
Уинслоу и О’Хара присели.
— Ирландец, хм?
— Верно, — ответил О’Хара.
— Как и тот рыжеволосый коротышка коп, которого я собираюсь сегодня ночью покалечить.
О’Хара настороженно посмотрел на Тини:
— Копа? Ты хочешь покалечить копа?
— Он был грубым, — ответил Тини.
Дортмундер видел, что внимание О’Хары полностью сконцентрировалось на Тини Балчере.
Дверь снова распахнулась и все посмотрели на вошедшего. Вместо Стэна Марча вошла его мама, смелая женщина невысокого роста. Она водила такси и сейчас на ней была рабочая одежда: брюки в клетку, кожаная куртка и клетчатая кепка. Женщина выглядела раздраженной и возбужденной.
— Всем привет. Привет, Джон. Стэн сказал мне, чтобы я приехала сюда и предупредила вас, что встреча не состоится.
— По-хамски с его стороны, — заявил Тини.
— Что произошло? — спросил Дортмундер.
— Его арестовали, — ответила мама. — Они забрали моего Стэна просто так.
— Полиция, — проворчал Тини, — злоупотребляет правом.
— Стэн сказал, — продолжила мама, — что он всем позвонит снова и назначит еще одну встречу. Мне нужно идти, мое такси припарковано вторым рядом, а копы повсюду.
— А подробнее, — попросил Ральф Уинслоу.
Тем не менее, она не ответила и поспешно ушла.
— Отвратительное возвращение домой, — пожаловался Джим О’Хара. — Спустя три года я возвращаюсь с северной части штата домой, а тут по копу на каждый кусок тротуара.
— Это из-за рубина, — объяснил Тини.
— Византийский Огонь, — добавил Уинслоу. — Тот, кто его стащил, может смело выходить на заслуженный отдых.
— Он уже отдыхает, — пояснил Тини.
— Какой отдых? Как он сможет конвертировать его в наличные? Никто этим не захочет заниматься, — высказался О’Хара.
Уинслоу кивнул:
— Да, ты прав, об это я как-то и не подумал.
— А между тем, — сказал Тини, — он создает проблемы другим, заставляет меня тратить драгоценное время на обучение копов хорошим манерам. Хотите знать, чтобы я сделал с тем парнем, окажись он здесь?
Дортмундер осушил свой стакан и поднялся на ноги:
— Увидимся.
— Я просуну его через кольцо, — продолжал Тини и уже для Уинслоуа и О’Хары: — Ребята, не уходите, не люблю пить в одиночку.
Ребята с тоской посмотрели вслед уходящему Дортмундеру.
Для главного инспектора Ф. К. Мэлоуни этот день длился бесконечно долго — было почти одиннадцать вечера, когда он спустился в гараж под штаб-квартирой и забрался в седан Мерседес-Бенц, припаркованный в специальном месте, обозначенном желтыми буквами на асфальте ИНСП МЭЛОУНИ. Долгий день, но интересный. Он дал эксклюзивное интервью и провел общую пресс-конференцию (где собралось большое количество людей). Он проявил себя перед множеством федеральных и государственных чиновников. И отдал приказы, которые вызовут у тысячи людей беспокойство и агрессию, возможно даже, что одна-две его инструкций окажутся ему «на руку». В общем, хороший день.
Мэлоуни выехал из своего парковочного места, поднялся по пандусу наверх и через Бруклинский мост выехал за территорию Манхэттена. Скоростная автомагистраль Бруклин-Квинс привела его на северо-восток Лонг-Айленда, переполненного в настоящее время отдыхающими среднего класса, которые возвращались из города с ужинов-мероприятий. Направляясь на восток через Куинс, он как обычно слушал полицейскую радиостанцию, где передавали результаты его распоряжений. Одно из которых — увеличение случаев нападения на полицейских. Некоторые самые сердитые задержанные применяли насилие, выражая тем самым свой протест против ареста, как им казалось безосновательного. Но есть в этом и положительная сторона: в результате данного происшествия полицейский может получить фингал под глаз, но преступник получит сотрясение и двадцать месяцев в Аттике. Довольно-таки неплохой вариант, с точки зрения полиции.
Как только он въехал в округ Нассау, сигнал радио исчез и Мэлоуни включил обычный радиоприемник, который был постоянно настроен на станцию «легкая музыка» — «Дым попадает в твои глаза», играл миллион скрипок. Мантовани (руководитель оркестра, популярного в то время) живет.
Публичное выступление было необходимо, чтобы проинформировать прессу или, по крайней мере, ввести в заблуждение относительно розысков Византийского Огня. Он — дрессировщик, сотрудники масс-медий — дельфины, а небольшие события — аресты, пресс-конференции, демонстрации тайных складов оружия — рыбки, ради которых дельфины выступают перед публикой. Если завтра полицейский блицкриг не даст результата в виде рубина, Мэлоуни придется подкинуть газетчикам больше рыбы. Утром он отчитается по количеству новых раскрытых преступлений и арестованных преступников, не относящихся к делу о краже, но уже после обеда этого будет недостаточно. Самое простое решение — а в них Мэлоуни не видел ничего зазорного — это объявить о списке из восьми или девяти известных преступников в городе, которые еще не попали в руки полиции, и пояснить, что власти очень заинтересованы в их допросе. Смысл в том, что масштабы расследования сузятся до определенного числа человек — а это прогресс для общества — но на пресс-релизе он естественно не скажет этого. Просто. Простые решения для простых людей.
Вскоре Мэлоуни переключился на Южный государственный бульвар, где дорога вела через зеленые лужайки и деревья, а грузовики не затрудняли движение. По мере продвижения через округ Нассау трафик постепенно сходил на нет, количество авто на каждом съезде уменьшалось. И так вплоть до графства Саффолк — менее десяти миль до его дома — он видел впереди большое количество задних габаритных огней, а в зеркало заднего вида дальний свет фар. На часах еще не было двенадцати. Мэлоуни окажется в своей постели еще до наступления часа ночи и уже в девять снова будет на ногах, а в десять тридцать сядет за свой стол в управлении.
Бей-Шор. Перед съездом Мэлоуни сбросил скорость и начал выполнять поворот, как вдруг автомобиль, который за последнюю милю быстро его обогнал, резко дал вправо на повороте, тем самым заставил его прижаться к левой обочине.
Наверное, пьяный, что, к сожалению, не входит в юрисдикцию Мэлоуни. Он сбросил скорость, чтобы пропустить клоуна. Но клоун тоже замедлился. Мэлоуни заметил в зеркале заднего вида еще одну машину. «Только пробки мне еще не хватало», — подумал инспектор и еще больше сбросил скорость и начал ждать пока дурак в первом авто — зеленом Шевроле абсолютно без опознавательных знаков — справится с управление и поедет. Но, увы. Тот перегородил полосу Мэлоуни, заставив того съехать на травянистую обочину и все тормозить все сильнее, пока он не остановился.
Все остановились. Автомобиль впереди, Мэлоуни и машина сзади. И только в этот момент инспектор понял, какая участь ему уготована. Во рту пересохло, пульс усилился — кто-то охотиться за ним. Он сунул руку под приборную панель, где держал 32 револьвер, но, как только он его коснулся, салон залил яркий белый свет из заднего окна впереди стоящего авто. Ослепленный он начал щурится и поднял руку без оружия, чтобы прикрыть глаза, повернул голову вправо и заметил какое-то движение. Снаружи к его машине приближались двое мужчин, оба в лыжных масках, один из них держал пулемет, второй жестом показал Мэлоуни, чтобы тот опустил стекло с его стороны.
«Одного я могу «отключить», — подумал инспектор. Но не смогу вырубить двоих. Все ясно — свет, вооруженный мужчина — если бы они хотели пристрелить его, то давно бы это сделали. По крайней мере, пока не сделали или пока он не напал на них. Так что, вместо того, чтобы на них наброситься, Мэлоуни положил свой револьвер и нажал на кнопку. Стекло опустилось на другой стороне авто.
Мужчина, который стоял подальше от автомобиля, слегка наклонил голову, чтобы лучше видеть Мэлоуни и закричал:
— Выбрось оружие, — голос у него был низкий, но четкий, с легким акцентом.
Мэлоуни не мог ослушаться и выбросил пистолет. Во рту появилась слюна, сердце замедлило ход. На смену первому ужасу пришли другие чувства: гнев, любопытство, раздражение на собственный испуг.