Над обреченным Вашингтоном разносился панический крик, вырывающийся из тысяч людских ртов. На улицах люди разбегались во все стороны прочь от приближающегося монстра, который угрожающе возвышался на фоне неба, огромный и ужасный.
Тем временем на башне солдаты лихорадочно настраивали линзу — соединяя последние провода, что-то подкручивая, выкрикивая приказы.
Чудовище остановилось перед Капитолием. Оттуда вывалила толпа, это администрация президента спасалась бегством.
Туман пеленой окутывал сознание. Зверь изо всех сил боролся с нарастающей апатией. Сообщение… сообщение!
Могучая лапа взметнулась вверх. Чудовище забыло о земной гравитации — и о собственной неуклюжести.
Массивная лапа обрушилась на купол Капитолия!
Одновременно ослепительно вспыхнул тепловой луч. Он прорезал воздух, обдав Чудовище жарким пламенем.
На мгновение все замерло. Колосс возвышался над Капитолием. А потом Чудовище рухнуло наземь…
Даже поверженное, оно вызывало невообразимый ужас. Сбитое тепловым лучом, Чудовище неподвижно лежало среди перекрученных железных балок. Капитолий превратился в руины, над которыми витала густая завеса каменной пыли.
Это облако мешало видеть… как и туман, от которого темнело в глазах и мутилось в голове у Чудовища. Однако оно еще было живо. Неспособное двигаться, ощущая, как жизнь быстро покидает его, Чудовище тем не менее все еще пыталось протянуть громадную лапу.
«Я должен передать сообщение, — думало оно. — Должен рассказать о болезни, уничтожившей жизнь на Венере. Должен рассказать о разносимом ветром вирусе, от которого нет защиты. Он пришел на Венеру из космоса… в виде спор, которые проросли и превратились в цветы. И теперь эти цветы растут на Земле. Пройдет месяц, лепестки опадут, и соцветия начнут распространять вирус. И тогда жизнь на Земле погибнет, как это произошло на Венере, и на планете не останется ничего, кроме ярких цветов и развалин. Нужно предостеречь людей, сообщить им о том, что цветы нужно немедленно уничтожить — до того, как произойдет опыление…»
Туман в его голове сгустился. Чудовище конвульсивно содрогнулось и затихло. Инопланетный монстр был мертв.
С крыши расположенного в некотором отдалении здания наблюдали за происходящим мужчина и женщина.
— Господи, ну что за чудовище! — воскликнул мужчина. — Смотри, смотри, он лежит там, словно сам дьявол!
Передернувшись, он отвернулся.
Женщина кивнула, соглашаясь.
— Просто не верится, что мир, в котором так много ужаса, способен подарить нам нечто столь прекрасное… — сказала она.
Ее тонкие пальцы поглаживали бархатистые лепестки приколотого к платью цветка. Как будто светящийся изнутри, восхитительный цветок с Венеры загадочно мерцал в солнечном свете.
Внутри его чашечки уже начала образовываться пыльца.
— Итак, мистер Хутен, вам кажется, что сейчас вы тоже спите? — спросил доктор Скотт.
Тимоти Хутен, старательно избегая взгляда психиатра, погладил пальцами кожу, которой были обтянуты ручки кресла, решил, что это ощущение еще ничего не доказывает, и перевел взгляд на окно, на Эмпайр-стэйт-билдинг.
— А разве это не похоже на сон? — уклончиво ответил он вопросом на вопрос.
— Что именно?
— Ну, допустим, вот это. — Хутен кивнул на остроконечную причальную мачту на вершине башни. — Представьте только, эта штуковина предназначена, чтобы к ней причаливали дирижабли. Но вы хоть один дирижабль там видели? Такое может случиться только во сне. Ну, вы понимаете… Люди строят большие планы, а потом почему-то забывают о них и затевают что-нибудь новенькое. Ох, не знаю. Все вокруг так нереально.
«Похоже, запущенный солипсизм», — подумал доктор Скотт, но решил пока воздержаться от окончательных выводов.
— Что, вообще все? — уточнил он. — И даже я?
— И даже вы, — согласился Хутен. — У вас форма неправильная.
— А можно поподробнее, мистер Хутен?
— Ну, не знаю, получится ли у меня объяснить… — Хутен с виноватым и одновременно настороженным видом посмотрел на свои руки. — Видите ли, у меня форма тоже неправильная.
— И какая же форма правильная?
Хутен закрыл глаза и глубоко задумался. Затем по его лицу скользнуло выражение изумления. Он нахмурился. Доктор Скотт, внимательно следя за пациентом, делал соответствующие пометки в своем блокноте.
— Этого я не знаю, — наконец заявил Хутен, широко открывая глаза. — Даже представления не имею.
— Вы не хотите говорить об этом?
— Да… Нет… Не знаю. Просто не знаю.
— Почему вы пришли ко мне, мистер Хутен?
— По совету своего доктора. И жены тоже.
— И по-вашему, они правы?
— Лично я считаю, — с торжествующим видом заявил Хутен, — во сне может случиться что угодно. Я даже могу ходить всего на двух ногах. — С испуганным видом он замолчал. — Наверное, мне не следовало говорить этого, — добавил он чуть погодя.
Доктор Скотт еле заметно улыбнулся.
— Если бы вы рассказали мне о своем сне чуть поподробнее…
— О том сне, в котором я пребываю сейчас? Тут все неправильно, абсолютно все. Даже говорим мы не так, как надо. Неужели вы сами не чувствуете, как неправильно извивается язык? — Хутен испытующе потрогал свой подбородок, а доктор Скотт сделал еще одну пометку в блокноте. — Я сплю, вот и все.
— А вы когда-нибудь просыпаетесь?
— Только когда сплю. Странно звучит, не правда ли? Интересно, что я хотел этим сказать?
— Стало быть, все вокруг нас — это мир сна? — уточнил доктор Скотт.