Умирая от усталости и жалости к самой себе, я, упав в свое любимое кресло, выдохнула:
— У меня есть доказательства, босс. Только действуйте быстрее. Боюсь, что по наши души уже едут.
И вытащила из сумочки диктофон, на который был записан весь разговор в квартире Светланы. Родион только взглянул на него и бросился к телефону….
…Через два дня в программе «Дежурная часть» сообщили о том, что в отдаленном районе Москвы была обнаружена иномарка. А в ней два трупа: мужской и женский. У мужчины было найдено удостоверение помощника депутата. Личность девушки установить не удалось.
Босс съездил к знакомому фермеру в Подмосковье, договорился с ним, и нам каждую неделю стали привозить свежие, экологически чистые овощи и фрукты. Прямо с грядок. Со своего огородика. Главное, чтобы Валентина была здорова. И тот, кто живет в ней…
Жизнь наша шла своим чередом за тем лишь исключением, что босс после всего случившегося в прошлый раз уложил Валентину в больницу на сохранение. От греха подальше. Мы остались вдвоем. Я сама готовила и убирала в офисе, не забывая при этом выполнять свои непосредственные обязанности секретарши и бухгалтера. Впрочем, работы было не слишком много: клиенты словно вымерли. Я уж было решила, что к нам вообще больше никто не появится и мы обанкротимся, как вдруг однажды в нашу дверь позвонили…
Он вошел, без приглашения уселся на диван, снял «лужковскую» кепку, вытер помятым платком лысину, почесал в затылке, затем напялил кепку обратно, спрятал платок в нагрудный карман мокрой от пота рубашки и, закинув ногу на ногу, уставился невидящим взглядом в стоящий напротив выключенный телевизор. Все это он проделал, даже ни разу не взглянув в мою сторону. Мужчине было за пятьдесят, он был довольно высокого роста, худым, с неприлично большим носом и тонкими, почти не различимыми на фоне лица губами. Из коротких рукавов светлой в полоску рубашки торчали худые волосатые руки с заостренными локтями, колени под темными просторными брюками тоже были острыми, как и локти, и вообще, весь он был каким-то угловатым, неуклюжим и нервным; время от времени он вздрагивал всем телом и снова замирал, словно впадал в забытье. Такие типы обычно работают водопроводчиками или инженерами в конструкторских бюро.
В общем, мне он почему-то сразу не понравился. Но, как говорил мой отец Акира, людей нужно оценивать не по внешнему виду, а по тому, что находится у них внутри. Мало ли какое тело кому досталось. Вдруг какому-то хорошему человеку просто не повезло, и Господь наделил его отталкивающей внешностью, так что ж, теперь он должен от этого всю жизнь страдать? Главное ведь не тело, а душа. Просто нужно уметь рассмотреть за неприятной формой приличное содержание, вот и все дела. Так учил нас отец. Поэтому я терпеливо сидела за своим столом и ждала, когда же наконец этот странный пришелец покажет себя. В принципе, мы с боссом никогда не соотносили свои профессиональные обязанности с симпатиями или антипатиями к клиентам: мало ли у кого нынче есть деньги и кому нужна наша помощь? Бывали у нас и подонки, и бандиты, и даже маньяки, однако же мы им всем помогали. Но все же это играло некую определенную роль в нашем отношении к расследованию.
Тип медленно повернул в мою сторону голову, туман в его глазах начал постепенно рассеиваться, и, когда взгляд окончательно прояснился, я поняла, что он меня видит. И улыбнулась своей очаровательной улыбкой. И даже голову склонила в знак приветствия. Ни один мускул на его худощавом лице при этом не дрогнул. Он снова отвернулся, откинулся на спинку и широко раскрытыми глазами уставился в телевизор, будто окаменев. Ну и типчик. Еще по прошествии некоторого времени я поняла, что передо мной самый настоящий слепоглухонемой. Он меня не видел, не слышал, сказать ничего не мог и, вероятно, сам не знал, куда в данный момент попал. Это было так очевидно, что я невольно рассердилась на себя. Дура, надо было сразу догадаться. Сняв трубку, я соединилась с боссом.
— Босс?
— Ну? — послышалось недовольное ворчание.
— У нас тут неординарный случай.
— Совсем неординарный?
— Дальше некуда. Пришел слепоглухонемой клиент.
— Да? — В голосе послышалась живая заинтересованность. — И что говорит?
— Босс, он слепо-глухо-немой, — по слогам произнесла я. — Он не может говорить.
— А чего же он тогда хочет?
— Честно?
— Как всегда.
— А черт его знает, босс. Вошел, сел и молчит. Телевизор смотрит.
— Подожди, телевизор ведь не работает, — напомнил босс. — И потом, как он смотрит, если слепой?
— А вы выйдите и сами все увидите, — разозлилась я. — Он уже полчаса здесь сидит.
Через несколько секунд дверь кабинета открылась, и в приемной вырисовалась стройная фигура Родиона. За все время нашего с ним разговора несчастный калека даже не пошевелился.
— Этот? — Босс кивнул на мужчину.
Я кивнула в ответ. Он подошел к человеку, внимательно осмотрел его со всех сторон, помахал перед глазами ладонью, пощелкал над ухом пальцами и повернулся ко мне.
— А как он сюда вообще попал: своим ходом или его принесли?
— Своим, конечно, — обиделась я. — Позвонил, я открыла дверь, он вошел, сел, взглянул на меня один раз, и вот, пожалуйста…
Подперев руками подбородок, Родион в задумчивости заходил перед ним по комнате. Наконец, придя к какому-то выводу, остановился напротив убогого и решительно ущипнул того за мочку левого уха. Никакой реакции не последовало.
— У тебя есть зеркальце? — тихо спросил босс.
Порывшись в ящике стола, я протянула ему пудреницу. Раскрыв ее, Родион поднес зеркало к носу клиента, подержал с полминуты, а затем взглянул на результат.
— Все ясно, — констатировал он спокойно, возвращая мне мое имущество, — клиент мертв.
— Не может быть, — пролепетала я, почему-то чувствуя себя виноватой в случившемся. — Пять минут назад он еще шевелился. Я сама видела…
— Это были предсмертные конвульсии, — невозмутимо пояснил Родион. — Так иногда случается.
— Но он ведь сам пришел! Разве такие конвульсии бывают?
— В этой Сумасшедшей стране все бывает, — пробормотал он, расширяя двумя пальцами веки покойника. — Смотри, глаза уже стекленеть начали. Готов, голубчик.
— Как вы можете так спокойно об этом говорить? — возмутилась я, подходя поближе. — У человека такое горе, а вы…
— Не хнычь. Ему уже все равно. Но меня интересует другое.
— Зачем я его впустила, да? Но…
— Нет, — он распрямился и еще раз внимательно посмотрел на мертвого клиента. — Меня интересует, зачем он к нам пришел.
— Может, он решил, что наш офис самое подходящее место для последнего пристанища? — робко предположила я. — Помните, как Толстой? Ушел из дома, никому ничего не сказав, зашел в будку к станционному смотрителю, лег на лавку и помер…
— Если этот тип Толстой, то я — китайский император, — негромко произнес босс, и лицо его теперь было очень серьезным. — Нет, тут что-то явно не так. Здесь есть какая-то тайна, и я до нее докопаюсь. Он ничего не говорил?
— Ни звука.
— Знаками ничего не показывал?
— Да нет вроде… Ой, постойте! — вспомнила я. — Он лоб платочком вытирал! Знаете, когда сел, то снял кепку, достал платок из кармана. Вот этот, — я ткнула пальцем в торчащий из нагрудного кармана платок. — Потом вытер лоб, снова надел кепку, сунул платок обратно и… все. Начал телевизор смотреть.