Нетрудно было догадаться, почему собратья Шудде-М’еля по ночным кошмарам так долго разыскивали наше убежище. До прошлой ночи Кроу ежевечерне зачитывал заклятие Вах-Вираджа и окроплял все помещения плавучего дома Эликсиром Тиккоуна, а потом Эликсир у него закончился. По всей видимости, эта жидкость, представлявшая собой некое странное и мощное зелье (позднее мне предстояло узнать, что именно собой представляет этот Эликсир), успешно противостояло проникновению хтонийцев в сновидения и их поисковой разведке. И как только в нашей обороне образовалась эта брешь, копатели сразу сумели разыскать наши подсознания и, соответственно, понять, где мы находимся.
Позже станет ясно, почему, узнав о том, что хтонийцы нас обнаружили, мы не впали в панику и почему сновидение Кроу, вместо того, чтобы вынудить нас собрать пожитки и дать деру, помогло нам успокоиться — хотя вначале сильно шокировало.
В общем, мы рассудили так: если бы роющие землю действительно намеревались совершить нападение, им бы пришлось, так или иначе, преодолеть воду реки, и в любом случае они вряд ли бы стали что-то предпринимать при свете дня. Очевидная хитрость могла бы заключаться в том, что хтонийцы выманили бы нас с борта «Морехода» вечером, после того как стемнеет. Но мы бы на такое не поддались, против такого развития событий у нас были приняты меры предосторожности. Каждый вечер, как только начинало темнеть, до тех пор, пока мы не ушли из плавучего дома насовсем, мы просто запирали дверь, ведущую в наши совмещенные каюты-спальни, изнутри на крепкий замок, и ключ забирал себе Кроу, поскольку я, похоже, оказался более чувствителен к ментальным посланиям хтонийцев. Теперь мне кажется удивительно, как мы оба ухитрились увидеть очевидную параллель. А увидели бы — так вспомнили бы, что Пола Уэнди-Смита копатели сцапали средь бела дня — или уж, в крайнем случае, в сумерках! Как бы то ни было, наша тактика, какой бы ошибочной она ни была, означала, что от вечерних походов в бар «Старая мельница» придется отказаться.
Нет-нет, мне бы не хотелось, чтобы у вас создалось впечатление, что мы с Кроу — алкоголики, хотя у нас были весьма основательные причины спиться, но Кроу любил выпить бренди по вечерам, да и сам я не против слегка промочить горло. Провизией мы запаслись на пару недель, но решили, что неплохо бы пополнить и наш «погребок». Имея это в виду, мы решили пообедать в «Старой мельнице», где можно было купить пару бутылок бренди.
Время мы выбрали идеально. Как только мы уселись за столик в курительной комнате, к нам подошел бывший гвардеец, а ныне хозяин гостиницы и бара. Мы, конечно, встречались с ним раньше, но теперь он представился, как полагается, а Кроу познакомил его со мной и представился сам.
— Ага! Так вы мистер Кроу! Что ж, вы меня уберегли от прогулки до плавучего домика.
— О? — заинтересовался Кроу. — Значит, вы хотели со мной повидаться? Садитесь, мистер Селби. Выпьете с нами?
Хозяин-здоровяк поблагодарил нас, сходил к стойке и налил себе полпинты из бутылки, вернулся к нам со стаканом и сел.
— Да, — сказал он. — Вам сюда звонили сегодня утром — правда, кто-то сильно волновался, и было ужасно плохо слышно. Кто-то хотел удостовериться, что вы здесь. Сказал, что вы будете в плавучем доме под названием «Мореход». Я сказал, что имен ваших толком не знаю, но что поблизости остановились двое джентльменов в плавучем домике.
— А он сказал, кто он такой? — спросил я, озадаченный мыслью о том, кто может знать о месте нашего пребывания. Я заметил, что мой друг также в растерянности.
— Да, сэр, — ответил мне хозяин. — Я его имя записал на клочке бумаги. Сейчас… — Он сунул руку в карман жилета. — Вот. Сказал, что навестит вас сегодня вечерком — если вы все еще тут. Разговор был не очень, потому как слышно было неважно, но я понял, что он звонит из автомата где-то неподалеку. Что-то не так, сэр?
Титус взял бумажку и прочел имя звонившего. Его усталое лицо мертвенно побледнело. Трясущимися руками он передал бумажку мне. Я взял обрывок листа и расправил на столике.
Я сделал глоток бренди — и поперхнулся. До меня наконец дошел смысл того, что там было написано!
А написано там было, как и сказал Селби, только имя:
Эмери Уэнди-Смит!
До позднего вечера — до половины одиннадцатого (сначала на палубе, потом в каюте) мы с Кроу пугливым шепотом переговаривались о фантастических перспективах, открывающихся из-за получения таинственной записки.
Для нас ничего не меняло даже то, что весь день с прекрасного июньского неба жарко светило солнце, и то, что вверх и вниз по реке с веселым урчанием проносились десятки небольших моторных лодочек, а по зеленым берегам гуляли влюбленные и махали нам, стоявшим на якоре, руками. Тепло солнца не согревало нас. Кровь стыла у нас в жилах от осознания того, какой кошмар обитает глубоко под землей, под прекрасной зеленью Англии. И хотя влюбленные громко смеялись, хотя заливались трелями птицы, мы говорили шепотом.
Потому что Кроу был на все сто уверен в том, что на самом деле сэр Эмери мертв, а происходящее — всего-навсего очередной ход со стороны хтонийцев. Если бы в игре наметился кто-то третий — то есть некто, кому, так же как Кроу и мне, было известно о жутких деяниях копателей… Если так, тогда вину за последние события можно было бы свалить на этого человека, но — на кого? В любом случае телефонный звонок стал для нас неприятной и мрачной шуткой.
И конечно, Кроу был совершенно прав в своих рассуждениях. Должен был быть прав. Неизвестный звонивший никак не мог быть сэром Эмери Уэнди-Смитом. Стоило мне только разумно порассуждать о случившемся — и я сразу понял, что это невозможно. Ведь сэр Эмери уже в тысяча девятьсот тридцать седьмом году был немолод. А теперь? Теперь ему было бы около ста лет! Мало кому удается прожить так долго, но еще меньше кому удается жить и где-то скрываться треть столетия — по неведомой причине!
Нет, я, так же как и Титус Кроу, был уверен в том, что это был очередной трюк со стороны хтонийцев. Как они умудрились это сделать — другой вопрос. Кроу гадал (правда, совсем недолго), не выдумка ли это его соседа, доктора богословия, обитавшего всего в сотне ярдов от Блоун-Хауса. Мысль такая возникла потому, что Кроу, на всякий случай, оставил соседу перед отъездом из дома адрес, на который нам следовало писать. Кроме того, он попросил этого джентльмена принимать переведенные на его номер телефонные звонки, и сосед согласился. При этом Кроу попросил богослова говорить о нашем местонахождении только самым проверенным людям. По-видимому, сосед оказывал ему подобные услуги прежде. Но на этот раз даже посвященный в дела Кроу ученый-сосед не знал о том, почему Кроу так торопится в Хенли, а уж про сэра Эмери Уэнди-Смита богослов почти наверняка даже не слышал! На самом деле, о том, что мы находимся в Хенли, не знал никто — кроме, как показала прошедшая ночь, самих копателей!
Но все-таки, чего хтонийцы надеялись добиться столь откровенным ходом? Этот вопрос я не мог не задать другу, и вот что он мне ответил:
— Знаешь, Анри, я думаю, что нам лучше для начала ответить на вопрос «как», а уж потом переходить к «почему» и «зачем». Когда только есть возможность, я предпочитаю видеть картину целиком. Я поразмыслил немного, и мне кажется, что наш призрачный «переговорщик», возможно, некий человек, находящийся «под влиянием» хтонийцев. Думаю, у них имеются подобные… помощники, и в будущем нам было бы неплохо выяснить это поточнее. Мы с тобой рассуждали, рисуя ужасы и близкую ужасную гибель в щупальцах чудовищных подземных тварей, но столь же легко мы можем погибнуть от огнестрельных ранений! Так вот, учтя все это, мы можем задать себе вопрос: почему хтонийцы пошли на такой прозрачный шаг? Думаю, я знаю ответ.
Редкий случай: я догадался о выводах, которые сделал мой друг.
— Думаю, я знаю, к чему ты клонишь.
— Да?
— Да. В последние несколько дней мы оба решили, что находиться в плавучем домике нам с тобой безопасно, хотя у тебя были на этот счет сомнения. А теперь давай представим, что они тоже так думают, что они не могут причинить нам вред физически, пока мы здесь. Ну, так самое простое — попытаться выманить нас отсюда, напугать так, чтобы мы ушли из плавучего дома и оказались на суше!
— Верно, — ответил Кроу. — И этот невероятный телефонный звонок служит для нас новым подтверждением всего того, о чем я узнал в ультимативном сне прошлой ночью. Продолжай, де Мариньи.
— Ну, так в этом-то и дело! — воскликнул я. — Больше и говорить не о чем! Если действовать согласно твоему сну и этому звонку — который, как мы понимаем, связан с хтонийцами, то мы и получили предупреждения. Нам хотели дать понять, что находиться здесь небезопасно и что лучше всего нам…
— Убраться отсюда к чертям?
— Да.
— Так что же ты предлагаешь?
— Не трогаться с места!
— Ага, — кивнул Кроу. — Вот именно так мы и поступим! Я все более и более убеждаюсь в том, что именно здесь мы в безопасности. Как ты и сказал, этим вызвана вторая попытка хтонийцев увести нас от реки — а если так, то для нас это чертовски веская причина оставаться на месте. Так что мы останемся здесь — хотя бы еще на какое-то время. В нашем распоряжении как минимум два орудия борьбы с тварями: река и заклятие Вах-Вираджа. — Он задумчиво сдвинул брови. — И скоро у нас появится свежий запас Эликсира Тиккоуна, между прочим, если преподобный Таунли сдержит свое обещание. Таунли — это тот самый сосед, о котором я тебе говорил. Он обещал прислать мне эликсир, а он меня еще ни разу не подводил.
— Преподобный Таунли? — переспросил я. — Эликсир Тиккоуна? — Ответ аккуратно нашел место в уголке моего сознания. — Ты хочешь сказать, что Эликсир — это…
— Да, конечно, — ответил Кроу, кивнув и немного удивленно посмотрев на меня. — Разве я раньше об этом не упоминал? — Он бросил мне пустую склянку, содержимое которой принесло там столько пользы. — О да! Святая вода, что же еще? Нам уже известно, как Шудде-М’ель терпеть не может воду, поэтому вода, которая вдобавок освящена… о, она имеет великую силу в борьбе с любыми ужасами, кроме хтонийцев, поверь мне!
— А как насчет египетского креста с кольцом? — спросил я, вспомнив о трех средствах борьбы с Ниогтхой, перечисленные в «Некрономиконе». — Неужели у ансата и вправду есть такое же могущество?
— Я думаю, да — до некоторой степени. Я хотел сказать тебе об этом раньше, вчера вечером, когда ты разрабатывал тему камней со звездами. Что получится, Анри, если нарушить целостность кольца на верхушке египетского креста?
Я представил этот образ в уме и щелкнул пальцами.
— О! Получится знак с пятью конечностями, грубое воспроизведение Знака Старших Богов, Пленяющая Звезда из цикла мифов о Ктулху!
— Именно так. Снабженный наверху петлей древнеегипетский крест «Тау» также был символом власти — и одновременно символом плодородия! Это был так называемый анкх, Анри! Само это слово означает «душа» или «жизнь» — защита жизни и души. О да, я действительно склонен верить в то, что крест ансата наделен особой силой. — Кроу устало улыбнулся. — Но если судить по твоему вопросу, твоя наблюдательность тебя отчасти покинула.
— Да? Ты это о чем? — спросил я подозрительно и немного обиженно.
— О, но если ты приглядишься повнимательнее, ты все увидишь. В самый первый день, как только мы сюда перебрались, я прикрепил над дверью маленький серебряный крестик ансата!
На миг, несмотря на наше положение и серьезность разговора, я решил, что Кроу надо мной подшучивает. Я же ничего подобного не заметил! Я быстро встал, прошагал к двери каюты и приоткрыл ее, чтобы хорошенько ее рассмотреть в свете горевших на палубе фонарей. И конечно, крест с кольцом на верхушке висел там, на двери, под верхним косяком.
Только я повернулся, чтобы вернуться в каюту, как почувствовал неприятный запах. В буквальном смысле, он ударил в ноздри. Не просто запах, а отвратительная вонь исходила откуда-то позади меня, с темного, хоть выколи глаз, берега реки.