— А может, получится XXXVI, Мастер Гэнил? — чуть слышно проговорил подмастерье, и щеки его вспыхнули.
Вместо ответа Гэнил засунул один из обработанных пареньком на станке стержней в положенное для него место в паровой машине, починкой которой они занимались; стержень оказался длиннее чем надо на дюйм.
— Это все потому, что у меня большой палец больно длинный, сэр, — сказал мальчик, демонстрируя свои узловатые кисти. Расстояние между суставами большого пальца и на самом деле было необычно велико.
— И правда. — Темное лицо Гэнила потемнело еще больше. — Очень интересно. Но ведь неважно, какой длины твой дюйм, если ты используешь его последовательно. А важно то, болван, что при добавлении XVI к IХХ никогда не получается, не получалось и не получится XXXVI — до скончания веков — ты, тупой язычник!
— Да, сэр, так трудно это все запомнить.
— А запоминать всегда трудно, Ванно Прентис, — произнес чей-то низкий голос: это появился Ли, начальник мастерской, толстый человек с мощной грудью и ясными черными глазами. — Подойди-ка сюда на минутку, Гэнил.
Проведя Гэнила в тихий уголок огромной мастерской, Ли бодро продолжил:
— А ты нетерпелив, Мастер Гэнил.
— Ванно должен знать таблицу прибавления.
— Но тебе же известно, что даже Мастера частенько забывают прибавления. — Ли по-отечески похлопал Гэнила по плечу. — А ты разговаривал с Ванно таким тоном, словно ожидал, что паренек сможет это вычислить! — Ли засмеялся громким раскатистым басом, глаза его смотрели весело и проницательно. — Не слишком обращай на них внимание, вот и все... Полагаю, ты приедешь на ужин в следующий День Алтаря?
— Я бы взял на себя вольность...
— Вот и прекрасно! Все в твоих руках. Я бы хотел, чтобы она подружилась с таким спокойным парнем, как ты. Но хочу честно тебя предупредить. Моя дочь — своенравная, дерзкая девчонка. — Мастер Ли снова засмеялся.
Гэнил уныло ухмыльнулся. Дочь начальника мастерской вертела как хотела не только всеми мужчинами мастерской, но и собственным отцом. Ее ум и живость сначала даже немного напугали Гэнила. Он не сразу заметил, что только с ним девушка разговаривает немного стесняясь, чуть-чуть застенчиво. В конце концов Гэнил собрался с духом и попросил у ее матери разрешения пригласить дочь на ужин, предприняв тем самым первый официальный шаг к ухаживанию. И сейчас Гэнил стоял там, где его оставил Ли, вспоминая очаровательную улыбку Лани.
— Гэнил, а ты когда-нибудь видел Солнце?
Голос, задавший вопрос, был тихий, сдержанный и спокойный. Гэнил повернулся и посмотрел в голубые глаза своего друга.
— Солнце? Ну конечно.
— А когда в последний раз?
— Сейчас скажу... мне тогда было двадцать шесть... Четыре года назад. А разве тебя тогда не было в Эдане? Солнце вышло сразу около полудня, и ночью все смогли увидеть звезды. Помню, я успел сосчитать восемьдесят одну звезду, а потом небо снова затянули облака.
— Я тогда уезжал на север, в Кейлин, в свою первую Школу Мастерства. — Говоря, Меде прислонился к деревянным прутьям решетки, огораживающей модель тяжелой паровой машины. Его светлые глаза глядели в окно, за которым шел неизменный проливной дождь поздней осени. — Слышал, как ты выговаривал молодому Ванно только что... Какая разница, что из XIV и IХХ не получается XXXVI?
— Когда мне было двадцать шесть, четыре года назад... я сосчитал восемьдесят одну звезду...
— Еще немного, и ты сможешь вычислять, Гэнил.
Гэнил нахмурился, машинально потирая белесый шрам
на виске.
— Черт возьми, Меде! Даже язычники знают такие простейшие прибавления!
Меде чуть улыбнулся. Затем взял Жезл Сравнения и нарисовал на пыльном полу что-то круглое.
— Что это? — спросил он.
— Солнце.
— Правильно. Но также цифра. Число. Обозначающее Ничто.
— Цифра, обозначающая Ничто?
— Да. Ты можешь использовать ее в таблицах вычитания, например. Если из II вычесть I, то останется I, правильно? Но что получится, если из II вычесть II? — Возникла пауза. Меде постучал по кругу палкой: — Вот это.
— Да, конечно. — Гэнил изумленно уставился на нарисованный круг, священное изображение Солнца, Затерянный Свет, лицо Бога. — Это сокровенное знание священников?
— Нет. — Меде нарисовал поверх круга Х-образный крест. — Вот оно — знание наших священников.
— Но тогда кто же открыл цифру, обозначающую Ничто?
— Никто. Некто. Это не тайна.
Гэнил нахмурился, удивляясь такому заявлению. Они говорили вполголоса, стоя близко друг к другу, словно обсуждали, какие измерения можно производить с помощью Жезла Сравнения Меде.
— Гэнил, а почему ты считал звезды?
— Я... Мне хотелось знать. Мне всегда нравилось считать, нравились цифры, таблицы. Поэтому я стал Механиком.
— Понятно. Тебе ведь сейчас тридцать, да? Вот уже четыре месяца как ты стал Мастером. Гэнил, а ты никогда не думал о том, что быть Мастером означает постичь все, чему может научить твое ремесло? С настоящего момента до самой смерти ты никогда не узнаешь ничего больше. Потому что больше узнавать нечего.
— Но начальники мастерских...
— Они знают некоторые секретные знаки и пароли, — сказал Меде своим тихим бесстрастным голосом, — и, конечно, наделены определенной властью. Но знают они не больше тебя... Ты, наверное, думал, что им разрешено заниматься вычислениями? Нет.
Гэнил молчал.
— И все-таки есть еще в мире вещи, которые можно изучить, Гэнил.
— Где?
— Повсюду. Вокруг нас.