Он дважды прочитал начало доклада и отложил в сторону листы. Долго вглядывался в мутную мглу за окошком, продолжал думать: «А может быть, кто-нибудь прочтет на этом совещании доклад о международном положении, и тогда мне не нужно залезать в эти сложные дела. Лучше сразу начать о том, что война современная — это война техники, война моторов. Но главной, решающей силой остается человек, овладевший боевой техникой и военным мастерством! Дальше нарисовать картину, какой по размаху может быть современная война».
Поезд остановился на разъезде. Возле стоявшего неподалеку эшелона толпилось много военных. На платформах укрытые чехлами пушки. Снег засыпал их настолько, что генерал армии не сразу мог узнать новые, поступившие в то время на вооружение гаубицы.
Жуков взял в руки доклад.
«Зачем нужен мой боевой опыт, о котором сказал нарком обороны? Теперь армия уже совершенно не та, какой она была в дни гражданской войны, когда я командовал кавалерийским эскадроном и полком…» Современные войска отличаются и от тех, которые сражались на Халхин-Голе, хотя прошло немного — один год. Да и условия боевых действий, которые могут возникнуть, и противник, с которым придется сражаться, совершенно иные. Нельзя опираться в современной войне и на опыт освободительного похода Украинского и Белорусского фронтов в сентябре 1939 года, когда за девять дней войска Красной Армии спасли от фашистского порабощения 12 миллионов человек. Граница Советского Союза отодвинулась на 250—350 километров. Но ведь это была не война, а ввод войск, марш-бросок. Так же бескровно войска Красной Армии, встречаемые населением с цветами, освободили Бессарабию и Северную Буковину летом 1940 года. И хотя, командуя Южной группой войск, он блестяще осуществил этот освободительный поход, сейчас ему было ясно, что предстоящая война с фашистской Германией начнется с кровавых столкновений. «Таким образом, — подумал он, — опыта ведения войны с такой сильной армией, оснащенной современным оружием, у меня тоже нет. Да и только ли в опыте дело?»
Война, которую ведет фашистская Германия со своими соседями, жестокая. Армии Гитлера, выдвигаясь к нашей государственной границе, рушат на своем пути все. А Гитлер глаголет о ненападении на СССР. Это ложь! Фашисты готовятся к сражению с нами. Такой войны на планете еще не было. О каком же опыте можно говорить? Георгий Константинович еще раз заглянул в доклад. Вместо десятка страниц он написал:
«Характер современных наступательных операций вытекает из особенностей современной войны. Фашистская Германия хотя и подписала мирный договор, поведение ее говорит о скором нападении на СССР. Наша задача — отразить нападение немецко-фашистских войск и затем перейти в решительное наступление».
Георгий Константинович откинулся на спинку дивана, положил в папку рукопись доклада и, закрыв глаза, представил мысленно ту обстановку, которая может создаться, если начнется война. Враг непременно будет стремиться к полному разгрому Красной Армии. Следует ожидать сильных ударов танков и авиации. Мы должны не только выстоять, но и взять инициативу в свои руки. «Нам слишком много требуется, чтобы наступать. Но обязательно нужно наступать, крушить врага, не ждать его ударов. А что обеспечивает успех в наступлении? Мощная артиллерия, танки с хорошей лобовой броней и вооружением, авиация и, конечно, пехота, обеспеченная средствами передвижения.
Если я буду читать доклад по написанному, то ничего из этого не получится, — решил Георгий Константинович. — Нужно докладывать по схемам, это не только более доходчиво для тех, кто слушает, но и сам чувствуешь аудиторию, видишь, как воспринимают люди твои слова».
Так и сделал. Взяв указку, Жуков подошел к схемам. Зал, в котором сидели генералы, командиры высших рангов, политработники из военных округов, начальники отделов Генерального штаба, замер. Георгий Константинович неторопливо прошелся вдоль вывешенных схем и карт, проверил, все ли на месте, затем повернулся лицом к залу и начал говорить четко, громко и убедительно, указывая на схемах цифры, означающие предполагаемое количество боевой техники врага и направления ударов противника и контрударов Красной Армии.
На груди коренастого генерала армии поблескивали Золотая Звезда и три ордена, которыми был награжден Георгий Константинович за военные заслуги перед Родиной и проявленное мужество.
Докладчик упоминал и опыт прошлых войн и сражений, но больше говорил о том мастерстве войск и выводах штабов, которые получены на последних маневрах в военных округах, о характере современных операций. Георгий Константинович умел найти самое ценное из прошлого и настоящего армий и применить все положительное в своей собственной военно-практической деятельности. Военной академией Жукова была преданная, безупречная служба Родине.
Доклад Георгия Константиновича Жукова оказался самым интересным, доходчивым и обоснованным из всех прочитанных докладов на том совещании высшего командного и начальствующего состава Красной Армии. Крупный военный теоретик, видный военный деятель, впоследствии начальник Генерального штаба, Маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников сказал: «Подобного доклада я не слушал. Превосходно!»
Затем в Генеральном штабе была проведена военная игра на картах. Впервые игра такого масштаба и такой тематики. На ней для участников создавались неожиданные воображаемые условия, как в настоящей войне. Войсками «синих» командовал Жуков, а «красными» — командующий войсками Белорусского военного округа генерал Павлов. Расстановка «синих» и «красных» была примерно такой, как она оказалась в начале Великой Отечественной войны. «Красным» пришлось в весьма трудных условиях сдерживать натиск «противника». «Синие», располагая значительно большим количеством войск и боевой техники, «вторглись» далеко в пределы СССР.
Правильность действий войск на этой игре доказывалась математическими расчетами. Лучше получалось у «синей» стороны. Штаб более точно учитывал количество войск, их оснащение новой техникой, правильно оценивались решения командиров. Ошибся — значит, понес поражение.
После окончания игры нарком обороны маршал Тимошенко, руководивший игрой, приказал командующим сторонам Павлову и Жукову провести разбор игры, отметить в своих докладах недостатки и положительные моменты в действиях обеих сторон. Это заключительное совещание состоялось в Кремле. На нем присутствовали руководители Наркомата обороны, Генерального штаба и военных округов. Были приглашены члены Политбюро.
Общую оценку руководителям и участникам военной игры давал начальник Генерального штаба генерал К. А. Мерецков. Он отмечал, что «синяя» сторона оказалась сильнее. У нее больше самолетов и танков, лучше создана группировка сил. Но И. В. Сталину не понравилось восхваление преимуществ «синих», и он несколько раз сделал замечание Мерецкову, сказав, что на войне важно не только арифметическое большинство. «Красные» защищают свое социалистическое Отечество, они будут сражаться героически.
Когда было объявлено: «Кто хочет высказаться?» — Жуков стал прикидывать в уме план выступления, но не торопился попросить слова.
Первым выступил нарком обороны Тимошенко, затем — Павлов. Сталин спросил у Павлова: «В чем кроются причины неудач действий войск «красной» стороны?» Павлову следовало смело и правдиво доложить о недостатках в размещении наших приграничных войск, указать на отсутствие необходимых резервов и на некоторое отставание в техническом оснащении наших войск, а он ответил, что в игре так бывает, что кто-то кого-то бьет.
Сталина ответ не удовлетворил, и он заметил:
— Командующий войсками округа должен владеть военным искусством, уметь в любых условиях находить правильные решения, чего у вас в проведенной игре не получилось.
После Павлова попросил слова Жуков.
Он говорил о целесообразности и полезности проведенных учений, подверг критике строительство укрепленных районов в Белоруссии, отметил, что рубежи для строительства выбраны слишком близко к границе и они имеют невыгодную оперативную конфигурацию. Это позволяет противнику выйти в тыл всей нашей Белостокской группировке. Укрепленные районы долго не продержатся, они простреливаются артиллерийским огнем.
Командующему войсками Белорусского военного округа Павлову критика не понравилась, и он с места бросил реплику: «А на Украине они строятся правильно?» На это Жуков ответил, что он не выбирал рубежи для строительства, но полагает, что и там надо бы строить укрепленные районы подальше от границы.
В заключение говорил Сталин. Он отметил хорошее выступление Жукова и сказал, что Георгий Константинович подходит к решению военных вопросов с позиций государственных, а не личных, поэтому он правильно критиковал недостатки в обороне наших государственных границ и в развитии войск армии.
Умелые действия и правильные решения в проведенной военной игре и особенно деловое выступление Жукова еще больше подняло его авторитет в глазах наркома и членов Политбюро.
На следующий день Жуков был вызван в Кремль. Шел он со смущенным чувством и был готов ко всему, но не к тому, что услышал.
Решением Политбюро он был назначен на должность начальника Генерального штаба.
Неожиданное назначение на высокую должность смутило Георгия Константиновича. Он никогда не думал о переходе на штабную работу и считал себя не подготовленным быть начальником Генерального штаба — «мозгом» Вооруженных Сил. Опыта руководства штабом он не имел. Даже командуя военным округом, он весь отдавался делу подготовки к защите Родины армий, корпусов, дивизий, полков и не вникал во все многочисленные функции штаба. Несравним и сам объем задач, который решает Генеральный штаб. Знал Жуков и о том, как трудно будет ему руководить Генеральным штабом в этот бурный период роста Вооруженных Сил и подготовки страны к отражению нападения фашистской Германии, о котором говорилось на совещании. Георгий Константинович уже слился в единое целое с Киевским военным округом, полюбил его и много сделал для повышения боеспособности войск. Ему не хотелось расставаться с боевыми друзьями.
Обо всем этом он лишь подумал, но выдвинуть эти доводы, для того чтобы Политбюро не назначало его начальником Генерального штаба, не мог. Он высказал лишь одно сомнение: не служил раньше в штабах, всегда был в строю, а поэтому вряд ли сможет руководить Генеральным штабом. Скромность украшает человека. Его сомнение не было принято во внимание и уже не могло повлиять на принятое решение.
Возражать или доказывать было уже поздно. Да и мог ли коммунист Жуков не подчиниться решению Политбюро Центрального Комитета партии!
Это приказ.
Приказы не могут учитывать желания солдат. Полемика и выдвижение личных причин здесь неуместны. Беспрекословно повиноваться — судьба каждого военного, принявшего присягу. И это в равной мере относится и к рядовому воину и к генералу. Жуков умел требовать, умел и подчиняться. Только где-то глубоко в сердце что-то защемило: все же это назначение слишком неожиданно.
Георгий Константинович вышел из Кремля на Красную площадь. Не торопясь направился вдоль Мавзолея Ленина к Александровскому саду. Шел пешком в Генеральный штаб, чтобы представиться народному комиссару обороны. Под ногами похрустывал снег. Словно перекликаясь между собой, отрывисто подавали гудки автомобили, доносилась музыка из репродуктора, установленного на Манежной площади. Навстречу ему нескончаемым потоком, подгоняемые морозцем, торопливо шли люди. Среди них было немало военных. Как требовал новый устав, они отдавали честь генералу, переходя на строевой шаг. Один из военных оказался похожим на сослуживца Георгия Константиновича — Минюка, начальника штаба 4-й Донской казачьей кавалерийской дивизии, которой Жуков некогда командовал.
Находясь под впечатлением только что объявленного решения о своем новом назначении, Георгий Константинович вспомнил первый разговор со своим начальником штаба.
Было это в городе Слуцке в 1935 году и тоже в декабре. В кабинет командира дивизии Жукова вошел невысокого роста, худощавый, с хорошей командирской выправкой майор и, прищелкнув шпорами, доложил, что приказом наркома Ворошилова он назначен начальником штаба дивизии. Георгий Константинович знал, что майор с неохотой принял повышение.
— Я слышал, вы не хотели ехать ко мне в дивизию. Почему?
— Совершенно точно. Не хотел. Я слышал, что вы плохо относитесь к штабным работникам, считаете, что штаб не помогает вам, а мешает командовать дивизией. Мы с вами не сработаемся.
— Нет, — отрывисто сказал Жуков, — мы послужим вместе.
— Ну тогда имейте в виду, мы тоже ругаться умеем…
Жуков вскинул брови, удивился, а потом внезапно рассмеялся, да так, что стул под ним запрыгал. Смеялся до слез.
— Да, Леонид Федорович, наслушались вы всякой чепухи. Вранье все это. И сочиняют его лодыри, недисциплинированные люди. Я ругаю подчиненных не за промахи, не за ошибки. Строго взыскиваю за вранье, за очковтирательство. А о вас слышал добрые отзывы. Мы сработаемся. Садитесь, поговорим о делах дивизии…
Вот так, вспоминая прошлое и представляя себя в новой роли, генерал армии Жуков пришел к наркому обороны.
— Входи, жду, — радостно встретил его маршал Тимошенко. — Поздравляю. Только что же ты так откровенно отказывался? Звонил мне товарищ Сталин, рассказал.
— Да знаешь ли, Семен Константинович, мы хотя и старые боевые друзья, но вспомнился мне такой вот случай… — и Георгий Константинович поделился своей встречей с бывшим начальником штаба дивизии.