Андроид - Генри Каттнер 6 стр.


Корт следил за ним стеклянными глазами из-под насупленных бровей. Где-то в этом холодном нечеловеческом теле работал безжалостный нечеловеческий мозг. Он даже не смеялся над поражением противника — откуда машине знать, как смеяться?

Эта машина так близко, так близко… Их отделяет всего несколько футов и тонкий слой синтетической кожи, скрывающей механическое тело.

— Подождите! — снова сказал Брэдли, повернулся к Уоллинджеру и попытался вложить в свой голос всю энергию, чтобы силой убеждения пробить броню предрассудков, ослепивших всех взрослых в этой комнате. — Уоллинджер, послушайте! Когда я уйду, вы поговорите со своей дочкой, ладно? Вы дадите мне хоть эту возможность оправдаться? Она знает! И это не фантазии! Все дети знают. Вы думаете, вы будете в безопасности, когда Корт уйдет? Они вам не доверяют. Не могут доверять. Они будут опасаться, что когда-нибудь ночью вы проснетесь и поймете, что я был прав. Подумайте о своей дочери, Уоллинджер! Корт все слышит. Он знает, что она его распознала. Не рискуйте ее жизнью, Уоллинджер! Если хотите, не думайте о своей, но не забывайте о Сью!

По лицу Уоллинджера пробежала первая тень тревоги. Хватка полицейского немного ослабла. Он нетерпеливо передернул плечами. Минутное сомнение физика, наверное, передалось офицеру, а может, и отчаянное убеждение в голосе Брэдли сделало свое дело. Он решил воспользоваться моментом.

— Подумайте о Сью! — продолжал он. — Корт не решится что-либо предпринять, но вы же не знаете, сколько их. Вы же не знаете! Вы даже не догадываетесь! Может, такие, как Корт, — просто брак, они так несовершенны, что могут выдать себя. Наверняка они создали новых, настолько похожих на людей, что никто не заподозрит неладного. Эти новые много опаснее, Уоллинджер! Даже если существует всего один такой робот, он будет знать, что, пока вы живы, он в опасности. Я вам слишком многое рассказал…

— Хорошо, офицер, — сказал Уоллинджер с легким вздохом. — Простите, Брэдли, но вы должны понять.

Брэдли снова взглянул на Корта. Андроид неподвижно сидел на кушетке. Робот, собранный из шестеренок и проводов, в своей искусственной плоти он чувствовал себя как в кольчуге. Все законы защищают плоть. Люди сделали ее неприкосновенной и вот теперь отдали в железные руки врагов. Если бы только ему позволили сделать один надрез на податливой, обманчивой коже, которая отнюдь не была ею… Вдруг Брэдли рассмеялся.

Даже робота несколько удивил этот смех, а полицейский глухо зарычал, несомненно приняв смех за припадок. Но на самом деле Брэдли понял, что делать. Теперь он сможет убедить даже Уоллинджера.

— Автокатастрофа!

Он использовал автомобиль как таран. Он знал. Помнил. Каждый, кто сражается, всегда знает, слегка ли он задел врага или попал в точку. До сих пор это не имело значения. Не до того было. Но Корт, зажатый между машиной и стеной, не ушел невредимым. Он упал, совсем как человек, но сейчас он сидел совсем не по-человечески — выпрямившись и беззвучно дыша…

Брэдли помнил, как подались ребра, как он услышал звук гнущегося металла там, где не должно быть ничего металлического. Ни один человек не будет так сидеть после того, как был вжат в стену автомобилем, а ведь именно это Брэдли сделал с Артуром Кортом.

Брэдли рванулся так неожиданно, что полицейский разжал руки. Он побежал через комнату и рванул куртку Корта, прежде чем его жертва успела понять, что он задумал.

Офицер охнул и в один скачок настиг его. Массивное тело оттолкнуло Брэдли в сторону. Оставалось всего полсекунды. Но Брэдли успел. Его руки вцепились в куртку и рубашку Корта, когда полицейский навалился на него, и они оба полетели в сторону, порвав ткань.

Короткая куртка Корта распахнулась, и Брэдли инстинктивно заслонился рукой. Куртка и рубашка порвались, и на один бесконечно долгий миг в комнате воцарилась полная тишина. Казалось, никто даже не дышал. Брэдли показалось, что вместе с дыханием замерло и его сердце, ведь до этой последней проверки он не мог быть уверен…

Под рубашкой обнаружился загорелый торс, гладкая искусственная кожа. Но радиаторная решетка автомобиля оставила свой след. В момент удара Брэдли слышал металлический скрежет. Теперь он видел. Видел блестящий стальной каркас в груди, где не должно быть никакого металла, а в середине — переплетение проводов и маленькие прозрачные трубки, по которым текла красная жидкость…

Это был мозг андроида.

В глубине, под погнутой сталью, виднелось нечто маленькое и блестящее. Оттуда бил пульсирующий свет, зловеще освещавший грудную клетку робота. Жидкость окрашивала его в красные тона, и на металлических ребрах плясали кровавые блики. В тех местах, где жидкость была озарена этим светом, она текла быстрее, и по ней пробегали пузырьки. Этот источник света, мерцавший в разбитой грудной клетке, вполне мог быть и сердцем, и мозгом.

Брэдли даже не успел подумать. Он действовал чисто рефлекторно. Невероятное зрелище на секунду парализовало полицейского, и никто не мог помешать Брэдли.

Он прыгнул вперед, вытянув руки, и одним ударом кулака выбил светящийся предмет из корпуса андроида.

На какую-то долю секунды Брэдли как в тумане увидел свою руку в недрах пустой груди автомата, увидел, как волны от его удара, словно круги по воде, проходят по ребрам, увидел свои пальцы в неярком алом свете, исходящем из прозрачных вен.

А затем свет погас.

Он услышал хруст, как будто треснуло стекло. А потом скорее не услышал, а почувствовал короткий пронзительный свист. Затем все смолкло. Артур Корт перестал быть и человеком, и андроидом.

Человекоподобная фигура в человеческой одежде наклонилась вперед, словно металлический манекен, и тяжело упала на ковер. Трудно было поверить, что когда-то она дышала, жила, разговаривала…

Брэдли с трудом поднялся на непослушные ноги. Полицейский все еще лежал на полу и ошалело таращился, не пытаясь встать. Его лицо, только что такое румяное, посерело, а обескровленные губы беззвучно шевелились в тщетных потугах описать словами невероятное зрелище, свидетелем которого он стал. Брэдли с трудом удерживался от смеха. Даже человеческий организм не может эффективно функционировать в подобной шоковой ситуации.

Первым в себя пришел Уоллинджер. Брэдли бросил взгляд на лицо физика, бледное, перекошенное и застывшее от ужаса. Но тем не менее доктор был в состоянии двигаться, по крайней мере ноги его слушались. Он едва взглянул на Брэдли, обошел груду металла на полу и нагнулся над полицейским…

А потом резко вскинул руку и обрушил на офицера точно рассчитанный удар ребром ладони. Тот мгновенно отключился. Уоллинджер пристально посмотрел на Брэдли.

— Вы… на их стороне? — с трудом выдавил Брэдли, почему-то шепотом. Голова совершенно отказывалась соображать, и он не отдавал себе отчета, почему его объял внезапный ужас и перехватило дыхание. — Вы… с ними?

Уоллинджер медленно выпрямился, оставив тело в униформе на полу. Он отвел глаза, окинул взглядом комнату и посмотрел на входную дверь. Брэдли настороженно следил за ним.

Дети по-прежнему были в комнате и все видели. Без всякой тревоги, ничего не понимая, они просто с интересом наблюдали за происходящим, как будто смотрели кино.

— Сью, Джерри — быстро наверх! — Голос Уоллинджера звучал твердо и спокойно. — Быстро! И закройте за собой двери.

Дверь захлопнулась. Уоллинджер вздохнул, встретился взглядом с Брэдли, поморщился, попытался что-то сказать, но передумал.

— Ответьте мне. — Голос Брэдли окреп, и в нем зазвучала настойчивость. — На чьей вы стороне?

Уоллинджер помолчал, а потом начал издалека:

— Это не записано в документах, — бесстрастно произнес он, — но, думаю, вам следует знать… Дети не мои.

— Нет…

— Я их усыновил.

— Но… значит…

Продолжать не имело смысла. Брэдли выбрал этого человека, потому что был уверен: в его принадлежности к роду человеческому можно не сомневаться, ведь он отец, а машины бесплодны.

Уоллинджер пожал плечами. Он опустил глаза на тяжело дышащего человека у своих ног.

— Я был вынужден так поступить. А теперь мне надо придумать, как заставить офицера поверить, что ему все приснилось. Мне очень не хочется, но в данный момент я не могу придумать ничего… кроме, пожалуй… — Он бросил взгляд на стол. — Попробуем так.

В верхнем ящике стола обнаружилась бутылка виски. Уоллинджер извлек ее, открыл, достал из того же ящика металлические стаканчики и наполнил их. Затем перевернул бутылку над телом постанывавшего полицейского.

Брэдли пришлось крепко обхватить свой стакан, чтобы удержать его в трясущихся руках. Обжигающе крепкое пойло едва не встало колом в горле, однако все же просочилось в желудок и наполнило тело приятным успокаивающим теплом.

— Вы же понимаете, что все должно остаться между нами, — произнес Уоллинджер.

— Но я не… вы хотите сказать, что вы знали… все это время? Уоллинджер, вы?..

Назад Дальше