— Это почему же? — искренне удивился Сырцов.
— Потому что мы выпьем, а ты — нет.
— Не будет у меня тоски. Я с вами выпью.
— Ты же говорил, что непьющий! — возмутился абориген.
— Это вообще. А в частности — выпиваю иногда.
— Пол-литра ты нам обещал. Считай, что ты не в деле.
— А за что вам пол-литра, не забыл?
— Да пристроим мы тебя, пристроим!
Подошел младшенький с бутылкой «Российской» и полуторалитровым сосудом фанты. Возгласил как о своем достижении:
— Ярославская! — Младшенький был щедрее: из кармана вытащил три пластмассовых стаканчика. Спросил у почтенной компании: — Всю сразу разливать?
— Сразу, — решил Сырцов, и старший объяснил его решение:
— Он нам, Гриша, вторую поставит.
— Поставит! — передразнил его Гриша, не отвлекаясь от аптекарского занятия — разлива по трем стаканам с точностью до грамма. — Я последними нашими тысячу четыреста за воду доплатил.
— А чего это вы мне хамите? — изумился Сырцов. — Поаккуратней со мной. Не дай Бог разозлите, всю водку на землю вылью.
Двое в ужасе глянули на него. Могучие плечи под кожаной курткой, гладкая неохватная шея, глаз пугающе-недобрый и авторитетный. Такой не то что разольет, такой и раздавить может. Но сдаваться сразу не хотелось, и старший туманно пригрозил:
— Ты с нами полегче, парень. Мы здесь не одни. Свистнем — пожалеешь!
— Андреич! — взмолился младшенький, более реалистично оценивавший их возможности, а Сырцов попросил:
— Так свистни, Андреич, что тебе стоит!
— Пошутил я, — сдался Андреич и ухватился за стаканчик.
— Еще пошути. Я шутки люблю. — Сырцов поднял пластиковый бокал и произнес краткий тост: — За шутников этого города!
Не возражали жители этого города. Выпили шутники. До дна. Запили фантой и приступили к отработке аванса.
— Куда его? — спросил Андреич у Гриши.
— Братчиковы сдают, — мрачно вспомнил Гриша.
— Ему, наверно, поближе к Волге надо. А Братчиковы на Шарихе.
— Тогда к Семену.
— У Семена уборная засранная и водопровода нет. А он — столичный — Андреич обратился к Сырцову: — Ты ведь столичный мужик?
— Нестоличный, значит, и в засранном сортире орлом посидит, и с немытой рожей запросто проживет? — вопросом на вопрос ответил Сырцов.
— Я же говорил — столичный! — обрадовался Андреич. — Может, Петровна его пустит?
— Петровна его как липку обдерет, — сообщил Гриша.
— А он богатый, — заявил Андреич и гордо ввернул заковыристое словцо: — Богатое инкогнито. Как тебя зовут, мужик?
— Можете Георгием звать. А то Петровичем. Вместе — Георгий Петрович.
— Жора, значит, — понял Андреич и — осенило — страшно обрадовался: — Что ж мы тут голову ломаем! В «Водхоз» ему надо!
— В «Водхозе» свои, — возразил Гриша.
— Да ты что? — укорил его Андреич. — Они второй год отдыхающих принимают.
— Адреса, — потребовал Сырцов. — Братчиковых и Петровны. И внятно объясните, что такое «Водхоз».
Гриша, морща в натуге лоб, вспомнит адреса, а Андреич рассказал, что такое «Водхоз». «Водхоз» оказался ведомственной гостиницей работников водного транспорта, в которую раньше никого не пускали, а теперь пускают всех, кто деньги платит. И был этот «Водхоз» совсем рядом, на его зеленый забор Андреич указал не сходя с места. Культурно обслужив клиента, аборигены требовательно смотрели на него. Сырцов подергал себя за ухо, потянулся, вздохнул, зевнул, содрогнувшись, — играл на воспаленных горячительными напитками нервах, нарочно тянул время. Наигравшись, спросил небрежно:
— На что рассчитываете?
— Еще бы бутылек, — помечтал Гриша ненахально.
— А что? — пер Андреич. — Заслужили!
Сырцов вынул еще одну десятитысячную и предупредил:
— Без меня.
Без него им было лучше, чем с ним. Все же они сделали вид, что не обрадовались.
Сырцов сразу решил, что поселится в «Водхозе». Не любил он налаживать взаимоотношения с любопытными хозяевами частных жилищ. В гостинице проще: показал паспорт, заплатил вперед, и — гуляй Вася! — нет никому до тебя дела. Конечно, в его положении показывать паспорт — риск. Но риск минимальный: вероятность того, что администратор гостиницы соединит постояльца Сырцова с преступником Сырцовым, который еще и не появился на милицейском стенде, крайне мала. «Водхоз», решено.
Но он не хотел, чтобы его знакомые ханыги поняли, где он решил поселиться. Пусть выпьют вторую и забудут, кто им ее поставил. Гриша уже бежал на площадь, но Андреич, зараза, настойчиво наблюдал за Сырцовым. Интересно ему было, куда направился богатое инкогнито.