— С начала? У меня плохая память. Что было сорок лет назад, уже не помню.
Быстрый взгляд, который он бросил на меня, выражал упорство.
— Давайте начнем с того, что случилось после освобождения. Минуло всего два месяцам. Пока что с нас этого хватит.
— После освобождения? Что ж, это нетрудно. Вскоре после освобождения пришел приказ, чтобы индейцы вернули землю.
— Землю, которую они захватили самовольно?
— Нет, ту землю, которую им дали, когда вышел закон, что пятая часть земли, принадлежащей Компании, переходит к индейцам.
— Какой Компании? «Юниверсал Коффи Компани»?
— Ну да, «Юниверсал Коффи Компани».
— Погодите, — сказал я. — Ведь есть же специальный президентский декрет, по которому земля, переданная индейцам, остается в их владении.
— Есть ли, нет ли — землю отобрали.
Пришла компанейская позиция и согнала индейцев с земли.
— И что же, были волнения, индейцы сопротивлялись?
— Чего ж тут сопротивляться? Сперва индейцам дали землю, потом отобрали назад. Индейцы ничего на этом не потеряли. Чего же сопротивляться?
— И полицейские сожгли урожай?
— Часть урожая. Бобы не горят. Они сожгли маис, а потом прогнали быков через бобовые поля, чтобы погубить бобы.
— И тогда начались волнения?
— Нет. Тогда волнений не было. Когда компанейская полиция сожгла индейские хижины и погубила урожай, индейцы решили уйти в горы, но полиция загнала их в специально выстроенные казармы.
— Это еще зачем?
— Чтобы они работали на Компанию. Я написал в докладе, что некоторые молодые индейцы не подчинились полиции и не пошли в казармы. Они убежали и скрылись в горах.
Это сообщение, как я понял, было концом рассказа. Мне сразу стало легче. Наверное, никому не пришло в голову внимательно прочитать его доклад, так же как никто не подумал показать его мне.
— Из-за чего же они подняли весь этот шум? — спросил я.
В конце концов, почему я должен беспокоиться о том, что «Юниверсал Компани» потеряла нескольких рабов? Убежали — и отлично, желаю им успеха. Пусть «Юниверсал Компани» не ждет от меня сочувствия. Если бы Вернер не разорил мелких плантаторов, это сделала бы «Юниверсал Компани». Да ну ее ко всем чертям! Пусть сама заботится о себе.
Интенденте опять занялся своим башмаком. Казалось, он наполовину забыл о моем присутствии. Я вздрогнул, когда он снова заговорил, на этот раз так, словно разговаривал сам с собой.
— Молодые люди, которые сбежали, пришли ночью в город и взломали дверь городского арсенала. Не хватает тринадцати винтовок.
Сердце у меня упало, но я не намерен был так легко отказаться от мысли, что волнения, которые здесь зреют, еще можно уладить мирным путем.
— Винтовки могли понадобиться им для охоты.
— Да, для охоты на людей, когда наступит час, — сказал интенденте. — Теперь они — бандиты. Немного погодя их поймают, а когда поймают, то расстреляют.
— Почему же? Их посадят на два-три месяца в тюрьму.
— Тюрьмы и так полны. Проще расстрелять.
— Сперва их будут судить.
— Может, будут. А может, и не будут. Не все ли равно?
Мне показалось, что интенденте действительно было все равно. В глубине души он, наверное, гордился своим народом, но судьба отдельного человека не имела в его глазах большого значения. Эти полуязычники не проводят резкой грани между жизнью и смертью, как это делаем мы. Жизнь для них не так уж сладка, и, хотя они не спешат умирать, смерть не таит для них ужаса, как для большинства так называемых христиан. Жизнь недорого стоит у индейцев. Думаю, что судьба тринадцати беглецов волновала интенденте меньше, чем меня.
На площади зажглись фонари, было время послеобеденного променада, там сейчас собрался весь город. Голоса толпы, смех и отдаленная музыка радиол-автоматов сливались в сплошной невыносимый шум. Время от времени площадь объезжал полицейский мотоцикл; свет его передней фары то падал на потолок, то снова пропадал.
— Кто станет расстреливать их без суда? — крикнул я, стараясь перекричать стук мотоцикла.
Интенденте ничего не ответил. Мой вопрос, казалось, позабавил его.
— Уж не меня ли вы имеете в виду?
— Как поступать — ваше дело. Я со своей стороны, как городской голова, в вашем распоряжении.
— Вот и отлично, — сказал я, почувствовав прилив надежды. — Я рассчитываю на вас.
Вы должны связаться с этими тринадцатью и сказать им, что, если они не совершат никакого правонарушения и немедленно сдадут винтовки, я, от имени президента, обещаю им помилование.
— А Компания?
— При чем тут Компания?
— Компания ничего не прощает, а президент далеко, в Гватемала-Сити.
— Их дело сдать оружие — Компанию я беру на себя. Обещаю, что, если они вернут винтовки, я предоставлю им право самим решать, хотят они работать на Компанию или нет.
Так что дело теперь в ваших руках. Сумеете вы разыскать этих людей?